Доктор Жизнь. Психологические эссе о жизни - Анна Кирьянова

Волки умирают в одиночку —

точно. Сильные люди живут в одиночку и умирают в одиночку. Хотя вокруг много людей, как правило. Друзья, товарищи, домочадцы, коллеги… Но сильный человек не жалуется; покряхтит немножко, подержится за сердце, выпьет таблетку. И дальше живёт на благо людей и назло врагам. Только он не может вспомнить, когда его в последний раз спрашивали: как он себя чувствует? Сильных как-то не принято спрашивать об этом. Им принято излагать проблемы и просить помощи. И про деньги сильных не спрашивают: не надо ли? Ясно же, что он ответит: не надо! У меня много! Сильного хвалят; какой ты сильный! Так себе похвала, если честно. А иногда и похвалить забывают – все привыкли, что он всегда может помочь и сам о себе позаботиться может. Вон он какой сильный! Столько пережил, перенёс, всех спас, – и ни жалобы, ни слезинки! Берите пример! А кому жаловаться-то? Кому плакать? И кто знает, не плачет ли сильный человек ночью; не воет ли на луну, одинокий волк? Вот ещё один ушёл – и вслед говорят: «это был сильный человек!». Поэтому и ушёл рано. Сильный – это деликатный, добрый, держащий все в себе, чтобы никого не обременить, не отяготить проблемами и печалями. И никакой он не волк. Хотя романтично звучит очень. Таких надо беречь; о слабых есть кому позаботиться. А о сильных – некому…

Так станет грустно вдруг

и пусто на душе, как у одной девушки, которую очень симпатичный мужчина пригласил на вечеринку. Она оделась красиво, причёску сделала, волновалась – он ей нравился очень. И на вечеринке он ей уделял массу внимания – танцевал, угощал, руку целовал – но именно в те моменты, когда на них смотрела его бывшая девушка. Все понятно. И провожать он поехал эту бывшую девушку, которая тут же снова им заинтересовалась. А эта нарядная – шла домой, плача, и пусто было на душе – не из-за того, что её не любят. А из-за того, что её использовали – как вещь. И использование – тяжёлая психотравма, когда это поймёшь. Не ты был нужен, а твои конфетки и жвачки – вот и позвали играть. Съели, изжевали и прогнали… Не ты был нужен, а твоя работа – умения и знания. Сделал работу – и катись колбаской со своими проблемами, пока снова не понадобишься. Не ты был нужен, а деньги – поэтому в кафе и позвали, поговорить-поболтать. И звонят вовсе не для того, чтобы узнать, как дела – а про свои рассказать, излить душу. Нет, мы не против работать! Даже наоборот! Работа нас кормит. И в кафе можно сходить, посидеть. И помочь, если попросят. Но не надо изображать дружбу и любовь – это и огорчает, это и причиняет боль. Мы же все понимаем… И использование – самая неприятная манипуляция, потому что она разрушает веру. И заставляет избегать общения. Кант написал – нельзя к людям относиться как к средству. Это нарушение морального закона. И потом очень тяжело на душе, как у той девушки…

Чему завидовать-то? —

часто человек недоуменно спрашивает. Ведь завистник живёт куда лучше и богаче! А вот Агата Кристи библейский рассказ приводила в пример, как у богача была тысяча овец. А у бедняка – одна маленькая овечка. И этот богач ночей не спал, все мыслил, как завладеть овечкой бедняка. И погубил его – ради овечки единственной. И в Петербурге женщина-врач рассказала, как у неё появилась приятельница. Успешная, обеспеченная, уверенная в себе дама-общественный деятель. И отношения складывались несколько насильственно: жажду общения проявляла богатая дама. Особенно интересуясь личной жизнью и здоровьем своей подруги. Очень активно общалась, а дела Валерии приходили в упадок. Неприятности, убытки, аварии, проблемы в семье… Но приятельница принимала горячее участие, сочувствовала и помогала – как могла. И очень оживлялась, когда происходила очередная проблема, хлопотала, выспрашивала подробности, давала советы. Хотя почему-то от этого было ещё хуже. И Валерия в конце концов попала в больницу в тяжёлом состоянии. В очень тяжелом. И эта дама-подруга стала её навещать, принесла деньги: мол, если совсем будет плохо, деньги пригодятся! Звучит зловеще как-то. И санитарка-узбечка после ухода посетительницы решительно сказала Валерии: «это женщина-колдун! Она тебя кушает! Она приходит – тебе совсем худо! Я её не пущу». И не пустила вплоть до операции, которая прошла хорошо и моя знакомая выздоровела. И со стыдом призналась, что заблокировала номер приятельницы, прекратила всякое общение и вообще проявила суеверие. Но уж больно умирать не хотелось! Не суеверие это. Подсознание считывает все мысли и помыслы завистливого человека. А чему именно он завидует – да чему угодно. В Руанде вот завидуют уму ребёнка. И старушка-соседка может погладить умницу намазанной ядом рукой – обычное дело. Что именно на уме у другого человека – нам неведомо. Но от токсичных людей надо отстраняться все же, не слишком ломая голову над их умыслами.

