Сиротка. Нежная душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

Он взял ее за руку. В темных глазах его читалось желание. Глухой жар пульсировал внизу живота. Лора встала и обошла стол. Без лишних слов она наклонилась и поцеловала мужа. Этот поцелуй был страстным, бесконечным. Она еле стояла на ногах. Жослин едва удержался, чтобы не раздеть ее и не уложить на траву. Очень медленно он встал и обнял ее.

— Ты все такая же красивая, — сказал он, увлекая ее к летнему домику. — Идем, сжалься надо мной!

— Я никогда не жалела тебя, — возразила Лора. — И сейчас не стану. Это ты пожалел бедную эмигрантку, когда мне было столько же лет, сколько нашей дочери сейчас. Жослин, я никогда не переставала ждать тебя и надеяться. Ты должен мне верить!

— И я тебе верю, потому что чувствую то же самое, моя милая Лора!

Она закрыла глаза, чтобы скрыть слезы счастья. Так он назвал ее в ночь их свадьбы.

В летнем домике сумерки казались снисходительными и многообещающими. Они улеглись на раскладной кровати, вынужденные тесно прижиматься друг к другу. Еще долго они целовались. Потом Жослин расстегнул блузку и увидел ее небольшие груди с темными сосками. Вид нежной, молочно-белой кожи жены усилил его возбуждение. Он снял с нее все до нитки, радуясь тому, что она все такая же — с тонкой талией, плоским животом, стройными ногами. Она не осмеливалась смотреть на него, смущенная и стыдящаяся себя, как юная девственница.

В прошлом ласки его не были такими смелыми и искусными. Тала научила его любовным играм, запрещенным церковью. Жослин на мгновение задумался об этом, в то время как Лора, забывшись в наслаждении, тоже освободилась от некоторых предрассудков. Их опыт и страстное желание воссоздать семью довершили дело. Достигнув пика удовольствия, оба они приглушенно вскрикнули.

Некоторое время спустя, еще не верящие в происшедшее, усталые, они лежали, так тесно обнявшись, что желание проснулось снова.

Она радовалась, видя его таким сильным, мускулистым, мужественным. Он же был глубоко взволнован тем всепоглощающим доверием, с которым она отдалась ему.

— Простим друг другу все и будем жить счастливо вместе, — просто сказал он.

— Мне теперь ничего не страшно, — отозвалась она.

И, улыбаясь, приподнялась на локте.

— Или нет! Я боюсь, что свалюсь с этой раскладной кровати! Завтра или даже раньше я покажу тебе мою новую комнату, нашу комнату, которую я обустроила для тебя. Раньше в ней обитала Шарлотта. Там не живут воспоминания, и обстановка тебе понравится.

— Мне на все наплевать, если ты в моей кровати, — сказал он.

Лора легла на него и заставила замолчать, прижавшись губами к его губам. Яд прошлого иссяк. Будущее открывалось перед ними и, быть может, таило в себе угрозу, но они были готовы встретить его рука об руку.

Глава 12

От реки к реке

Хижина Талы, середина сентября 1933 года

Эрмин следила глазами за полетом казарок в сером небе, прямо над опушкой. Дикие птицы размеренно взмахивали крыльями. Стая летела клином, напоминавшим латинскую букву «V», — словно послание тем, кто оставался на земле. Шарлотта, прижимая к груди Мукки, стояла рядом.

В прохладном воздухе пахло разгорающимся костром. Молодая женщина посмотрела на хижину. Из печной трубы поднимался густой белый дым.

— Тала права, зима в этом году будет ранней, — заметила она. — Со вчерашнего дня над нами летят казарки. Летят туда, где климат мягче…

— Мне нравится, как они кричат, — с задумчивым видом сказала девочка. — Мимин, ты хорошо себя чувствуешь? Ты вся дрожишь!

— Не беспокойся, просто я слишком легко оделась, а на улице стало холоднее. Давай вернемся в дом!

За лето они ни разу не расстались. Тошан усердно работал, заготавливая дрова, и если откладывал в сторону свой топор, то только для того, чтобы пойти на охоту или рыбалку. Почти каждый день, даже на следующее утро после их приезда, он уходил в соседний лес рубить мертвые деревья или собирать валежник. Тошан починил крышу над дровяным сараем и расширил дом, добавив еще одну комнату из красивых досок с насыщенным смолистым ароматом.

— Это комната для наших детей, — ответил он Эрмин, когда та спросила, нужно ли им еще одно жилое помещение. — Надеюсь, мы всегда будем проводить лето здесь, на природе.

Молодая женщина предпочла не противоречить супругу. Тошан был так ласков к ней, так добр и предупредителен, что ей хотелось как можно дольше сохранить это ощущение полнейшего счастья.

