Мертвецы тоже люди - Елена Валерьевна Грозовская

накладками тонкой работы.

Рядом с креслом лежал шлем с бармицей, секира из слоновой кости, сверкающий круглый щит и короткая ляча [52]. По всему было видно, что витязь только вернулся с охоты. От него пахло зверьём, конским потом и ещё чем-то пряным, острым, но приятным, вроде мяты или мыльного корня.

Движения витязя неторопливы, но расчётливы, связная речь отличается чёткостью, внятностью и привычкой взвешивать, обдумывать слова.

Витязь сидел расслабленно, наслаждаясь теплом, оглядывая меня через полуприкрытые луки век. Холодный блеск его очей скользил по волосам, и я почувствовал, как мороз сковывает волосы. Вода замёрзла сосульками на лбу, и кожу охватил озноб.

Я встал, отряхнул лёд с волос. Под ладонью иней растаял и закапал на каменные плиты.

Огляделся.

– Где я?

– В Лукоморье… в Старом Капеве. – Витязь распахнул очи, обвёл рукой широкий, в расписных сводах зал. – Мои чертоги… Я – Бессмертный, царь Нави и владыка всех земель вокруг, от Румского моря до Дикого поля. На тебе заклятье забвения лежит, так что не пытайся вспомнить, какого ты роду-племени и что было с тобой до службы у меня.

– Что я должен делать, государь?

Бессмертный прищурился. Глаза сузились в половецкие луки, смотрели недобро.

– Служить мне… Для начала сними одежду, брось в огонь… наденешь это, – Бессмертный показал перстом на синюю власяницу и на шерстяные порты с лаптями у очага.

Я быстро переоделся. Власяница, колючая, как крапива, обожгла тело. Суровая ткань колола даже через порты. Задохнулся в первое мгновение от неожиданности, но сразу справился с болью и нарочито широко улыбнулся:

– Как раз по мне рубашка, государь. Вельми понеже.

Царь на троне сидит, руки по локоть в золоте, ноги по колено в серебре, и говорит, что теперь ты, мол, мой слуга. Родитель твой, мол, бессмертный принц Оробас, не может держать тебя при себе, а мать не воспитает бессмертного как положено. Ты, полукровка, знай своё место.

Я поклонился:

– Премного благодарен, государь!

Бессмертный усмехнулся и встал. В деснице покачивалась петля пеньковой верёвки.

– Власяницу сносить – не лужайку скосить. Пока цела власяница – носить тебе её днём и ночью… до дыр, пока плоть сквозь неё не будет видна, пока сама с плеча не спадёт. Снимешь власяницу хоть на миг – сниму голову с плеч… Испортишь ли, порвёшь специально, с умыслом – голову с плеч… И подпояшись, не позорься. Без пояса даже смерды не ходят, только пленные рабы.

Бессмертный подошёл вплотную, взялся рукой за кинжал и уставился в лицо.

– Так я – не раб, государь? – Я старался смотреть смело, понимая, что сейчас решается моя жизнь.

– Пока ты – ученик… И сейчас началось твоё послушание. И запомни, мой мальчик… Сегодня первый и последний раз, когда ты обратился ко мне с вопросом… – Бессмертный убрал руку с кинжала и протянул мне пеньковую верёвку. – На вот, подпояшись, ныне это твоя инсигния [53].

Начал я службу с чашника, через год дослужился до скорохода.

Однажды, ещё будучи скороходом, пробегая мимо дворца по Волчьему Лугу с поручением в казармы, я услышал властный оклик.

То был витязь, сам царь Бессмертный. С того дня в чертогах Бессмертного, когда я лежал связанным перед царём, ни разу не видел его близко, только на расстоянии.

Кто-то из-за спины подтолкнул меня вперёд и скинул шапку с головы.

– Отвечай, бездарный невежа, сам государь соизволил заговорить с тобой, грязным псом.

Я поиграл желваками, стерпел оскорбление, даже не обернулся на обидчика, приблизился, низко, до земли, поклонился в чеканный, золотой пояс царя, опустился на одно колено, склонив голову:

– Что изволите, государь?

– Встань, отрок, – приказал Бессмертный.

Государь молча оглядывал меня, и мне показалось, что на мгновение в глазах царя мелькнуло одобрение.

– Цела власяница? – спросил Бессмертный, кивая на тканые заплаты.

– Цела, только маловата стала в раменах.

– Вижу… Пошто заплаты поставил. Мечом владеешь?

– И мечом, и саблей.

– Хорошо ли стреляешь из лука?

– В мишень попадаю, – ответил я дерзко.

Бессмертный прищурился:

– Подать лук и стрелы! Проверим твоё умение.

Лук и колчан выросли словно из-под земли.

В колчане стрелы лежали разные: больше и меньше, с костяными и железными наконечниками.

Я выбрал лёгкую стрелу с индюшачьим опереньем:

– Куда стреляти, государь?

Бессмертный окинул взглядом двор:

– Стреляй в берёзу. Нижняя ветка, вершок от ствола.

У колодца, шагах в пятидесяти, стояла тонкая, молодая берёзка. Нижняя ветка отчётливо была видна на фоне белой стены.

Облизал палец, определил направление ветра по холодеющей коже, приподнял лук, слегка натянул тетиву, почувствовав напряжение чужого оружия. Лук тугой, составной, с серебряными, чернёными накладами на «плечах», с рогом на «животе», богатый – видать, чей-то княжеский.

Я вложил стрелу с железным наконечником, прикинул вес, вышел на позицию, быстро прицелился. Толпа расступилась, растеклась, как вода, отхлынувшая от берега, освобождая стрелку место, опасаясь попасть под выстрел.

Я волновался. Любим, дружок из младшей дружины, рассказывал, что Бессмертный абы кого к себе в услужение не берёт. Все мужи и отроки должны достичь высокого мастерства в воинском искусстве. Тех, кто старается, Бессмертный приближает не по знатности, а по заслугам. Кто же трусит и ленится, долго не живёт. Каждого нового воя ждёт проверка, и никогда не известно, когда она точно состоится. Проверяет воев всегда или сам Бессмертный, или его брат Горын, или оба вместе.

Буривой рассказывал, что Горын, главный казначей Бессмертного, – дракон. Да и сам Бессмертный мог принимать облик крылатого змея.

Оборотней в Лукоморье я видел немало, но драконов ещё не встречал, обращения не видел. Но мог представить неизгладимое впечатление от встречи. Если уж обращение в волка нагоняет на людей столько страху, то от драконьего, змеиного взгляда людишки падают замертво: жёлтые глаза светятся неукротимой, бешеной злобой; каменная чешуя, чёрная с зелёным отливом, сверкает отполированной бронзой. Дракон склоняет голову, открывает пасть. Едкий запах жжёной серы и плоти наполняет воздух. Из пасти звучит низкий, насмешливый голос:

«Кто есмь ныне оумерети на ма земле?»

В последнее время охотников помериться силой с братьями не было. И то правильно: не уверен – нечего лезть на рожон. А если уж полез на дракона и не рассчитал силушки, то будь готов, что дракон убьёт.

Но даже такому зверю ничто человеческое не чуждо. Горын, как и его брат, Бессмертный, любит золото… и женщин. У Бессмертного на Красном дворе на Молочной реке две сотни наложниц, в Старом Капеве – сотня, у Горына в Ликино в Московских землях и того больше.

Я скосил глаза на Горына. Хотел бы я так выглядеть.

Для богатейшего из Тридесятого царства Горын выглядел скромно. Ни тяжёлой