Очень жарко

И о серьезном мы довольно поговорили. Можно и о не очень серьезном – хотя у нас в семье все были серьезные. Муж бабушкиной сестры был очень серьезный мужчина, профессор, онколог. И тетя Зоя тоже была очень серьезная, доктор медицинских наук. И она еще была тонким психологом и учила свою сестру, мою бабушку, как надо с мужем обращаться. С уважением и серьезной похвалой! Было очень, очень жарко. И профессор Алексей Петрович пришел домой весь в поту и очень красный от жары – никаких кондиционеров не было. И тетя Зоя громко и раздельно стала хвалить Алексея Петровича, указывая на него рукой, как на картине старых мастеров. Алексей Петрович страдает от жары. Он красный и весь вспотел. Но как провел день многоуважаемый профессор? Ленился ли он? Отдыхал ли праздно? Нет! С утра он был на научной конференции. Потом он проводил встречу с молодыми коллегами-врачами. А потом, несмотря на жару, он отправился в библиотеку академии наук и делал важные выписки! Затем посетил партийное собрание, а сейчас пойдет с супругой на вручение премий за открытия в области медицины. Вот только переоденется и пойдет! Надо надеть костюм чистый и белую рубашечку свежую. Алексей Петрович чинно зашел в спальню, переодеться, а тетя Зоя зашла за ним – хотела подать запонки. И увидела, что профессор весь красный, как рак. А где были купальные трусики – там белый. Хотя он пытался спрятаться за шкаф стыдливо. Он все прогулял, никуда не ходил, а тайком взял с собой купальные трусики и поехал на трамвае на пляж. И там купался и загорал! И сгорел, конечно. И еще ему попало ридикюлем по шее, хотя я так его понимаю! Иногда можно что-то прогулять – особенно, если так жарко! А хвалить надо, конечно – жизнь они прожили достойно и счастливо, эти почтенные профессора. И сами потом смеялись, когда вспоминали эту забавную историю.

Сколько ни откладывай проблему —

ее все равно придется решать. Загорелась лампочка на панели в машине – бесполезно отводить глаза, скоро что-то случится. Хотя можно прикрыть огонек ладонью… Запахло дымом – бесполезно открывать форточку. Что-то горит. Болит живот – может, пройдет. А может, и нет. Если сильно и долго болит – придется идти к врачу. Ведет себя человек странно и неприятно – придется об этом сказать. Хотя говорить не хочется! Так не хочется конфликта, скандала, да просто знать правду – не хочется… Ведь надо будет что-то предпринимать, вступать в объяснения, исправлять или рвать. Но чем дальше – тем хуже, вот в чем штука. И потом будешь жалеть не о том, что начал говорить и что-то делать – а о том, что долго терпел и надеялся, что все само собой образуется. Иногда терпеть опасно, закрывать глаза – преступно, продолжать делать вид, что ничего не случилось – нехорошо. Еще можно доехать до автосервиса, до врача, до самого себя, наконец, достучаться и сказать: «Я в опасности!». И с этого момента начнут происходить события – сначала не очень приятные. А потом – ремонт, лечение, решение ситуации и выяснение отношений с человеком, который слишком далеко зашел. И их тоже можно починить, если это – ошибка и заблуждение с его стороны. Он просто не заметил, что вот-вот столкнет вас с лавочки или что стоит на вашей ноге. И причиняет вам боль и неудобство этим. А если сознательно так делает – тем более надо сказать как можно быстрее… «Мне больно и неудобно», – вот как надо сказать. Из искры возгорается пламя, это еще Ленин знал и использовал. И свершил революцию, так сказать. Искры надо тушить, пока не поздно. А людей – останавливать и просить убрать ногу с вашей ноги. Или чемодан – с вашей головы. Поскольку это неудобно лично вам. И оправдываться не надо. И разъяснять не надо – и так все ясно и понятно.

У одного человека родные

были настоящие свиньи. Все пачкали, роняли, не мыли посуду, разбрасывали и не прибирались никогда. А зачем прибираться, если этот чистоплотный человек ходил и все убирал за ними. Делал замечания, умолял, чистил и мыл, расставлял на места – приходит, а в доме опять все грязно и вверх дном. И в итоге он попал с сердечным приступом в больницу, к доктору Лоуну. Еле откачали. Доктор с вниманием выслушивал пациентов; и этого бедного аккуратного человека выслушал сочувственно. И сказал: «А плюньте на все. Не убирайте и не просите убираться». Пациент вскричал: «Но дом утонет в грязи!». А доктор мудро сказал, мол, лучше жить в грязном доме. Но жить! Быть живым. Плюньте. Иногда надо плюнуть и уютно устроиться в грязном кресле с пакетиком чипсов, книжку почитать, сердце поберечь. И нервы – они очень с сердцем связаны. Пациент послушался и выздоровел. И вот что интересно – грязнули пожили-пожили в грязи и беспорядке, и постепенно стали прибираться. И все как-то наладилось. Действительно, когда кто-то один берет всю ответственность на себя, это расслабляюще действует. Все знают, что сейчас он придет, и, ругаясь, все равно приберется, доделает отчет, исправит ошибки, сходит в магазин, – так к чему суетиться? Иногда надо плюнуть, хотя это звучит неприлично – пусть сами думают, как им жить. Надрываться не надо все же, и сердце надрывать – ничего ужасного не случится, если мы отойдем в сторону или рассядемся в кресле с книжкой. Пусть вот попробуют без нас обойтись – и многое поймут, как учил мудрый доктор.