Возлюбленная - Питер Джеймс

Частицы наших тел имеют электромагнитные заряды. Когда наши трупы разрушаются – путем ли кремации или похорон, – все это тем или иным образом возвращается обратно, в землю, совершает новый цикл развития. У каждой частицы сохраняется своя память, как и у крохотного кусочка видеокассеты.

Слова Хью эхом отдавались в ее сознании.

Лицо Эрнеста Джиббона внимательно смотрело на нее. Неподвижное. Мертвенно-бледное.

Посмотрев на дубовый гроб с медными ручками и с цветами наверху, Чарли опять задумалась, была ли какая-либо связь между тем, что так расстроило Виолу Леттерс на той фотографии, и ее смертью.

Глупости какие. Просто несчастный случай.

На мгновение она пришла в замешательство, подумав, не Эрнест ли Джиббон лежит в том гробу на подмостках, перед алтарем, в этой маленькой церкви с настенными фресками, датированными временами норманнов,[15] как кто-то рассказал ей.

Пели «Иерусалим». Чарли держала перед собой книгу с псалмами и негромко подпевала. Это был ее любимый псалом. Обычно она находила его воодушевляющим, но сегодня все исполняли его будто в другой тональности.

Тот сеанс ретрогипноза начался сразу после часа дня и должен был продолжаться часа два-три. Было десять вечера, когда она пришла в себя, вышла из транса и увидела, что Эрнест Джиббон сидит мертвый. Она коснулась его и захныкала в страхе, понимая, что она пробыла в трансе час, а может, два, три или даже больше, пока он сидел там уже мертвый. Она не знала, вышла ли полностью из транса, и до сих под была напугана тем, что ее не вывели из него надлежащим образом.

Она спустилась вниз и постучала в комнату его матери. Ответа не последовало, и она вошла внутрь, увидев пожилую, болезненного вида женщину в постели; глаза ее были прикованы к телевизору.

– Миссис Джиббон, – сказала она, – нам необходимо вызвать скорую помощь.

– Он с пациентом. Его нельзя беспокоить, – ответила старуха, не поворачивая головы. – Ничто не должно беспокоить его.

– Это крайне срочно.

– Его не разрешено беспокоить. Это слишком опасно.

Старуха походила на приемную мать Чарли на ранних стадиях болезни, признаки которой уже были знакомы Чарли. Спустившись вниз, она отыскала в гостиной телефон и вызвала скорую помощь. Потом выпустила Бена из машины и изумилась тому, что он еще не напачкал.

Бригада скорой помощи была рассержена, приехав туда. Эрнест Джиббон умер по меньшей мере шесть часов назад, и ей следовало вызвать врача, чтобы выписать свидетельство о смерти. А не их.

Мать Джиббона вышла из своей комнаты в ночной рубашке, из которой выглядывала иссохшая грудь, и сказала им, что ее сын занят с пациентом и его не разрешено беспокоить. Когда Чарли попыталась объяснить врачам скорой помощи, что она находилась в гипнотическом трансе в комнате с мертвецом, они подумали, что, должно быть, она такая же чокнутая, как и старуха, и, вызвав полицию с полицейским врачом, уехали.

Она дождалась полиции, понимая, что мать Джиббона не в состоянии понять происшедшее, и в итоге ей пришлось утихомиривать истерику старухи, когда та наконец увидела тело сына и истина стала очевидной.

Потом вдруг появилась женщина-полицейский и стала заниматься старухой, а Чарли, после пяти утра, в конце концов уехала. Когда она добралась домой, было светло, и это обстоятельство ее порадовало.

Автоответчик записал три сообщения от Тома. Одно поступило рано утром в воскресенье, он передавал телефонный номер и номер комнаты в гостинице, как она поняла. Второе сообщение было оставлено утром в понедельник. Том сказал, что весь день будет на службе. А третье пришло вечером в понедельник: он собирался в Шотландию по делу об опеке и обещал позвонить и сообщить свой адрес, когда доберется туда.

Чарли легла в постель и хотела уснуть, но события минувших двух дней прокручивались в сознании вместе с ее возвращением в прошлое – столь живым, что каждый раз, когда она пробуждалась, обливаясь по́том, была убеждена, что все это еще продолжается. Была убеждена, что та женщина с прогоревшими до щетины волосами и почерневшим лицом все еще стояла в дверном проеме и пристально смотрела на нее; что она, Чарли, находится в карете скорой помощи и умирает, но они не дадут ей умереть, нет, не дадут ей умереть…

Эпилептичка. Некоторые из твоих симптомов соответствуют… Прекрасно, значит, этим все и объяснялось. Временная и ограниченная эпилепсия. Иллюзии. Галлюцинации.

Прихожане опустились на колени для последней молитвы, и служба завершилась. По проходу между церковными скамьями прошла первой одна супружеская пара: невысокий и полноватый пожилой мужчина, лицо которого смутно напоминало Виолу Леттерс, напряженно выступал рука об руку с элегантной женщиной с мертвенно-бледным лицом. За ними последовали нарядно одетые детишки с передних скамей и вполне взрослые люди, непохожие на местных жителей, заехавшие сказать своей подруге последнее прости.

– Хэлло, вы миссис Уитни, не так ли? – спросил приходской священник довольно веселым голосом, который, как показалось Чарли, больше подходил бы для венчания. Он энергично пожал ей руку. – Вы ведь здесь, в деревне, недавно живете, не так ли? Я все собирался заглянуть к вам и представиться.

Из портика храма Чарли вышла в унылое серое утро, в скопление людей и галдеж.

– Он слишком быстро протараторил службу, вам не кажется? – прошептала ей Зоэ.

Чарли рассеянно кивнула, припоминая, как Виола Леттерс жаловалась на этого священника. Они присоединились к процессии скорбящих, тянувшейся за тащившими гроб носильщиками. Небо было угольно-серым, и ветер продувал кладбище. На ковре из зеленого сукна покоился на канатах гроб.

– …мы теперь предаем ее тело земле, земля к земле, прах к праху, пыль к пыли, в уверенности и безусловной надежде на воскрешение к вечной жизни волею Господа нашего Иисуса Христа, который изменяет наши низменные тела на…

Изменение. Воскрешение к вечной жизни. Вечной жизни здесь, на земле. С вечными воспоминаниями. Вечное изменение, вечные воспоминания, вечное преследование призраками прошлого.

– …милость Господа нашего Иисуса Христа и любовь Господня и братство Духа Святого да пребудет с нами всеми во веки веков. Аминь.

Бессвязные мысли проплывали в сознании Чарли, когда она побрела прочь от толпы, мимо могильных камней, мимо мраморных надгробий, присыпанных спереди гравием… Исписанные резными письменами надгробия – то в форме раскрытых книг, то в виде плит с ангелами на них; новые надгробия, яркие и блестящие; старые надгробия, пострадавшие от времени, с въевшейся грязью, с едва различимыми надписями, сильно накрененные, сидевшие глубоко в земле и зараставшие травой и лишайником. При некоторых были вазы со свежими цветами или венки, кое-где пустые урны, они забыты – не осталось никого, чтобы позаботиться об этих могилах.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});