Нам не страшен Хуливуд - Роберт Кемпбелл

"Что ж, – подумал Тиллмэн, – значит, обломилось бы мужику такое, чего он в жизни не нюхал".

– Я решил избавить тебя от допроса. От целой кучи неприятностей.

– А себя ты решил избавить от кое-чего похлестче. Может, и от тюремного заключения.

"Ах черт, – подумал Тиллмэн, – вот оно, начинается. Прежде чем кадрить эту девку, надо было приглядеться к ее клыкам и коготкам. Да, но интересно, кого она из себя строит? Да ведь и в машине ломалась…»

– Ну-ка повтори.

– Меня мучают угрызения совести. Мы с тобой занимались тем, чем не положено заниматься в машине, ночью, на скользкой дороге, а в результате произошла авария и в ней погиб, как минимум, один человек. Мне теперь не заснуть. И не думаю, что я в ближайшее время смогу заснуть спокойным сном.

– Прими валиум, – стараясь сохранять хладнокровие, сказал Тиллмэн.

– Таблетки вызывают привыкание. Нет, мне надо чем-нибудь забить себе голову и утомиться как следует – а уж потом я свалюсь в койку и засну.

– Ну, и есть что-нибудь на примете?

– Вот на съемках я только работаю, ем и сплю. То есть, я ничего не имею против, но съемки забирают у меня всю энергию. Я работаю, ем и сплю. И если бы меня пригласили на съемки…

– В моем сериале…

– Ну, я думаю, для тебя это было бы совсем просто. Ты же и так не в весе пера.

– Маленькая роль? Контракт на два-три дня?

– Пожалуй, этого хватило бы. Впрочем, не знаю. Но можно попробовать.

– Может быть, мне удастся заставить их вписать в сценарий роль недельки так на четыре, на пять?

– Это было бы просто великолепно! Я хочу сказать, долгие часы репетиций, а потом съемки – это так вымотало бы меня, что каждый вечер, придя домой, я сразу же засыпала бы. Каждый вечер в течение нескольких недель!

– Потому что, принимая участие в съемках, ты только тем и занимаешься, что работаешь, ешь и спишь.

– Ну, и еще, возможно, время от времени с кем-нибудь трахаюсь.

– Ага, понятно. Только знаешь что?

– Что?

– Трахаться тебе придется с самой собой.

– О Господи, как вспомнишь этот обезглавленный женский труп! На мостовой, под дождем, совершенно обнаженный… Такое не скоро забудешь.

– А никакого трупа не было. Это был манекен. В разговоре возникла смутная пауза.

– Это, должно быть, какая-нибудь хохма? Типа выражения: никакая это не женщина, это моя жена?

– Объясняю тебе, что тревожиться тебе не о чем. И впадать в бессонницу у тебя нет повода. Я не дам тебе никакой роли, а что касается твоей мохнатки, так, по мне, можешь ее просто-напросто зашить. Вот такие-то дела, милая!

– Что ж, мне придется все это тщательно продумать. И, может быть, обратиться за советом к умным людям.

Она повесила трубку. Тиллмэн тут же позвонил Кейпу. Впрочем, позвонить туда ему было велено.

– Я к вашим услугам, Эммет. Вы уже дома?

– Да, сэр, дома.

– Ну, и как все прошло?

– Просто ничего не могу понять. На мостовой лежали два тела. Одно из них обезглавленное. Полицейские, приехав, принялись давить на меня. Ну, сами понимаете. Никаких улыбок. Никаких шуточек. Этак вежливо, но с угрозой. Имя, адрес, телефон. Они узнали меня, они меня прекрасно знали, но и виду не подали. Затем приехали детективы. Еще того не легче. Буквально буравят меня взглядами. Понимаете, что я хочу сказать? Дают мне понять, что я лжец и убийца и что мне нужно держать ухо востро, иначе они вздернут меня на ближайшем уличном фонаре.

– Это были ваши знакомые?

– Ну конечно же! Лаббок и Джексон. Я их знаю по работе над сериалом. Понимаете, что я имею в виду? Восемь недель они сидели у нас на жалованье. Профессиональные консультации. Они мне это напомнили, да только я и сам это знал. Насчет восьми недель не знал, а про консультации знал. Мы с ними работали вне павильона. На улицах. Днем и ночью. Не раз пили пиво. Я думал, они мои кореша. Лаббок и Джексон. Вы с ними знакомы?

– А что, у меня есть причина для знакомства с ними?

– Нет, конечно же. Это я сдуру брякнул. С какой стати вам знать людей вроде Лаббока и Джексона? Просто я решил, что вы всех на свете знаете.

