Рейтинговые книги
Читем онлайн Маленькие радости Элоизы. Маленький трактат о дурном поведении - Кристиана Барош

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72

«С некоторых пор она разговаривает со своим покойником, — перешептываются сердобольные знакомые, — можно подумать, он здесь, рядом с ней». Когда-то Элоиза говорила с умершим Дедулей, теперь его сменил Ганс. Правда, с дедом она вела внутренний диалог.

К отсутствию привыкнуть невозможно, ну, вот примерно так же, как иногда к туфлям. (Ну и сравнения у тебя, Элоиза! Ты все-таки последила бы за собой!)

Вот и с мамой так было, она умерла, когда Элоизы рядом не было! Умерла в одиночестве. (У тебя есть равнодушный муж, дети, разлетевшиеся кто куда, и вот ты отправляешься налегке, путешественница без багажа! Что за глупая штука — жизнь. Да нет же, старушка, ты заговариваешься, ты любила жизнь, до сих пор ее любишь, и доказательство тому — ты радуешься дождю, как… восемьдесят лет назад.)

Внучка или соседи Элоизы, застав ее, увлеченную разговором с самой собой или с «ушедшими», переглядываются и говорят у нее за спиной, что она малость спятила. Ничего, они увидят, когда настанет их черед, когда смерть начнет косить рядом с ними, вот тогда они сами увидят!

А ее дети… давным-давно взрослые! Она бабушка и вот-вот станет прабабушкой: Элоиза-маленькая вся в нее, долго тянуть с этим делом не стала. Да уж, ну и девчонка!

Элоиза-старшая смеется, прикрывшись ладошкой, этот жест появился у нее с тех пор, как недостает одного переднего зуба. Впрочем, только его одного и не хватает, еще в детстве выбила о перекладину лестницы в Параисе, а коронка теперь не держится. Когда отвалилась в последний раз, Элоиза и ставить ее на место не стала, незачем стараться! Но рот прикрывает. Ну и что, думает она, одним противоречием больше, ничего страшного!

Да, Элоиза-младшая достойна своих предков; прежде всего, Элоиза — ее второе имя, но она заставила всех так себя называть, заявила, когда шла в шестой класс: «Как вам угодно, но я хочу, чтобы это имя было первым!» Так с тех пор и пошло. Сейчас ей семнадцать, начало многообещающее, правда ведь? Розали Неккер у себя там в загробном мире небось облизывается от удовольствия и спрашивает, уж не она ли ее родила: «Ну, вылитая я в ее годы».

Но и Жюли тоже любила любовь. «И я, — думает Элоиза… — Ганс, Ганс, где ты?» Конечно, женщины живут дольше мужчин, конечно, вполне логично, что Ганс умер раньше нее, но разве статистика когда-нибудь могла утешить?

Она очень стара, и что с того? В их семье это самое обычное дело. Жюли умерла в девяносто четыре года, Эглантина — в девяносто один, и даже Антуану перевалило за девять десятков! И вот оно что творится с этой их чертовой Европой Наций: у Элоизы жених бельгиец, можете себе представить! Семейный язык со временем развивается, обогащается новыми словами, так оно и должно быть, а вот теперь и вообще из-за границ черпает! Не страшно. Через какое-то время все перестает пугать. И потом, он такой милый, этот недотепа, такой ласковый и так гордится, что сделал ребенка, как будто он первый додумался начать до свадьбы! Наверное, я не должна была бы их хвалить, мне полагается обладать Положениями Чистого Разума и бичевать во имя сама не знаю чего! Но до чего же они все глупы! Ко всему еще, Эмили ворчит на младшенькую: «За что боролась, на то и напоролась», — говорит она. И чего она хочет, сама выходила замуж на восьмом месяце, можно подумать, у нее память отшибло! По-моему, у людей вообще память короткая! Мы тоже не стали дожидаться благословения, помнишь, Ганс? И что, они ждут, я стану наводить порядок? Как же, как же, сейчас! Они мне действуют на нервы, в особенности моя старшая. Можно подумать, Эмили вскормлена молоком викторианской благопристойности, до чего же она с годами стала безмозглая!

Так. Дождь все льет и льет. Элоизе уютно в кресле, с большой подушкой, подсунутой под спину. Она закутана в несколько шалей, ноги прикрыты старой шубой, простудиться точно не может. Молодая женщина, которая приходит каждое утро, чтобы помочь ей умыться и одеться, очень заботливая и вообще славная. «Нет, — ворчит Элоиза, — с некоторых пор мне только и надо, чтобы со мной ласково обращались!» И к тому же тактичная. Застав Элоизу за разговором в одиночестве с Гансом или другими, она покашливает, ждет, пока «старушка» опомнится и скажет ей: «Входите же, Шарлотта!» Да, точно, ее зовут Шарлотта. Глаза у нее смеются, даже когда она не улыбается, нет, правда, очаровательная девушка. Иногда Шарлотта ей читает — если остается немного времени после того, как сделает все, что полагается: уберет, приготовит еду. Элоиза попросила ее читать сонеты, старые, каких теперь не пишут, с рифмами и размерами, они немного заглушают боль. Не то чтобы она страдала… вот только воспоминания царапают сердце, а потроха, благодарю вас, в полном порядке. Шарлотта попыталась подсунуть ей нескольких более современных поэтов, тоже говоривших об успокоении или смутных воспоминаниях, но никакого успокоения не пришло, оно не приходит… ни с чем. Что же касается воспоминаний, то здесь Элоиза ни в ком не нуждается. Она еще хуже, чем была когда-то Эме.

