Враг невидим - Юлия Федотова

– Убийства?! Ах, добрые боги, думаете, у меня есть время на такую ерунду?! Вот женитесь, вот случится у вас тройня – тогда вы меня поймёте! Где я была утром в последний понедельник? А где я была? Дома, кажется. Кто может подтвердить? И правда – кто? А! Доктор Милвертон подтвердит! Я пригласила его рано утром, потому что у Реджинальда приключился понос из-за фикуса. Вас ведь тоже зовут Реджинальд, да? Вы в детстве случайно не объедали комнатные цветы? Нет? Вы уверены? Странно, в кого он такой? Хуже нашей козы, честное слово! Я вдруг подумала, может, это как-то связано с именем? Но если вы утверждаете, что цветов не ели… Как? Уже уходите? А чай? А булочку с повидлом? За здоровье вашего тёзки! Кушайте, кушайте, вы такой худенький! Не то что наш Реджи…

После кофе и пирожных мисс Мак Кеннелл чай с булочкой за здоровье тёзки пошёл плохо, но отказать было неудобно. «Если меня и в следующем доме станут кормить, я лопну», – подумал Веттели с тревогой.

Но в доме одного из предшественников Токслея, уволенного три года назад за нерадивость и сквернословие, его подстерегала иного рода опасность.

Обшарпанное строение, больше похожее на сарай, ютилось на дальнем краю деревни. Веттели его прежде не замечал, и был неприятно удивлён, обнаружив в ухоженном как игрушка Гринторпе убогую лачугу, рождающую воспоминания о трущобах Махаджанапади. Там бы ей было самое место, здесь она казалась до отвращения чужеродной, вроде нарыва или ещё какой болячки. Вдобавок, стоило Веттели ступить на крыльцо, провалилась одна из досок – чудом не распорол ногу об острые обломки, но штанина пострадала сильно, обычно такие дыры уже не зашивают.

Не дождавшись ответа на стук, он с досадой толкнул покосившуюся дверь и без приглашения шагнул через порог. Миновав полутёмный коридор (сверху упало что-то твёрдое, больно стукнуло по голове), очутился в неопрятном помещении. Судя по обстановке, оно служило оби тателю дома и кухней, и спальней, и столовой, и даже ванной – соответствующая бело-рыжая ёмкость стояла в дальнем углу, из прозеленевшего крана мерно капала вода. Воняло. На разобранной, сто лет не стираной постели валялись вперемешку нижнее бельё, грязные носки, сапог и пустая винная бутылка. Полные бутылки в количестве трёх штук, и ещё одна початая, стояли в ряд на непокрытом столе, среди размётанной колоды карт.

За столом сидели двое.

Первый – хозяин этого, с позволения сказать, дома – небрежно одетый, рано обрюзгший мужчина лет тридцати пяти, а может младше, с лицом правильным от природы, но изуродованном дурной жизнью. Был он пьян, не смотря на относительно ранний час, но до того состояния, когда теряют последние остатки разума и бревном валятся под стол, ещё не дошёл. Сидел, раз валившись, так что из-под расстёгнутой рубахи выглядывал волосатый живот, шумно прихлёбывал из стакана, вращал мутными глазами и оживлённо рассказывал о какой-то бабе из города. Что именно рассказывал – повторять не будем. За годы службы Веттели всякого понаслышался от солдат, но даже ему стало стыдно.

Второй… Вот со вторым оказалось сложнее. Его вообще не было видно. Под ним был выдвинут стул, перед ним стоял почти пустой стакан и веером, рубашками кверху, лежали карты, к нему обращался хозяин, называя его «слышь, приятель», но вместо него была пустота.

Веттели решил взглянуть на таинственного собеседника с другой стороны, но там не существовало ни стола с бутылками, ни захламлённого помещения, ни всей деревни – только ве тер посвистывал меж холмами, и развесёлая плясовая мелодия лилась откуда-то из-под земли. Он поспешил вернуться, пока его не заметили и не открыли стрельбу.

Но со своей стороны его тоже не спешили замечать, хозяин был слишком увлечён беседой с невидимым собутыльником, чтобы обращать внимание на других гостей. «Это просто бе лая горячка и ничего больше», – успокаивающе сказал себе Веттели, пытаясь найти приемлемое, бытовое объяснения происходящему. А то его не покидало скверное ощущение, будто бывший школьный учитель прямо у него на глазах проигрывает кому-то свою душу… А может, как раз несвою?

– Мистер Ламберт, – окликнул он хозяина, и, для усиления эффекта, хорошенько тряхнул за плечо. – Где вы были в понедельник утром?

Ещё раз тряхнул, и ещё… Наконец, тот соизволил заметить незваного гостя, вскинул на него мутные, блёклые как у старика глаза, пронизанные сетью красных жилок.

– А-а! Ты тоже, наконец, явился? Молодец! Ну, садись, сыграем, – пригласил он, и сделал рукой широкий жест, от которого початая бутылка оказалась на полу. Пахнуло дрянной сивухой, перебив застоялую вонь.

