Близнецы - Тесса де Лоо

— Гау «Верхний Дунай» держит свои позиции, — объявил гауляйтер. — Мы все остаемся на местах при любых обстоятельствах. В том числе и медсестры. У них нет ни малейших оснований бояться русских, их безопасность в этом госпитале гарантирована.

Анна, стоявшая в группе медсестер и скептически внимавшая его успокаивающим словам, сделала шаг вперед и крикнула:

— Своих-то жен и дочерей вы наверняка эвакуировали, а?

Медсестры оттащили Анну назад, стараясь сделать незаметной среди женщин в одинаковых халатах.

— Кто это был? — резко спросил гауляйтер.

Он приказал своим людям допросить всех медсестер, но те молчали, сомкнув ряды.

После совещания рыжеусый врач отвел Анну в сторонку.

— Послушайте, сестра, — сказал он доверительно, — у меня здесь четверо раненых, у которых перебинтованы только руки, — они мобильны. Я собираюсь дать вам и двум другим сестрам приказ сопровождать их до Мюнхена.

Анна машинально кивнула. Разумеется, ведь она привыкла подчиняться, пусть на этот раз ей и досталось приятное поручение — покинуть семинарию.

— Да, кстати, — он почесал карандашом за ухом, — вы тоже слышали вчера ту женщину: «Своих-то жен и дочерей вы наверняка эвакуировали, а?»

Врач бросил на нее хитрый, но в то же время такой щенячий, преданный взгляд, что Анна ответила тоном, подразумевавшим признание:

— Да, слышала.

И тут стало понятно, почему он отправлял ее в Мюнхен. Не в состоянии открыто произнести слова благодарности, она выражением лица дала ему понять, что догадывается о его мотивах.

— Звучит, как из прошлой жизни… — пробормотала Анна.

Лотта не сводила с нее глаз. В лице, открывшемся ее взгляду, она впервые рассмотрела ту молодую женщину, о которой рассказывала Анна, — на мосту под дождем, в коридоре с умирающими солдатами. Это растрогало ее больше, чем она могла себе позволить. Изо всех сил стараясь звучать рассудительно, она сказала:

— Как могли они оставить на произвол судьбы всех этих тяжело раненных солдат?

— Представь себе: рядом фронт… — Анна взмахнула рукой, — санитары выносят солдат с поля боя и доставляют в полевой лазарет. Самые серьезные случаи оперируют, затем на ходу фиксируют на бумаге — сделано то-то и то-то, погружают в машину и увозят в госпиталь за линию фронта. Там санитары их разгружают и бегом назад. То были солдаты СС, воевавшие не на жизнь, а на смерть, молодые, пышущие здоровьем мальчики. Той ночью они один за другим умирали на моих глазах. Медицинского персонала не сыскать — в этом ужасном длинном коридоре оставалась только я, да и от меня толку было мало. Долгие годы я подавляла в себе воспоминания о той ночи, не в состоянии об этом говорить. Есть такая песня «Одна апрельская лунная ночь», она постоянно напоминает мне о тех событиях.

Семь ничтожных крохотных фигурок с трудом продвигались вперед под тяжелым свинцовым небом. Анна тащила свои пожитки в толстом кожаном чемодане. Спали в школе или церкви — по предъявлении коллективного приказа на перемещение раненых деревенские жители были обязаны предоставлять им ночлег. Один из солдат нашел где-то тележку, на которую они погрузили свою поклажу; путь держали и днем и ночью, пока не добрались до железнодорожного узла, превратившегося под бомбежками в безотрадный лунный пейзаж с кратерами, откуда торчали блестящие рогатки погнутых рельсов. Они маневрировали между ними с тележкой — колеса угрожающе скрипели. Вдруг Анна обнаружила пропажу своего чемодана. Спотыкаясь, она помчалась назад и застряла ногой в яме. Чемодан плавал в кратерном озере. Она выудила его. Вот теперь он был по-настоящему неподъемным. Под его весом сломалось колесо тележки — они бросили ее в компании опрокинутых вагонов.

Анна остановилась, чтобы вылить воду из ботинка. Подошвы износились, и при каждом шаге ступни вязли в промокшей коже. Один из раненых дал ей лишнюю пару солдатских сапог и каску в качестве защиты от дождя. Не удовлетворившись своей щедростью, он здоровой рукой взял у нее чемодан и взамен поручил ей нести винтовку. К вечеру распогодилось, из-за уносящихся прочь облаков выглянула луна. Откуда ни возьмись, из темноты выпрыгнули двое патрульных и преградили им дорогу.

— Боже, Майер, ты только посмотри… — воскликнул один из них в изумлении, — а солдат-то, оказывается, женского пола!

