Охота за полярными конвоями. Скандинавский плацдарм Третьего рейха. - Евгений Павлович Гурьев

Англия будет угрожать нейтралитету Норвегии, тогда наша позиция изменится. Подготовить директиву ОКВ»[42].

Кроме того, в начале 1940 г. Германии было невыгодно начинать ведение операций в Норвегии, так как основное внимание она сосредоточила на подготовке к нападению на Францию, а норвежская операция вела к распылению сил, растягиванию фронта. На совещании в ставке А. Гитлера 21 февраля 1940 г. предварительно были определены сроки вторжения в Норвегию, исходя из результатов проведения наступления на Западе[43]. К такому же выводу приходит и Д. Батлер. «Даже с точки зрения немецкого морского штаба имелись сильные доводы против оккупации Норвегии, хотя захват этой страны дал бы новые базы флоту и авиации для действий против Англии, он не оказал бы решающего влияния на операции в Атлантическом океане, имевшие для англичан решающее значение. Кроме того, охрана протяженного побережья Норвегии от превосходящих английских военно-морских сил была бы чрезвычайно трудным делом и отвлекала бы германский военно-морской флот от основных задач. Поэтому оккупация скандинавских стран не входила в первоначальные планы Гитлера»[44].

Из материалов Нюрнбергского процесса следует, что еще 2 сентября 1939 г. германское правительство в памятной записке, врученной министру иностранных дел Норвегии германским посланником в Осло, дало следующее заверение: «Германское правительство полно решимости ввиду дружеских отношений, существующих между Норвегией и Германией, ни при каких обстоятельствах не наносить ущерба целостности и неприкосновенности Норвегии и уважать территорию норвежского государства. Делая это заявление, германское правительство, естественно, ожидает со своей стороны, что Норвегия будет соблюдать полный нейтралитет в отношении Германии и не потерпит нарушения норвежского нейтралитета какой-либо другой стороной. Если позиция королевского норвежского правительства отличается от этого и такое нарушение нейтралитета третьей стороной будет осуществлено, то германское правительство тогда, очевидно, будет вынуждено обеспечить интересы империи в соответствии с требованиями возникшего в результате этого положения»[45]. Такие же заверения прозвучали и в речи А. Гитлера 6 октября 1939 г.[46] Эти заверения германской стороны были не чем иным, как дипломатическим ходом, прикрывающим планы агрессии против Норвегии.

Захват Скандинавского плацдарма входил и в планы Англии и Франции. После начала Второй мировой войны англо-французское политическое и военное руководство большую часть своих усилий направило на то, чтобы использованием Скандинавского плацдарма, с одной стороны, направить дальнейшую агрессию Германии на Восток — против Советского Союза и, если возникнет необходимость, принять в ней участие, с другой — захватить удобные позиции на фланге Германии, навязать ей борьбу на выгодном для себя театре военных действий. У. Черчилль, как военно-морской министр, 16 декабря 1939 г. высказал ряд замечаний, касающихся норвежской проблемы.

«…П.1 Действенное прекращение перевозки железной руды из Норвегии в Германию было бы равносильно крупной наступательной военной операции, в течение многих предстоящих месяцев у нас не повторится такая прекрасная возможность уменьшить ущерб и разрушения, причиняемые войной или даже, возможно, ослабить то ужасное кровопролитие, которое начнется, когда столкнутся главные силы армий…

П.6 Симпатии Норвегии на нашей стороне, и ее будущая независимость от германского владычества связана с победой союзников…

П.7 Германия, несомненно, применит к ней грубую силу, независимо от нашего образа действия, если только она сочтет, что ее интересы требуют насильственного господства на Скандинавском полуострове. В таком случае война распространится на Норвегию и Швецию, и поскольку мы господствуем на море, то почему бы французским и английским войскам не встретить германских захватчиков на скандинавской земле. Во всяком случае, мы, безусловно, можем занять и удержать любые острова или любые угодные нам пункты на норвежском побережье. Тогда наша блокада Германии на севере будет полной. Мы можем, например, оккупировать Нарвик и Берген, использовать их для нашей торговли и в то же время полностью закрыть их для Германии»[47].

Немецкое командование придавало большое значение захвату приморского плацдарма в Северной Европе, который создавал бы благоприятные предпосылки для успешного ведения войны на северном европейском театре военных действий против коалиции западных союзников, имевших превосходство на море. Обладание Скандинавским плацдармом давало Германии возможность в какой-то мере компенсировать свою слабость на море посредством широкого применения береговой авиации на морских коммуникациях в Северном, Норвежском и Баренцевом морях.

Первые сведения о намерениях фашистской Германии вторгнуться на Скандинавский полуостров относятся к 1934 г., когда командование вермахта еще только намечало стратегию войны в Европе. Еще в 1934 г., свидетельствует Б. Лиддел Гарт, А. Гитлер в очень тесном кругу поделился своими соображениями относительно внезапного захвата главных портов на Скандинавском полуострове путем нанесения ряда одновременных ударов силами небольших морских десантов, действующих под прикрытием авиации. Удобные места для высадки десантов указывали бы агенты в Скандинавских странах, а десантные операции начались бы под предлогом защиты этих стран от агрессии со стороны других держав[48].

Немцы вели в Норвегии военно-политическую и экономическую разведку задолго до начала войны. Уже с конца 1937 г. норвежская тайная полиция следила за некоторыми германскими гражданами, которые, приехав в Норвегию, выдавали себя за лиц разных профессий и неофициально собирали разведданные[49]. Обострение международной обстановки перед началом Второй мировой войны побудило отделение Абвера в Гамбурге ускорить создание германской агентурной сети в странах Скандинавии для наблюдения за движением судов в Северном, Балтийском и Норвежском морях. Особое внимание было уделено прибрежным городам Норвегии.

У норвежских берегов постоянно «дежурили» немецкие траулеры, число которых доходило до пятидесяти[50]. С ранней весны до поздней осени, под предлогом несения сторожевой службы во время рыбопромыслового сезона, германские корабли заходили в норвежские территориальные воды, особенно в Северной Норвегии. Так, весной 1938 г. у северного побережья Норвегии «дежурили» крейсеры «Кельн» и «Лейпциг»; летом этого же года у норвежских фьордов появились эскадренные миноносцы «П. Якоби» и «Б. Хайнеман», которые направлялись на север для десятидневных маневров[51]. Газета «Арбейдер бладет» 2 марта 1938 г. по этому поводу писала:

«Есть основания предполагать, что эти «круизы» немецких кораблей преследуют совершенно иные цели, чем несение сторожевой службы. Как бы выглядело, если бы все государства, траулеры которых занимаются ловом вдоль норвежских берегов, послали бы для несения сторожевой службы такие корабли, каким является крейсер «Лейпциг»[52].

В материалах Нюрнбергского процесса имеется документ под названием «Меморандум адмиралу Ассману; публикации не подлежит». Это письмо главнокомандующего ВМФ Германии адмиралу К. Ассману. В частности, в этом документе говорилось:

«В течение нескольких недель, предшествовавших моему докладу фюреру от 10 октября 1939 г., я переписывался с адмиралом Карлсом, который первым в подробном письме указал мне на важность захвата Германией норвежского побережья. Я поставил