Интересно, за кого он его принял?

Веттели решил с пьяным не спорить, в задушевной беседе из него легче будет вытянуть нужные сведения. Поискал глазами, куда бы присесть, но третьего стула в хозяйстве мистера Ламберта не водилось. Тогда он попытался занять пустующий.

– Э! Э! Чего ты ему на колени пристраиваешься? Ты же не девка!

Веттели поспешно вскочил, хотя ничьих коленей под собой не почувствовал. Но мало ли…

– Там, в холле, банкетка. Неси сам, я того… не того. Уж извини.

Холлом в этом доме назывался тот самый тёмный коридор, где Веттели набило шишку, банкеткой – грубая деревянная скамья, сколоченная на скорую руку лет триста тому назад. Ни чего, сидеть можно, хоть и шатается.

– Вина выпьешь?

О том, что в этом доме называлось вином, не хотелось даже думать.

– Спасибо, воздержусь.

Он опасался вызвать таким ответом неудовольствие хозяина, но тот неожиданно одобрил.

– Ну и правильно. М…му…молодой ещё, чтобы с утра пораньше пить! – «ранним утром» в этом доме назывались два часа пополудни. – В «три ведьмы» играешь? Раскладывай!

Ни в «три ведьмы», ни в другие азартные игры Веттели, как мы помним, обычно не играл. Но расклад знал. Хотя в приличном обществе никогда в этом не признался бы – дурной тон.

– А на что играем? – осторожно осведомился он.

Ответа ждал, затаив дыхание: вот сейчас, сейчас всё откроется. А хозяин с ответом тянул, не специально, просто не получалось у него так сразу.

– На что? Ну, эта… как его? На это. На… Слово забыл. Слышь, приятель, слово подскажи! На что ыг…ыграем-то?

Приятель, понятно, безмолвствовал, но мистер Ламберт то ли услышал его, то ли вспомнил сам.

– На эта! На шшелчки! Потому, денег у меня нет… давно! – он сокрушённо развёл руками.

«Всё-таки белая горячка», – подумал Веттели со смешанным чувством: разочарование, но и некоторое облегчение тоже. Загадочный игрок его нервировал, не хотелось иметь с ним дело. Пусть уж лучше будет пьяной галлюцинацией, чем неведомой нежитью.

Только зря он на этот счёт обнадёживался.

Невидимый принимал в игре живейшее участие. Летали по воздуху карты, тасовалась колода, исчезало вино, стакан за стаканом. Один раз Веттели нарочно проиграл – посмотреть, что будет (проиграть по-настоящему, учитывая степень опьянения противников, не было никакой возможности). Был болезненный удар по лбу невидимой рукой, кажется, мохнатой. Трудно по верить, но в этом доме действительно играли на щелчки!

– Так где ты был в понедельник утром… ночью? – поправился он, сообразив, что представления о времени суток в этом доме несколько отличаются от общечеловеческих.

Он был уверен, что ламберт не вспомнит. И снова ошибся.

– Как где? Так я говорю – у ней! У бабы м…моей. Баба у меня в Эльч…чстере. От-т…такущая! – он широко развёл руки, демонстрируя масштабы упомянутой особы. – Не веришь? Спроси, кого хошь! – кажется, Ламберта задели за живое мнимые сомнения гостя в его доблести на личном фронте, он даже немного протрезвел. – Этого спроси. Друида! Друид видел, как я к бабе еду. С вечера к ней наладился, и друиду в омнибусе прямо ск. сказал. Вот ты, грю, в город зря едешь на ночь глядя, а я – к бабе! Погоди! Так может он, друид, тоже к бабе ехал? А?

…Так и пришлось беспокоить почтенного деревенского друида вопросами, не имеющими отношения к духовному. Друид всё подтвердил. Действительно, он имел несчастье в выходной ехать пос ледним вечерним омнибусом до Эльчестера в сомнительной компании мистера Ламберта, и тот всю дорогу вёл себя нескромно – хвастался бабой. Урезонить его добром не было никакой возможности, пришлось наложить краткосрочную печать молчания, но и она не очень помогла – в ход пошли весьма выразительные жесты. Мало того, обратную дорогу полуденным омнибусом они вновь проделали вместе, и Ламберт снова был пьян. К счастью, на этот раз он нашёл себе новых собеседников, а к друиду больше не приставал…

Короче говоря, у последнего из списка подозреваемых тоже имелось алиби. Расследование снова зашло в тупик. Хотя… Надо срочно переговорить с мисс Брэннстоун! Если некто не видимый умеет надираться винищем и ловко тасовать карты, почему бы ему заодно не уметь убивать?

И ещё вопрос: почему Ламберт встретил незваного гостя как старого, долгожданного приятеля? Случайно обознался? Или мистер Веттели из Гринторпской школы был в его доме хорошо знакомой и часто упоминаемой персоной? Да, очень похоже на то!