Легенда о заячьем паприкаше - Енё Йожи Тершанский

Мороз, какой обычно держится только до масленицы, стоял в тот год до середины весны.

Обитатели деревушки впали в отчаяние. Уцелевший вокруг лес, в часе ходьбы от деревни, они опустошили уже к середине лета. Но запаса на зиму так и не насобирали.

Уныло слонялись люди вокруг деревни, безнадежно брели в лес, не зная, куда еще податься в поисках пропитания, лениво переругивались у обчищенных до последней ягоды кустов.

Однажды утром, таким же безнадежным и унылым, как и предыдущие, когда народ по привычке собирался в лес, у околицы показался незнакомец.

Внешне он ничем не отличался от деревенских — в такой же драной одежонке, как любой из них. Но в облике незнакомца не было и следа того уныния и отчаяния, которые владели местными.

Его веселая песня слышна была еще из-за околицы.

— Чего печалитесь, люди добрые? — подойдя к деревенским, спросил странник.

— А с чего нам веселиться-то?! — отвечали они. — Или мы сумасшедшие, чтобы радоваться такой жизни?!

— Радуйтесь, не радуйтесь — все едино. По смеху ли, по плачу ли — одинаково воздастся вам, — сказал на это странник. А узнав об их большой беде, добавил: — Не горюйте. Доверьтесь мне! Я поведу вас в лес… Вот увидите, со мной у вас все будет иначе.

Так они и сделали — отправились всей деревней в лес: странник впереди, за ним деревенские. Доро́гой чужеземец пел и шутил, не умолкая ни на минуту. И так уж он усердствовал, что в конце концов всех заразил своим весельем. И тут случилось чудо…

В лесу, где все тропинки были уже хожены-перехожены, стало вдруг появляться на их пути что-то съедобное. А надежда и веселое настроение звали людей вперед и уводили дальше в лес, а там все чаще и чаще им попадались ягодные и грибные места.

Кончился этот удивительный день. А назавтра чудо повторилось. И так продолжалось все лето — изо дня в день, из месяца в месяц.

Не успели оглянуться, как пришло время собираться на ярмарку. На продажу набрали видимо-невидимо, и это сулило деревне такой сытый год, какого еще никогда не бывало.

И вот отправились деревенские на ярмарку — на свой единственный праздник в году. Повеселились они там на славу! И про чужеземца своего позабыли, не было в нем теперь никакой нужды — веселье так и било через край.

Наконец собрались в обратный путь — счастливые, нагруженные добром да запасами на зиму.

Странник по-прежнему был с ними. Сам-то он на ярмарку ничего не привез — не успел собрать, ведь все лето он только и делал, что пел да шутил, ободряя людей и вселяя в них надежду. Вот и остался ни с чем: добра у него сейчас было не больше, чем в тот день, когда он впервые появился в деревне.

— Уж теперь-то, люди добрые, вы не поскупитесь и поделитесь со мной кто чем может, — заговорил он, когда вернулись из города. — Летом я был с вами, так что сейчас вы же не бросите меня бедовать, позволите перезимовать с вами. Если каждый выделит понемножку из своих запасов, получится как раз столько, чтобы и мне продержаться до весны.

— С какой это стати мы должны делиться? — разворчались деревенские между собой. — Сам-то он чего не запасся? На кой он нам теперь сдался?!

Так ответили они страннику. И тут в первый раз увидели все, как этот веселый человек опечалился.

— Я ошибся в вас, — сказал он. — Да что там говорить, не в этом дело… Вы уверены, что я вам больше не понадоблюсь? Как бы обратно звать не пришлось… Ну да ладно, господь с вами!

Сказал им это странник и двинулся в путь. А на дорогу затянул свою песню — и так же весело, как в тот день, когда впервые появился в деревне.

А деревенские не больно-то и убивались: ведь всего у них теперь было вдоволь и никогда еще они так богато и сытно не жили, как в тот год.

Но вот пришла зима. И на этот раз она была не мягче предыдущей. Так что весну, а за ней лето встретили люди, как и в прошлом году, в полном отчаянии и безысходности, как говорится — положив зубы на полку. Нищета и заботы снова свалились на них. И не было рядом странника, чтобы приободрить бедолаг.

Правда, мысль о нем многим приходила в голову, но, помня свою неблагодарность, люди стыдились заговаривать друг с другом о веселом страннике.

В конце концов тяжелая нужда все же заставила одного из них признаться:

— Сдается мне, зря мы тогда отпустили чужеземца. Пока он тут распевал свои песни, все было хорошо. А ушел он — ушло вместе с ним и наше счастье.

— Правильно говоришь, — поддержали остальные. — Мы и сами-то теперь не рады, сами казнимся. Эх, если бы он снова был здесь, с нами…

Не успели они произнести эти слова, как за околицей послышалась знакомая песня. И люди, минуту назад унылые и угрюмые, мгновенно преобразились — повеселели и приободрились.

— Я здесь! — воскликнул неизвестно откуда взявшийся странник. — На этот раз я прощаю вас, потому что вижу: ваши души посетило раскаяние. И я верю, что впредь вы будете добрее и разумнее. Истинно говорю вам: кто меня отринет — будь то горожанин или деревенский, богач или бедняк, — лишится не благ земных, а сокровищ души. Запомните мои слова!

Запомнилось ли что жителям маленькой деревушки, научили их чему речи странника? Еще бы! Ведь истину его слов они познали на своем опыте. Но немало еще упрямцев осталось на белом свете — для них-то и рассказана эта сказка.

1924

Перевод Г. Лапидус.

ИСТОРИЯ ЯНОША ТАНЦОРА

До войны Янош Танцор был простым кучером. Невзрачный такой человечек и к тому же хромой.

Была у Яноша, само собой разумеется, настоящая фамилия, да только кличка прилепилась к нему намертво. А заработал он ее так: напился как-то раз пьяным, вспрыгнул в корчме на стол и заорал что было мочи: глядите, мол, сейчас пройдусь вприсядку, да так, что вам, с двумя ногами, и не снилось.

Всю жизнь одолевали Яни Танцора честолюбивые мечтания — удел всякого калеки. Но вот что хромота сослужит добрую службу — это, как говорится, ни сном ни духом.

Хозяин Яни Танцора был сержантом запаса, как только война началась, его призвали. Жена хозяина с сынком переправилась к родителям, а бричку и лошадей продала.

У Яни Танцора к тому времени кой-чего поднакопилось. Вот он эту бричку и купил — понятное дело, за бесценок.

Конечно же, Яни Танцор с превеликой радостью