– Я знаю всех, кого мне хочется знать. Всех, знать кого у меня есть причина. Так что и с этими детективами мне придется познакомиться. Лаббок и Джексон, вы говорите, И они насели на вас всерьез и…

– Сперва насели. Они подошли к обезглавленному телу, сняли с него одеяло, которым укрыл его хозяин кофейни, и посмотрели на меня так, словно я эту женщину обезглавил. А тут подъехал инспектор в форме. Они поговорили. Все полицейские собрались в кружок и о чем-то поговорили. И вернулись ко мне – сама любезность. Сказали мне, что никакой это не труп, а всего лишь манекен. Сказали, чтобы я отправлялся домой и выкинул всю эту историю из головы. Я ушам своим не верил. Поезжайте, говорят, домой и обо всем забудьте. Они составят отчет. Они произведут зачистку. Именно так они и выразились. Мне не о чем беспокоиться… Господи!

– А в чем дело?

– Я же не могу забыть об этом. Я не могу забыть о том, как обнаженное тело вываливается из багажника. Ее голые ноги торчали из-под одеяла. Вернувшись домой, я блеванул в клозете.

– Ну, это от выпитого. А что касается остального, это действительно был манекен. Из фильма ужасов. Разве не так вам объяснили полицейские?

– Именно так. И мне не о чем беспокоиться. Они произведут зачистку.

– Что ж, значит, так оно и будет, – сказал Кейп. – А сейчас ложитесь в постель и постарайтесь хорошенько выспаться.

Тиллмэн прокашлялся. Кейп пока не вешал трубку. В конце концов он спросил:

– Еще что-нибудь?

– Женщина, с которой я был. Шила Эндс… Она мне звонила.

– Она благополучно добралась до дому?

– Да, с этим не было никаких проблем. Я отослал ее, потому что решил избавить от неприятностей. А она решила, будто я отослал ее, чтобы она не сообщила полиции о том, чем мы занимались прямо перед аварией.

– Когда вы убили водителя колымаги, потому что одной рукой лезли ей между ног? Не будем заниматься самообманом, Эммет. Чего она требует?

– Помощи в своей артистической карьере. Серьезной помощи.

– И что вы ей ответили?

– Я объяснил ей, что это был манекен.

– И что она ответила?

– Сказала, что ей это надо продумать и, не исключено, посоветоваться с умными людьми.

– Выкиньте ее из головы. Мы это уладим. Ну, а теперь-то вы мне выложили уже все?

Тиллмэну когда-то сказали, что секрет успеха Кейпа заключается в том, что тот умеет читать чужие мысли. И делает он это, улавливая модуляции в голосе собеседника и правильно оценивая паузы в разговоре. Вот и сейчас он подумал о том, не догадался ли Кейп о некоем пропуске в рассказе актера. А Тиллмэн ведь ни слова не сказал ему об этом поганом шакале, об этой ночной недотыкомке, о Свистуне. Ему не хотелось рассказывать о том, что он сдал бабешку на руки частному сыщику. Иначе Кейп поймет, что Тиллмэн еще глупее, чем кажется с виду.

– Это все.

– Тогда дайте мне адрес и телефон этой Эндс, а сами идите наконец спать.

Глава седьмая

Дом Тиллмэна стоял на Вудро-Вильсон-драйв, в местности, смахивающей на сельскую. Одна из уловок, к которым прибегают выходцы из захолустных городков и с жалких ферм, ненавидящие большой город, но бессильные проститься с ним, потому что он приковывает их к себе золотыми цепями. Так что подобные кварталы и впрямь смахивали на захолустные городки. Однако жизнь в таком «городке» стоила бешеных денег.

Здешние богачи выкладывали по полмиллиона за точную копию деревенского дома, который сам по себе стоил всего шестьдесят тысяч. Сверхбогачи жили в стилизации под старину, что стоило еще дороже.

Дом, принадлежащий теперь Тиллмэну, построили шестьдесят лет назад для звезды немого кино. Его перестраивали и укрупняли с тех пор множество раз, и только резные карнизы и замечательно красивые медные водостоки остались сейчас на память о той изящной вилле в средиземноморском стиле, которой этот дом некогда являлся. Хотя со всеми своими пристройками и надстройками дом этот был не больше гаража в особняке у Кейпа.

Три подсвеченные из мрака указателя при въезде на частную дорогу, обрамленную с обеих сторон цветочными газонами, гласили:

ОСТОРОЖНО. СТРЕЛЯЮТ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ.

Чугунные ворота распахнулись перед Уистлером, подведшим свой «шевроле» к ним вплотную. По траве газона здесь и там поблескивали наземные фонарики. Дождь, строго говоря, уже кончился, переродившись в густой туман. Вот-вот должно было выглянуть солнышко.

Тиллмэн, в легких белых брюках, в сандалиях на босу ногу и рубашке с открытым воротом, шел по дорожке с такой непринужденностью, как будто стоял час вечерних коктейлей. В руке у него был высокий бокал. Уистлер остановил машину.

– Ворота у вас на электроприводе, а что делать, если вырубится электричество? – спросил Свистун, протягивая через открытое окошко руку для рукопожатия. Тиллмэн решил воздержаться от подобных любезностей.