Кузя – черная собака. Сборник рассказов и эссе - Сергий Чернец

– Ага. Слово юродство, синоним которому является безумие, совсем к религиозным заповедям не подходит. Эти «подвижники», которые заслужили такое имя, ведь, они и для «нормальных» христиан были «безумцами». Тут же проповедуется и не убий, и прочее возвышенное чувство к человеку, как «возлюби ближнего, как самого себя», и тут же самоуничижение, сродни убийству в себе всякого разума человеческого. Где логика? – спросил Злой.

– Ну, безумство ради Христа предполагает в человеке наличие двойной жизни: внешней и внутренней, не похожих одна на другую. Внешняя – полностью необъяснимая нормами этого мира (поэтому непредсказуемая) – жизнь вне всяких правил поведения, законов, ограничений, скинувшая оковы. А внутренняя жизнь юродивого известна только Богу и развивается в глубинах человеческого разума, где душа его встречается с Богом. – оправдывал Скучный юродство.

– Помилуй, о чем новом речь? – снова возражал Злой. – Мыслящий и вдумчивый человек при всякой обстановке может находить успокоение в самом себе. То же свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению жизни. А полное презрение к суете мира было еще у стоиков. Диоген жил в бочке, однако же был счастливее всех царей земных! И это пройденный этап…. – Тот же Диоген был болван. Жизнь надо любить, надо любить жить! – заключил Злой. – Стоики, которых пародируют те же юродивые, были замечательные люди, но учение их застыло две тысячи лет назад и ни капли не продвинулось вперед, и не будет двигаться, так как оно не практично и не жизненно. Христианство многое взяло из тех древних учений: проповедует то же равнодушие к богатству, к удобствам жизни, презрение к страданиям (Христос терпел и нам велел). Вот что смущает и не понятно для большинства людей. Потому что громадное большинство никогда не знало ни богатства, ни удобства в жизни; а презирать и терпеть страдания – значит презирать саму жизнь. Всё существо человека состоит из чувств и ощущений – голода, холода, обид, потерь близких и страха перед смертью. Человек должен бороться за жизнь, нужна человеку и чуткость к боли и способность отвечать на раздражение…. Извини, я не мудрец и не философ и не могу рассуждать – закончил, допивая свое пиво Злой.

– Нет, наоборот, ты прекрасно рассуждаешь. – Поддержал друга Скучный.

В этот раз они расстались, не закончив разговор, остались на неопределенно этапе рассуждений. Андрей Ефимович еще до вечера перебирал книги. И в одной недавно купленной в церковной лавке нашел о юродстве объяснение старца-епископа.

А Злому предстояло работать на строительстве монолитного здания.

Часть 7. Стройка

Михаил Антонович, по сути, был добрый и чувствительный человек, он сентиментально мог прослезится от чувств, но был вспыльчивый иногда чрезмерно. Ему не нравилась робость рабочих, особенно новеньких, бестолковость их вопросов, когда переспрашивали очевидные по плотницкой работе вещи: сколько расстояние внизу сколачиваемого каркаса, когда верх только что сколочен был в нужный размер, – ибо очевидно, что и низ того же размера должен быть. Михаил Антонович раздражался и кричал громким голосом: «Ты что не видишь! Ты что дурак!» Сколько вверху делал (?) … столько и внизу! Каркас что – кривой будет что ли (?)…». Так что за это и был прозван он Злым: «ничего спросить нельзя, кричит как…» – говорили рабочие. Но, тем не менее, его уважали за его смекалку и знание своего дела.

При монтаже лестничной площадки снизу ставились стойки, на которые укладывались балки из бруса, ложилась на балки фанера-ламинат, а вот «зуб», за который должен был цепляться лестничный марш, нужно было рассчитать, изготовить и укрепить в точности. Вот эту самую точность производил Михаил Антонович сам лично.