Они играли в первопроходцев до возвращения Талы, то есть до середины июля. В отсутствие хозяйки дома вместо порядка у них царила радостная недисциплинированность. Эрмин часто отдыхала на грубо сколоченной кровати на веранде, наблюдая за кулинарными опытами своего супруга или Шарлотты. Они ели рыбу, выловленную на рассвете в реке, или мясо куропатки, зажаренное на углях. Но главным блюдом оставались тонкие лепешки, политые кленовым сиропом или медом.

«Мы словно в раю живем, — подумала Эрмин, входя в хижину. — По вечерам подолгу беседуем у костра, под звездами. Шарлотта часто говорит, что в кустах блестят глаза диких зверей, и, смеясь, прижимается ко мне… Наш Мукки — просто примерный ребенок: ночью спит, не просыпаясь, по десять часов. У него уже шесть зубов! Настоящий маленький мужчина, правда, передвигается пока на четырех…»

Тала сидела у выложенного галькой очага. Она согревала руки, и выражение лица у нее было скорбное.

— Скоро вы вернетесь в Валь-Жальбер, — сказала она, обернувшись к Эрмин, и грустно улыбнулась. — Как и казарки, вы будете далеко от меня.

Складывалось впечатление, что индианка пребывает во власти непроницаемой тоски с тех пор, как возвратилась домой. Тошан много раз заговаривал об этом с женой.

— Мать сама не своя, — сказал он Эрмин накануне вечером. — В первые дни, когда она вернулась и увидела, что мы здесь, она казалась довольной, но голос и движения ее изменились. Когда я задал ей вопрос, она ответила загадкой и даже не сказала, куда совершила паломничество и почему.

И только Мукки удавалось вернуть на лицо Талы улыбку. Она много времени проводила с внуком и часто ходила с ним на прогулку, неся мальчика на спине в широком платке, завязанном вокруг плеч.

Вот и сейчас женщина посадила малыша к себе на колени и стала показывать, как танцуют языки пламени в очаге.

— Увы, нам придется уехать, — ответила Эрмин, присаживаясь с ней рядом. — Мои родители наверняка уже по мне соскучились. И мама, я это точно знаю, пригласит акушерку, чтобы та меня осмотрела, как только я переступлю порог.

Тала кивнула. Бросив взгляд на округлившийся живот невестки, она сказала:

— Мукки не был таким крупным. Ты выносила своего первого ребенка в этом доме, он родился в соседней комнате. И я очень этому обрадовалась. Твой следующий малыш родится под крышей дома твоей матери Лоры. Это справедливо. Ничего не бойся, все будет хорошо.

Молодая женщина не знала, что еще сказать, чтобы приободрить Талу. Она снова и снова предлагала ей поехать с ними в Валь-Жальбер.

— Пожалуйста, едем с нами! Тошан очень волнуется, как вы тут будете жить долгие зимние месяцы, совсем одна. Моя мать очень хочет с вами познакомиться. В доме есть для вас прекрасная комната. Рождество мы отметим всей семьей. И вы с первых дней будете рядом со вторым внуком или внучкой…

— Я не праздную рождение Иисуса Христа, хотя Анри читал мне Евангелия перед моим крещением. Как могу, я исполняю заветы вашего Бога, проповедавшего милосердие и любовь, но это не всегда легко. Не сердись на меня, Эрмин, но я не поеду в твой поселок. Мне больше по душе моя хижина.

Шарлотта очень привязалась к матери Тошана. Она помогала индианке по хозяйству и с искренним интересом слушала ее рассказы о детстве.

— Вам непременно нужно поехать с нами, Тала, — упрашивала хозяйку дома девочка. — Если вы не поедете, я так сильно буду по вам скучать…

Услышав этот крик души, Тала улыбнулась и погладила Шарлотту по черным кудрям.

— Я не могу уехать из этих мест. Обо мне не беспокойтесь.

Отряхнув ботинки о каменный порог, вошел Тошан.

— Идет сильный дождь, — объявил он. — Марк только что прошел по тропе, так что мы получили почту!

Марком звали траппера, жившего по соседству. Раз в три дня он ездил верхом в Перибонку и выполнял функции почтальона для соседей.

— Мне пришло письмо от мамы! — воскликнула Эрмин. — Шарлотта, она наверняка получила наши, те, которые мы написали в середине августа!

В один из вечеров, когда они вчетвером собирались у очага, молодая женщина весьма эмоционально рассказала о том, как незадолго до свадьбы Лоры с Хансом в дверь их дома постучал Жослин Шарден, ее отец. Тала сумела сохранить беспристрастное выражение лица.

— Мне было страшно даже подумать о долгой дороге, — призналась Эрмин свекрови, — но это был единственный выход, потому что так у моих родителей появлялся шанс научиться снова жить вместе. Они нуждались в уединении.