Чудесное мгновение - Алим Пшемахович Кешоков

наша нана? Где наша нана? — кричали мальчики.

— Я ее пошлю вслед за вами… Ой, алла, ой, алла, зачем ты отвернулся от моих детей!

Где-то далеко бухнула пушка, и в ответ громом ударил выстрел со стороны шкуровцев — казалось, тут же, за акациями.

Когда Тембот, Лю, Сарыма, Рум и Диса прибежали к дому Гумара, в него уже с трудом можно было протиснуться. Толпа взломала заколоченные двери. Насмерть перепуганные старики и женщины пали ниц, как бы совершая намаз. Одна из матерей, пригнувшись, подобрала под себя троих ребятишек, как квочка цыплят, и старалась еще загрести четвертого. От причитаний стоял такой гул, что если бы бог и пожелал уловить слова молитвы, он не смог бы этого сделать.

Темботу и его спутникам удалось пробраться к очагу. Как раз над ними оказалось дымовое отверстие, через которое доносились пушечные выстрелы и можно было наблюдать, как высоко-высоко в небе проплывает не то дым, не то облако. От нового удара зазвенели стекла.

— Отойдите, — закричала на мальчиков Диса, — неровен час, залетит ядро…

Выстрелы слились в один общий гул. Чудилось, что за стенами уже ничего нет, кроме развалин, уничтожено все живое.

Шхальмивоко оказалось на пути наступления шкуровцев против красных отрядов, занимающих окраину Нальчика. Под прикрытием садов старого аула шкуровцы установили свои батареи и открыли огонь по полотну железной дороги, по которой отходили красные эшелоны.

Артиллерийская пальба прекратилась так же внезапно, как началась.

Оставив после себя сломанные кусты, деревья, загрязнив улицы лошадиным пометом, казаки пошли дальше.

Можно сказать, на этот раз наследники невоздержанных отделались легким испугом, им повезло.

Не было предела удивлению людей, которые не чаяли больше увидеть ни своего дома, ни своего сада и вдруг увидели аул таким же, как и час тому назад, каким был всегда. Лишь сломанные плетни да белевшие кое-где по дворам тушки гусей с отрубленными головами напоминали о шкуровцах…

Испуганная Думасара прибежала с поля и прослезилась от счастья, опять увидев детей, дом целехонькими, корову Рыжую живою.

Она накормила и уложила сыновей спать пораньше.

«И что же это за дела? — думал в постели Лю, утомленный сильными переживаниями. — То уходят, то приходят, и опять уходят, и опять приходят — и говорят: «Пришли большевики». А потом говорят: «Ушли большевики», как будто это туча или дождь: пришла туча, ушла туча… Странно у них, у взрослых. Очень странно!»

И что тут возразить! Конечно, Лю опять был прав, странно все это, очень странно.

Не спалось и Темботу. Его воображение было разгорячено великолепным зрелищем баталии, и он с нетерпением ждал утра, чтобы обменяться впечатлениями со своим другом, добрым Луто.

Но сделать это Темботу не удалось.

РАСПРАВА

Луто, подобно Эльдару, не имел ни кола ни двора, жил то у одних добрых людей, то у других, одевался в отрепья, кормился подаяниями. Но всех он подкупал своей ласковостью. Луто никому ни в чем не отказывал: и на мельницу мешок кукурузы отнесет, и съездит в лес за дровами, и в хлеву уберет — и при этом слова не промолвит о плате за труд. Многие в ауле помнили, как его отец и мать в одну ночь умерли от горячки; соседка зашла в дом за углями и застала живым лишь малютку. С тех пор Луто так и ходил по рукам. Он был старше Тембота лет на пять, но его простодушие скрадывало разницу в годах — подросток и мальчик быстро сдружились.

Велико было горе Тембота, когда наутро он не нашел своего друга. Кузница стояла холодная, горн потух. За одну ночь в Шхальмивоко все резко переменилось.

Люди с опаской передавали друг другу последние новости: вернулся Гумар, со дня на день ждут князя Берда Шарданова.

Было арестовано несколько человек из тех, кто запомнился в общей сутолоке при разгроме шардановской усадьбы, и среди арестованных оказались кузнец Бот и безобидный Луто: его видели в тот день верхом на лошади, но никто не объяснил взявшемуся за расследование дела Гумару, что Луто отводил коня по просьбе хромоногого Башира, сельского стражника. Бесполезно было доказывать разъяренному Гумару, что голос кузнеца Бота гремел в тот день так громко потому, что Бот пытался прекратить разбой, установить порядок, — у Гумара были свои давние счеты с кузнецом…

Давлет все еще «болел», но его дощечки с заметками о наиболее «неблагонадежных» оказались в руках Гумара.

Если верить поговорке, то большой беде нередко предшествует небольшое несчастье…

Рано похолодало. Природа как бы решила наказать человека за его неумение дорожить ее благами. Ударили морозы. Только кукуруза уцелела в своих сухих, плотных шубках. Пшеница, овес и фрукты в садах погибли.

В морозно-туманное утро, когда в саду то и дело раздавался треск надломленной ветки и, осыпая снежную пыль, она с шорохом падала, а хвост у коровы Рыжей покрылся инеем, за воротами дома Баташевых послышались чужие голоса, конский топот. Ворота распахнулись, во двор въехали несколько всадников.

Детей теперь не торопились поднимать. Иногда Лю и Тембот целыми сутками лежали под своими лохмотьями, на подушках, набитых овечьей шерстью. Тембот даже нашел способ пить, не вставая с постели. Для этого он приспособил длинную камышинку, один конец которой опускал в ведро, а другой брал в рот. За половину лепешки Тембот соглашался доставить это удовольствие Лю.

Чужие люди, ввалившиеся в дом, как раз застали их за этим занятием. Первым вошел желтолицый человек в теплой шубе с погонами, в сафьяновых сапогах на высоких каблуках. На ремнях, перекрещивающихся на груди, висели два маузера. В руках виднелась плетка.

— Салям алейкум, хозяйка, — проговорил он, хотя с подобным приветствием к женщинам в Кабарде не обращаются, и его выпуклые глаза мигом осмотрели все углы.

— Будьте гостями, — вставая, проговорила Думасара.

Но старая нана, взглянув на этого человека, ахнула и задрожала всем телом.

За желтолицым в комнату вошли еще несколько человек, и с ними Гумар и стражник Башир.

— Нет, хозяйка, мы не в гости пришли, — проворчал офицер, оглядывая полутемную комнату с ободранными стенами. Не только человек, но и мышь, казалось, не может здесь спрятаться. — Нет, мы не в гости пришли, мы пришли за хозяином. Где твой муж?

Не Теряясь, Думасара с достоинством ответила:

— Только один в целом мире знает об этом.

— Кто?

— Аллах.

— Аллах-то знает, но знаешь и ты!.. Эй, — закричал офицер, — не прикидывайся дурой!

— О Залим-Джери, я только женщина. Разве мне доверяют такие важные дела?..

У Лю замерло дыхание, когда он услышал это имя — Залим-Джери.

— Мы знаем, что твой муж здесь