Случилось, что лестничный марш не подходил ко входу-выходу из подвала дома, где была автостоянка. В ста метрах от дома построена квадратная будка – вход-выход из подвала, а расстояние до пола подвала с поверхности было большим. Тут пришлось на стойках ставить фанеру под углом в 45 градусов, а саму лестницу нужно было нарисовать на стене и по этому рисунку уже сбивать поперечные перегородки под ступени. Когда навязали арматуру и залили бетоном эту самодельную лестницу оказалось, что в самом низу 2 ступеньки были короче, чем все верхние нормальные. Эту лесенку в первую смену рисовал молодой прораб. «Кто так сделал (?), что за урод, как он по этим ступенькам хочет ходить (?) … – кричал Михаил Антонович – «Ну что за человек, рассчитать не мог (?)».

Злой злился, и он заставил обе нижние ступеньки раздолбить. Он сам сделал нижнюю ступеньку тоньше, чтобы вторая получилась нормальной, исправил всё.

А основная работа в эту смену шла над перекрытием 10-го этажа. На готовую площадку из фанеры монтировались коробки под отверстия для канализации, тут же вязалась арматура. Бригада монтажников-бетонщиков заливала комнату за комнатой. До полуночи, пока подвозили бетон, успели залить половину этажа. А бригада плотников трудилась над второй половиной. Все рабочие были распределены, каждый на своем месте. Злой, как бригадир, знал своих людей: этот боится высоты – и на край его ставить нельзя. А вот тот плохо прибивает – «на соплях» и гвозди у него гнутся, так что бортики и держаться не будут, отлетят, когда бетоном будут заливать площадку, и лучше поставить «старика», пожилого рабочего, – он и высоты не боится и прибьет всё как следует. Как руководитель, как бригадир, Злой был хорош для начальства. Но он и сам много работал. И работал на всех операциях строительства. Он ходил и в столярку, чтобы сделать точные коробки из фанеры под двери и окна, ходил и наверх, на этажи, чтобы смонтировать углы и закутки комнат лично, убедится в том, что всё правильно по чертежу, в чертежах он отлично разбирался.

Когда спешит человек, всегда он делает ошибки, маленькие неточности приводят к огрехам в работе. Очень часто случались огрехи в работе монолитчиков. Спешили потому, что заказчики торопили. Строили элитный жилой комплекс, это несколько зданий с огороженной территорией, куда пропускают по пропускам и сильная строгая охрана защищает богатых людей от всего остального мира.

Прячутся богатенькие. Это началось с тех самых времен, когда капитализм восторжествовал. Забыты дворовые знакомства соседей по дому и по району. Люди разделились: на имеющих деньги и бедноту. Имеющих деньги оказалось мало, и они отделили себя, от основной массы людей, которая вмиг оказалась бедной (помните, как все сбережения обесценились, 1000 рублей превратилась в 10) – начали строить шестиметровые заборы в элитных дачных поселках, а потом и в городах обносили свои дома заборами, нанимая ЧОП для охраны.

Бетонщики спешили и сбивали стойки упоры в коробках на окнах и в проемах дверей, которые плотники ставили, тогда бетон протекал и застывал, на стенах оставались бугры, проемы дверей и окон оказывались неровными. Для исправления огрехов, чтобы отдолбить лишний бетон, выровнять проемы окон или дверей была нанята бригада гастарбайтеров из Узбекистана приехавших на работу.

Дали и бригадиру Михаилу Антоновичу двух узбеков. Он поставил их на девятый этаж. Взяли они шлифовальную машинку и перфоратор. Сложно всю работу объяснял он узбекам, плохо они понимали русский язык. Пришлось ему самому сделать начало работы. В готовой комнате он подчеркнул мелом все огрехи и начал сбивать первые подтеки бетона на стене перфоратором. Потом стену выравнивал шлиф-машинкой. Показав работу, сам Михаил Антонович ушел на верхние этажи, к основной бригаде.

Бывают в работе перекуры. Когда натрудившись и устав, рабочие садятся отдохнуть. И в тишине перекура Михаил Антонович и все рабочие слышали как гудит и работает на 9-ом этаже, внизу, перфоратор. Это узбеки долбили без перекура, без перерыва и долбили уже довольно долго; полчаса или минут 40, как начали узбеки работать и перфоратор не замолкал ни на минуту. Рабочие заметили, кто-то сказал, что не выдержит техника, – перегреется и сгорит.

Конец ознакомительного фрагмента.