Сиротка. Нежная душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Мне было страшно даже подумать о долгой дороге, — призналась Эрмин свекрови, — но это был единственный выход, потому что так у моих родителей появлялся шанс научиться снова жить вместе. Они нуждались в уединении.

Каждое ее слово ранило Талу. После этого разговора молодой метис снова стал осаждать мать расспросами.

— Какая печаль мучит тебя? Уходишь неизвестно куда и возвращаешься через шесть недель! Мать, прошу, скажи! В последний раз я видел тебя такой после смерти отца!

— Я обожглась в огне, к которому не должна была приближаться, сын, — только и ответила Тала. — Я подумала, что быстро исцелюсь, но рана слишком глубока и мучит меня не переставая.

С тех пор Тошан и Эрмин тщетно пытались понять, что за огонь мог оставить такой ожог.

— О, послушайте этот пассаж! — воскликнула молодая женщина. — Это в самом конце письма: «В доме у нас небольшие перестановки. Эрмин, дорогая, передай Шарлотте, что я отдаю ей мою комнату, которая так ей нравится, вместе со всем, что в ней есть. Мы с Жослином перебрались в ее бывшую спаленку, она вполне устраивает моего супруга, чей характер становится мягче с каждым днем. Леса вокруг Валь-Жальбера уже надевают свой осенний наряд, и мы часто подолгу там гуляем. Передайте мои наилучшие пожелания Тале и скажите, что после стольких лет я буду счастлива ее увидеть. Она всегда желанный гость в нашем доме!

Господи, я жду не дождусь, когда же вы наконец приедете! Надеюсь, первым снегом мы будем любоваться уже все вместе. И последняя новость: Симон Маруа нашел девушку по душе и 31 декабря собирается нас всех с ней познакомить…» Она целует нас и просит передать привет вам, Тала, — закончила Эрмин.

Тошан, который сидел к жене спиной, скорчил гримасу. Он куда охотнее остался бы зимовать в хижине, хотя тогда ему пришлось бы много охотиться на крупную дичь и удвоить запас дров. Перспектива несколько месяцев выносить нападки Жослина ему совершенно не улыбалась.

«Но выбора у меня нет. Эрмин хочет, чтобы это дитя родилось непременно в доме Лоры. И это благоразумно, не отрицаю».

Ни он, ни Эрмин не заметили, как изменилась в лице Тала, как задрожали ее руки. Не увидели они и того, что золотисто-карие глаза Шарлотты наполнились горькими слезами. У девочки была своя тайна: ей очень нравился Симон, несмотря на разделявшую их разницу в девять лет. Простейший подсчет — и девочка решила, что все ее мечты осуществимы. Немного терпения, и Симон станет ее супругом. И вот появление этой неизвестно откуда взявшейся «девушки в его вкусе» перечеркнуло все планы Шарлотты.

— Эрмин, Тошан, оставьте меня с Талой, — чуть не плача, попросила она. — Я не хочу возвращаться в Валь-Жальбер.

Поскольку оба супруга посмотрели на нее с изумлением, девочка добавила:

— Мне понравится жить зимой в лесу! Я буду шить, подбрасывать поленья в очаг. Вы ведь хотите, чтобы я осталась, Тала?

— Это абсурд, — отрезала Эрмин, не дав свекрови времени высказать свое мнение. — Лолотта, да что с тобой такое? Разве ты забыла, что Мукки на Рождество будет особенно нужна его любимая нянюшка? Забыла почему? В конце декабря у меня родится еще один малыш!

Будущая мать уже не раз плакала от огорчения. Она прекрасно перенесла первую беременность: Мукки она носила легче, не чувствовала себя такой отяжелевшей, не так быстро уставала.

— Решено, мы уезжаем послезавтра, — сказала молодая женщина, сдерживая вновь подступившие слезы. — И ты, Шарлотта, едешь с нами! А пока пойду полежу.

Тошан встал и сказал почти торжественно:

— Послушайся ту, которая с давних пор оберегает тебя, дитя, — посоветовал он Шарлотте. — Здесь тебе скоро станет скучно. И я точно знаю, что на Рождество Лора устроит чудесный праздник!

Тошан увидел, что мать опустила голову, словно бы склоняясь под тяжелой ношей, и вышла в маленькую комнату, в которой устроилась с недавних пор.

— Шарлотта, присмотри за Жослином, пока я не вернусь, — тихо попросил он.

Но последовал молодой метис не за Эрмин, а за Талой. Войдя в комнату, он увидел ее стоящей у окна, которое выходило в лес.

— Мама, умоляю, поговори со мной! Только не лги и не говори загадками. Будет слишком поздно, когда я уеду. Ты несчастна, я ведь не слепой! Это из-за мужчины? Ты можешь мне признаться, я не стану тебя упрекать. Ты вправе снова выйти замуж, и если бы это произошло, у меня бы, честно говоря, камень с души свалился.