Реальность сводилась к тому, чтобы только переставлять ноги. Каждый шаг приближал их к Мюнхену и отдалял от русских. Однажды вечером, когда идти дальше уже не было мочи, кто-то проводил их в здание бывшей гимназии. Там стояли деревянные двухъярусные койки. Вконец ослабленной Анне указали на предназначенное для нее место. Из последних сил она залезла наверх и, не снимая каски, растянулась на досках. Однако койка не справилась с таким грузом усталости — Анна провались сквозь настил и вместе с мешком соломы упала на спящего ярусом ниже. Тот, не просыпаясь, стряхнул с себя нежданную гостью — Анна грохнулась на пол и тут же уснула. Рано утро она приоткрыла один глаз — с койки на нее испуганно взирал похожий на гнома седой старикашка с бугристым лицом и узкой ввалившейся грудью.

— Боже милостивый, ну и тушка упала на меня ночью! Слава Богу, я еще жив!

По другую сторону границы каждый километр нужно было также завоевывать пешком. Колющие боли в колене сигналили Анне о том, что долго она не выдержит, сустав сильно распух. Разбитые армейские части спешили к центру Германии; мимо проезжали машины и грузовики, набитые женщинами, солдатами и офицерами. Они попробовали голосовать, но никто не притормозил — призрак поражения наступал на пятки. Боль стала невыносимой — в первый раз отказало и тело. Анна затащила чемодан на середину дороги, сняла каску, описав дугу вокруг головы, словно приветствуя проезжающих, и села на чемодан, широко расставив ноги.

— Ты что, спятила, — возмущенно кричали ее попутчики, — это же опасно!

Анна пренебрежительно улыбнулась.

— Мне все равно, подвезут меня или переедут!

Вдалеке показался грузовик. В тупой механической силе, безразличной к проблемам живых существ, было что-то успокаивающее. Анна поджидала его с зазывающей улыбкой — давай же, поскорее сделай свое дело! Панические крики остальных хором раздавались позади нее. На дороге по канонам общеизвестной сказки разворачивалось действо: если девушка сдается на милость чудовищу, то последнее превращается в прекрасного принца. Грузовик остановился на почтительном расстоянии. Из него вышел молодой офицер; из уважения к ее хладнокровию он пригласил ее сесть в машину. Она стоически поднялась, через плечо кивнула остальным и залезла в кабину.

После столь нелегкого путешествия встреча в госпитале явилась разочарованием.

— Что вы здесь забыли, — услышали сестры грубый крик, — ваша помощь здесь не нужна!

Остаться разрешили только раненым солдатам. Три медсестры Красного Креста получили новый приказ: следовать назад в Баварские Альпы, в госпиталь на озере Химзее. Они вновь очутились на улице, и все начиналось заново. «Ваша помощь здесь не нужна…» — фраза отзывалась эхом в голове Анны. Теперь я понимаю, с горечью подумала она, почему солдаты умирают в холодных коридорах в отсутствие медсестер, которые могли бы о них позаботиться: здесь их переизбыток.

Притормозила военная машина. Водитель высунул голову из окна и спросил:

— Кто знает, как проехать в Траунштайн?

— Я! — выкрикнула Анна. Они проходили через этот город по дороге сюда, он находился недалеко от озера Химзее. Анна села вперед, шофер ехал медленно и сосредоточенно. Солдат на капоте изучал в бинокль небо.

— Что вы там ищете? — спросила Анна.

— Самолеты, — усмехнулся ее сосед.

Уголки его рта еще были приподняты, как вдруг раздался крик:

— Вылезайте! Бомбардировщики!

Они выпрыгнули из машины — самолеты угрожающе кружили над головами. Они нырнули в глубокую траншею, Анна спряталась под своим чемоданом. В ту же секунду грузовик взлетел на воздух. Последовала цепная реакция взрывов. Обломки посыпались на ее чемодан. Только когда все стихло, они осторожно выбрались из своего убежища — все целы. Пахло порохом.

— Там были боеприпасы, — объяснил шофер.

Вокруг тлели сгоревшие останки. Смотреть на них не имело смысла, и они отправились да/Тыне, молча размышляя о том, что несколько минут назад были на волосок от смерти. Рядом остановился грузовик строительной организации «Тодт».

— Только сестры, — сурово крикнул водитель.

Словно боясь разгневать богов, он за всю дорогу не произнес ни слова и доставил сестер прямо в госпиталь на озере Химзее, расположившийся в здании бывшей гостиницы. Нарисованные на дороге большие белые круги с красным крестом задолго предвещали о его местонахождении.

Возле дороги сидело двое безногих мужчин в инвалидных креслах. Они наблюдали, как грузовик «Тодт» выгружает не строительный материал, а медсестер и как Анна с ее неподъемным чемоданом и больным коленом опускается на асфальт. Увиденное не оставило их равнодушными. Один из них проворно подкатил к ней на своем кресле и посадил ее к себе на колени, второй взял чемодан. Довольно быстро они проехали несколько сотен метров по направлению к кабинету главного врача. Там, в коридоре, они оставили ее на кушетке, гордые силой своих рук, компенсирующей их инвалидность. Проходивший мимо солдат объявил о приезде сестер.