Арабская поэзия средних веков - Аль-Мухальхиль

«Сетует она…»

Перевод А. Голембы

Сетует она, а слезы — зримый след душевных смут,—Слезы, смешанные с кровью, но щекам ее текут:

«До каких же пор украдкой мы встречаться будем, друг?Где найдем мы избавленье от безмерных наших мук?»

«Старуха молодится…»

Перевод А. Голембы

Старуха молодится, уверяя, что дивно свеж ее лица овал,Но век прошел с тех пор, как за распутство ее хозяин по щекам бивал.

Вот семенит она под покрывалом: шажочки спотыкливо-неверны,А жалкие крысиные косицы, должно быть, из мочала сплетены!

О вино в стеклянном платье…»

Перевод А. Голембы

О вино в стеклянном платье, о блаженно-молодое,Нынче ты сыграло свадьбу с родникового водою!

Было ты — как яхонт алый, а едва с водой смешалось,В буйную розовощекость превратилась эта алость!

«О темнокожая девушка…»

Перевод А. Голембы

О темнокожая девушка, я страстью к тебе сражен,Тобой ослеплен я, единственной из множества дев и жен:

Кокетливо растягиваемые, пленительные слова,Эбеновый торс, эбеновые плечи и голова!

«Ах, друзья, вы не внимайте…»

Перевод А. Голембы

Ах, друзья, вы не внимайте повеленьям благочестья,А, восстав от сна, смешайте душу с винным духом вместе.

На траве святое утро плащ рассвета расстелило,И росой отяготились вихрей влажные ветрила.

Пробил час — и перед кубком преклонил кувшин колени,А петух вскричал: «Пируйте поутру, не зная лени!»

Громко флейта застонала от желания и страсти,Ну, а ей красноречиво вторят струны сладострастья.

Что вся жизнь, весь мир подлунный, кроме этого мгновенья?Что милей, чем виночерпий в миг покорного служенья?

«Туча, чреватая ливнем…»

Перевод А. Голембы

Туча, чреватая ливнем, свинец вечеров распоров,Пришла, шатаясь от тяжести, опираясь на плечи ветров.

Она внесла в мою темень дождей журавлиный станИ ярость воды, изливающейся, как кровь из отверстых ран.

И небо в ту ночь, когда туча рассеялась наконец,И звезды, ближе к рассвету, сплелись в единый венец,

Внезапно похоже стало на росных фиалок луг,Где венчики белых лилий пораскрывались вдруг!

«Седины отца я отдам…»

Перевод А. Голембы

Седины отца я отдам за твой, скрытый гробницей, прах.Благостны память, и тело твое, и вихрь на могильных холмах!

Кем был для меня ты, я знаю один; жаль, душен твой смертный кров,О, если б я умер, о, если б ты остался жив и здоров!

Когда ж я с могилы твоей уйду, рыдая, казнясь и любя,Мой разум и благородство мое оплакивать станут тебя.

«На моих висках страстотерпца…»

Перевод А. Голембы

На моих висках страстотерпца — украшенья сребристых седин,Но доныне упорствует сердце в заблужденьях былых годин.

Безобразны седые пятна, но душою потребно пасть,Чтоб гнедого коня безвозвратно перекрасить в другую масть!

Это будет поддельная младость, и подлога ничем не скрыть,Ведь утрачена прежняя радость, порастеряна прежняя прыть!

«Душу твою чаруют…»

Перевод А. Голембы

Душу твою чаруют прекрасных очей дары,Влекут твое сердце ночные и утренние пиры,

Гибкой ветви подобный тебя привлекает станИ щеки, похожие дивно на спелых яблок дурман.

Ты в сорок лет не мудрее, чем двадцатилетний юнец,Скажи мне, приятель, когда ж ты образумишься наконец!

«Каюсь, друзья мои…»

Перевод А. Голембы

Каюсь, друзья мои, я поступил повеленьям ума вопреки,Поработил меня кубок, воссев на престоле моей руки!

Я встретил бродягу по кличке «Вино» и нападки его отражал,Только прямо в мятежное сердце мое он вонзил свой острый кинжал!

Ей-богу, не знаю — единственный раз свершил я молитву винуИли дважды к коварному кубку прильнул — и трижды, пожалуй, прильну?!

«О ветер отчего края…»

Перевод А. Голембы

О ветер отчего края, родных пустынь и урочищ,Уж лучше забудь меня, если моих дум развеять не хочешь!

Ведь нынче я свое ложе в ночи разделяю с тоскою,Мне очи бессонница на ночь подкрашивает сурьмою.

Лишь страсть мне повелевает — угрюмо, властно и строго,Я жалуюсь только богу — и никому, кроме бога,—

Подобно тому, кто томится, живьем от любви сгорая,И больше не ждет ни покоя, ни дремы, ни вечного рая.

«Как ночь для спящего коротка…»

Перевод А. Голембы

Как ночь для спящего коротка — проснулся и все забыл!Как ничтожен чужой недуг для того, кто болящего посетил!

Та частица жизни, которую ты оставить во мне смогла,Будь залогом счастия твоего: благодарность моя светла!

В ночь свиданья казалось мне, что лежу я в обнимку с душистой травой,Источающей благоуханья волну в эту тьму, в этот холод живой.

И когда б облаченными в сумрака плащ нас кто-то увидеть успел,Он одним бы единственным телом нас счел, хоть сплетенным из двух наших тел!

«Сколько я ночей без сна проводил…»

Перевод А. Голембы

Сколько я ночей без сна проводил, а по постелямСобутыльники мои полегли, убиты хмелем!

И под их блаженный храп о любви святой и пылкойС флейтой вел беседу я да с хохочущей бутылкой.

Лютня пела о любви, ну а ночь во тьме виталаИ огни падучих звезд гневно мне в лицо метала!

Бросила в меня она рой осколков мирозданьяС возгласом: «Ты Сатана, дух мятежный отрицанья!»

«Флейте привет и лютне привет…»

Перевод А. Голембы

Флейте привет и лютне привет, привет воркованью голубок,И тонкому станом, как гибкая ветвь, юнцу, подносящему кубок!

Привет виночерпию неспроста и месяцу молодому,Собой отменившему власть поста, возвестившего радость дому!

«Приятно охлажденное питье…»

Перевод А. Голембы

Приятно охлажденное питье, а отчего — и сам я не пойму,О да, друзья, я сомневался в нем, но нынче возвращаюсь я к нему.

Любому возвращению — хвала, подайте ж мне — в сорочке из стекла —То зелье, что, как яхонт алый, спит в жемчужине, сгорающей дотла!

Вино, вливаясь в кубок, неспроста сребристую решетку чертит в нем,Где ледяных колечек суета, то одиноких, то — вдвоем, втроем.

И кажется порой, что в кубке том поет нам дева абиссинских стран,На ней шальвары из воды с вином, а их окрасил праздничный шафран!

Как разостлалась поверху вода, сносящая обиды уж давно,А под водой бушует, как всегда, бунтарское тревожное вино.

Мы орошали жажду в сто глотков, и таяла прохлада пузырька,Когда беспечных этих пузырьков касалась виночерпия рука!

«Под сенью виноградных лоз…»

Перевод А. Голембы