Внезапно выдержка изменила Тале, и она разрыдалась.

— Мой любимый сын, я сама обрекла себя на страдания. Да, я люблю мужчину, но я его потеряла. Не нужно было убирать круг из белой гальки, который удерживал его рядом со мной. Если бы не это, он остался бы здесь навсегда. Но я собралась с силами и сделала то, что должна была. Так нужно.

Тошан понял, что подозрения его оказались верны. Речь шла о несбывшейся любви.

— Кто он, мать? — настойчиво спросил он. — Найди и верни его!

— Нет, сын. Никогда. Пламя, опалившее меня, — это он, и, как я уже сказала, это пламя предназначено не мне.

С бесконечной нежностью сын вытер слезы, струившиеся по щекам матери.

— В последний раз ты плакала на похоронах отца! А стоит ли этот человек твоей любви?

— Я забуду его, — пообещала Тала. — Северный ветер и зимние снега меня исцелят. Я снова обрету мир. Только пообещай, что не расскажешь о причине моей грусти Эрмин. И вам нужно поскорее уезжать, пока река не вышла из берегов из-за этих сильных дождей. Твоя жена нуждается в покое и заботе, и ее родители тоже. Я не хочу, чтобы она обо мне беспокоилась. Сестра с племянницами скоро придут навестить меня, и я не буду одна.

— Мама, а кто этот человек? Как он мог отказаться от тебя? Когда ты уходила, ты была с ним?

Тала отмела это предположение движением головы. И заставила себя солгать:

— Ты его не знаешь, но он из нашего народа, монтанье, как и я. Ходила я не к нему, а к шаману[34], мне понадобилась его помощь. И, по правде говоря, это тебя не касается, Тошан. А теперь иди к своей молодой супруге, твоей певчей птичке! Хотя ты давно так ее не зовешь. И она больше не поет…

— Я отвечу твоими же словами: «Это тебя не касается!» — сердито отозвался молодой метис.

Он вышел, хлопнув дверью. За вечерней трапезой в этот день никто не разговаривал, все сидели с мрачными лицами, думая о своих печалях и разочарованиях. Тала упрекала себя в том, что открылась сыну, а тот сердился на нее за намек насчет Эрмин. Шарлотта дулась в открытую. Почти достигшая подросткового возраста девочка слишком остро переживала свою первую безответную любовь. Что до Эрмин, то она мучилась от тупой боли в спине. Много неудобств доставлял ей и большой живот. Молодой женщине хотелось как можно скорее оказаться в Валь-Жальбере, рядом с родителями и Мирей. Ей недоставало заботы домоправительницы, у которой всегда находилось веселое словцо, способное ее утешить.

Следующий день не принес с собой никаких перемен. Тала не выходила из своей комнаты. Тошан большую часть дня чинил каноэ отца и мастерил над ним некое подобие полотняного тента на случай, если пойдет дождь.

Эрмин и Шарлотта собирали свои вещи.

— Но ведь мы могли бы остаться хотя бы до октября! — сказала девочка, которая как раз меняла штанишки Мукки.

Лежа на кровати голой попкой кверху, мальчик активно дрыгал ножками.

— Снегопады могут начаться задолго до октября! И потом, разве ты забыла, что тебе пора возвращаться в школу?

Молодая женщина склонилась над сыном.

— Позавчера моему маленькому херувиму исполнился годик, а мы даже не отметили как следует такое событие! Когда приедем домой, я попрошу Мирей испечь торт!

Тала о дне рождения внука не забыла. Она подарила ему пару искусно сшитых мокасин из красной кожи, отделанных белыми и черными бусинами.

— Какая тонкая работа! — восхитилась молодая мать, любуясь подарком. Мокасины были такими крошечными, что помещались у нее на одной ладони. — Я надену их на Мукки сегодня вечером, может, это поднимет всем настроение. Это наш последний совместный ужин, и мне бы хотелось, чтобы вечер был приятным. Кстати, Шарлотта, откуда эта идея остаться на зиму с Талой? Это страшная глупость, дорогая!

— Мне ее жалко! И она мне очень нравится! А еще я не хочу в школу. И Арман все время меня дразнит. Симон добр ко мне, Эдмон тоже, но Армана я терпеть не могу!

— В общем, все твои причины — обычные детские глупости, — подвела итог Эрмин. — Ты нужна мне, Шарлотта, ведь ты моя маленькая сестричка!

— Прости, Мимин!

Они обнялись. Все разногласия были забыты. Кто-то постучал в дверь, если можно было назвать дверью изделие из грубо сколоченных, плохо обработанных досок. Вошла Тала. На ней были куртка и шапка.

— Я пришла попрощаться, — пояснила она. — Я иду к матери, Одине[35]. Я давно не была у нее в гостях, она обрадуется. Ты помнишь Одину, Эрмин?