О Господи, Эме, которая подцепила эту паршивую штуку, которая помогла ей умереть. Эме умоляла, вцепившись ей в руку: «Убей меня, убей меня, я тебя прошу. Почему меня заставляют так мучиться? Я ведь все равно сдохну, правда? Тогда зачем? Да, зачем?» Элоиза подняла с постели младшего Камю и выклянчила у него пять ампул морфия, не дав ему времени найти аргументы против: «Успокойся, старичок, если тебе необходимо рассказать об этом легавым, я скажу, что украла их из твоей машины!» Она сама сделала подруге укол в вену, и восхищенная Эме умерла у нее на руках со словами: «Знала бы ты, Элоиза, как я тебе благодарна». Толстуха моя дорогая! Элоиза плачет, двадцать лет прошло, но ничего не забывается. О, она ни о чем не жалеет, просто горюет. Разъяренный Камю явился тогда забрать пустые ампулы и обзывал ее последними словами: «Идиотка с куриными мозгами, что ты будешь делать, если их найдут в твоем помойном ведре?» Он тоже плакал. Все желали добра Эме, которую раньше так мало любили, — конечно, теперь это было так нетрудно!

— Видишь ли, Ганс, не стоит слишком долго заживаться на свете. Те, кого ты любил, один за другим ушли, растворились в пустоте, а те, кто пришел на смену, как ты ни старайся, как они ни старайся, не могут никого заменить. И потом, некоторые куда-нибудь удирают, вот как Эмили, уехавшая в Канаду с Франсуа и одним из мальчиков, а другой шатается неизвестно где, но как можно дальше от матери, которая выводит его из равновесия. Эмили внезапно решила уехать, и без сожалений, хотя Элоиза-младшая отказалась ехать с ней: «Я хочу остаться в Параисе, — сказала девчонка. — С бабулей и с моим дружком, которого зовут Элуа», надо же до такого додуматься! Но Эмили так и не оправилась после твоей смерти, Ганс, только тогда она поняла, что, как бы там ни выглядело со стороны, а меня она любила меньше, чем тебя. Что я могу с этим поделать? Всегда больше любят тех, кого редко видят. И мое отчаяние, вернее то, что она называет отчаянием, ей мешает, вот оно что. Она хотела бы одна тебя оплакивать! Вот и увезла с собой свою утрату, унесла куда подальше, в изгнание. Да, жить — занятие не из легких…

Знаешь, Ганс, я не скучаю по Эмили. Грустно такое говорить, но иногда собственный ребенок для тебя становится хуже чужих людей. Как ты думаешь, здесь можно что-нибудь сделать?

С Корали все еще тяжелее. Над колыбелью бедняжки не склонялась ни одна добрая фея, она потеряла сына и мужа в автомобильной аварии, из которой сама вышла почти невредимой. Один-единственный раз посадила старшего сына рядом с водителем! Другой сын, в двадцать два года ставший инвалидом, покончил с собой, молча, без объяснений; с тех пор как ему ампутировали обе ноги, он замкнулся в непробиваемом молчании. И Корали сломалась. Алкоголь, ненависть к себе… и вдруг — Всемирная организация здравоохранения, словно якорь спасения посреди пустого океана! Она заглушала свое одиночество шестидесятилетней женщины международными проектами помощи детям. О, характер у нее лучше не стал, но теперь она не пытается восполнить то, чего ей самой недостает, она сражается ради других. Это совсем неплохо, тем более что здесь ее злоба находит выход, она добывает куски мытьем или катаньем, не все ли равно, ведь главное, добыть этот кусок, разве не так? Видишь ли, я думаю, Розали была права: у нашей младшенькой мужская хватка в женском теле, как у Камиллы.

Элоиза качает головой: Корали, между двумя самолетами, заезжает к ней. Вернее сказать, бросается к ней. Они почти не разговаривают, это им ни к чему, только обнимаются, с благодарным лепетом прижимаются щекой к щеке, подолгу молча, без слез, сидят рядышком. Когда стареешь, плачешь внутри себя — без слез и рыданий. У Элоизы уже нет возраста, да и у Корали тоже. Она все больше становится похожей на Камиллу, только теперь ей на это наплевать, и потом, Камилла никогда не стала бы заниматься благотворительностью, она копила молитвы, складывая их на один-единственный счет — свой собственный! Никто не разгадал Камиллу, да никто и не пытался! Слишком грязная, слишком злобная, слишком… но были ли они к ней справедливы? Да плевать мне на это, думает Элоиза, я не любила ее.

1 ... 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Маленькие радости Элоизы. Маленький трактат о дурном поведении - Кристиана Барош бесплатно.
Похожие на Маленькие радости Элоизы. Маленький трактат о дурном поведении - Кристиана Барош книги

Оставить комментарий