Bromance. Книжный клуб спешит на помощь - Лисса Кей Адамс

было приятно… Боже, ну и кавардак у нее на душе!

— Люди ошибаются. Часто. Ключ к долгим отношениям находится в способности прощать. Раз за разом.

В горле застрял комок. Алексис пнула траву под ногами и, тяжело сглотнув, сказала:

— Не знаю… Похоже, я в действительности не умею прощать. Я думала, прощая, ты успокаиваешься, больше не злишься. Но… теперь мне кажется, это не совсем прощение. Я просто игнорирую свои чувства. А ведь это не одно и то же, верно?

— Ты сама просишь моего совета? — спросил он с веселой ноткой в голосе.

— Если собираешься делать из мухи слона, то забудь.

Он усмехнулся.

— Верно, это не одно и то же. Ты должна позволить себе чувствовать и отрицательные эмоции тоже. Даже у злости есть предназначение — она защищает нас от людей, которые хотят нами воспользоваться. Но в конце концов нужно перестать ненавидеть тех, кто тебе навредил. Простить — значит осознать, что пережитая боль сделала тебя другим человеком, но и твои обидчики изменились из-за боли, которую причинили. По-моему, прощая, ты понимаешь, что теперь вы оба стали лучше и вместе вы чего-то стоите.

Вдалеке послышался раскат грома, порыв ветра поднял ворох листьев с земли. Приближалась гроза. Алексис вновь взглянула на могилу.

— Прости, что потревожила вас с Кэнди.

— Прости, что украл твой покой.

— Теперь мы квиты?

— Далеко нет. Свою вину мне за всю жизнь не загладить.

— Тогда тебе придется принять мою почку, чтобы это доказать.

— Ага, неплохая попытка.

В его голосе слышались нежные нотки, которые забрались внутрь и окутали продрогшее сердце теплом. Она нерешительно на него взглянула.

— Думаю, я тебя простила.

Его глаза заблестели.

— Я постараюсь оправдать оказанное доверие.

— Увидимся завтра в больнице?

Эллиотт ласково улыбнулся.

— Увидимся завтра.

Он направился к машине. Алексис глядела ему вслед. Перед тем как забраться в салон, он обернулся.

— Что насчет послезавтра?

— Возможно, — прошептала она.

— Мне этого достаточно, — подмигнул он.

Глава двадцать девятая

Ноа сразу понял, что влип, когда резко проснулся и обнаружил себя под прицелом четырех пар гневных глаз.

Мак, Колтон, Малколм и Русский окружили диван наподобие линии нападения, пытающейся прорваться к воротам. Мак предостерегающе похрустел костяшками пальцев.

— Вставай, ушлепок.

Черт! Ноа зажмурился и прижал ладони к глазам. Это никак не помогло унять пульсирующую боль в голове.

— Какой сегодня день?

— Е-мое, серьезно? — проговорил Колтон голосом, пропитанным отвращением. — Сколько ты уже бухаешь?

— Недостаточно.

— Сегодня четверг, вечер, — сказал Малколм и, схватив Ноа за руку, привел в сидячее положение. — Тебе придется многое объяснить.

— Отвалите. — Ноа вырвался и упал обратно на диван.

— Не отвалим, пока не объяснишь, почему Джессика в панике написала Лив, что, по словам Алексис, операцию отменили, а вы двое расстались.

«Расстались». Значит, произошедшее — не страшный сон. Его жуткие слова ей — реальность, а она действительно попросила к ней не подходить и теперь говорила друзьям, что они расстались. Впрочем, неудивительно. Она разбила ему сердце своим недоверием, он разбил ее, не приняв извинений, вот так они и разрушили свои отношения.

— Кто тебя так разукрасил? — спросил Колтон, наклоняясь, чтобы рассмотреть его лицо. Ноа молча показал ему средний палец.

— Серьезно, приятель, вставай уже, — пробасил Мак. — Так мы тебе не поможем.

— Больно надо.

Друзья лишь фыркнули в унисон. Ноа попытался проглотить слюну, но в рот словно напихали ваты. Черт, как же ему паршиво.

— Ты не дочитал книгу, верно? — спросил Русский.

— Да твою ж мать! — прорычал Ноа и отвернулся. Однако на плечо опустилась огромная ручища и вернула на спину. — Ни слова о дурацкой книге! Если вы не заметили, от нее сплошные неприятности!

— Ладно, — подозрительно легко согласился Мак. — Тогда давай об этом поговорим.

Ноа разлепил опухшие веки. Когда пелена спала и удалось разглядеть бумажку в руках Мака, он подскочил так резко, что грохнулся на пол.

— Верни! — сурово велел Ноа, с трудом вставая на ватные ноги.

Мак отступил.

— Не верну, пока не расскажешь, что произошло.

— Верни мне гребаное письмо! — прорычал Ноа. — Мак, я не шучу.

Он еще никому не показывал это письмо. Даже Алексис.

— А что такого-то? Оно какое-то важное? Наверняка важное, раз лежало у тебя на груди, пока ты дрых.

Ладони Ноа сжались в кулаки.

— Отдай. Гребаное. Письмо. Мак.

Друг приподнял его над головой, держась на расстоянии.

— Что произошло между вами с Алексис?

— Ты на хрен издеваешься?! Отдай письмо, говорю!

— Малколм, как думаешь, почему Ноа достал это письмо, после того как, очевидно, похерил отношения с любимой женщиной?

— Даже не знаю, — невозмутимо ответил тот, опираясь плечом о дверной косяк. — Может, в нем скрыт ключ к пониманию всей его жизни и причин, по которым он постоянно ее отталкивает?

— Я ее не отталкивал! — прокричал Ноа. — Она… — голос сорвался, и он упал обратно на диван: поверженный, совершенно опустошенный.

— Она что? — спросил Колтон, садясь рядом.

Ноа вдавил ладони в веки, затем подался вперед и облокотился о колени.

— Знаете, что это за письмо? Все военные пишут такие на случай, если не вернутся с задания. Ну не жутко ли?

Ничего не говоря, Мак отдал письмо Ноа и уселся на пол рядом, скрестив ноги.

— Его нашли в вещах отца после трагедии, — продолжал Ноа, раскрывая листок с четкими складками. — Он написал каждому из нас отдельное письмо.

Парни молчали, в то время как Ноа просмотрел глазами строчки, которые уже давно отпечатались в памяти:

Сынок,

Если ты читаешь это письмо, значит, я не сдержал обещания. Я не вернусь. Как же мне невыразимо жаль.

Я тебя очень люблю. Только,