Флорис. Петербургский рыцарь - Жаклин Монсиньи

— Приветствую тебя, друг мой, рад познакомиться, — произнес Флорис, с трудом переводя дыхание и превозмогая боль, пронизывавшую все его тело: сказывалось падение.

— Ал… бу… ру… — проворчал детина, усаживаясь на груди молодого человека.

«Палач не из болтливых. Черт, однако прекрасная Юлия упорна в своем желании отомстить», подумал Флорис, пытаясь сбросить с себя страшного седока.

— Гы… гы… гы… — засмеялся детина.

«Этот тип мне уже изрядно надоел. К тому же я не вижу, что могло бы столь внезапно рассмешить его».

Только сейчас Флорис осознал, что его руки и ноги заключены в железные кольца и прикованы цепями к стене подземного застенка, куда они все провалились. Подняв глаза, Флорис увидел метрах в шести над своей головой широкий люк; на краю его виднелись ножки кресла — того самого, к которому он был привязан. В эту минуту таинственный механизма пришел в движение и люк бесшумно закрылся. Флорис невольно задрожал. Они попали в руки неведомых врагов, в чьем распоряжении находились все страшные западни и пыточные подвалы, коими князь Меншиков начинил свой бастион.

— Ку… гур… бу… — удовлетворенно проворчал детина, пропустив последнюю цепь под шеей Флориса, окончательно лишив его возможности шевельнуться.

«И тем не менее, благодарю тебя, моя легкокрылая бабочка», — подумал Флорис, почувствовав немалое облегчение, когда на грудь его перестал давить груз никак не менее семидесяти килограммов: немой верзила наверняка весил не меньше. Флорис повернул голову налево: это было единственное доступное ему движение. Он надеялся, что брат и товарищи избежали его участи. Увы! Адриан лежал рядом, а на груди у него восседал такой же громила.

— Ра… гру… ру.

— А твой, пожалуй, будет поразговорчивее моего.

— Да уж, настоящая горилла, — проворчал Адриан.

— Ничего не сломал? — забеспокоился Флорис.

— Нет, а тебе?

— Все в порядке, а что с остальными? — спросил Флорис, выворачивая шею, чтобы увидеть своих товарищей.

Мастодонты в черных капюшонах с прорезями для глаз, как один, встали; они исполнили свою работу, и пленники их больше не интересовали. Теперь они размахивали руками и незлобиво шлепали друг друга по спинам.

— Это глухонемые, — раздался голос Федора, — они не умеют говорить, зато из них получаются зоркие тюремщики.

— А где Грегуар? — заволновался Флорис.

— Здесь. Старая Осмотрительность прекрасно перенесла полет по воздуху, — заверил братьев Ли Кан.

— О, говорите за себя, Ли Кан. Не хочу вас обижать, господин шевалье, но все это мне чрезвычайно не нравится.

— Дорогой Грегуар, прошу тебя, прости меня, — смущенно произнес Флорис, — все случилось исключительно по моей вине. Ах, почему я решил, что один со всем справлюсь, и не взял вас с собой!

— Подожди, братец, подождем… Разумеется, положение наше не из блестящих, однако мы вместе и… Но где Жорж-Альбер?

— Он был на кровати, барин.

— Тогда, если он остался наверху, будем надеяться… тсс…

Дверь открылась, и появился главарь в черной маске, два его сбира и «монахиня Елена».

«Никак не ожидал такой подлости от этой женщины», — подумал Адриан.

— Обыщите их, — бросил замаскированный главарь своим приспешникам.

Юный герцог Дубиновский украдкой улыбнулся и поздравил себя с тем, что успел спрятать в карете послание царицы королю Франции.

— У них с собой ничего нет, ваша светлость, кроме оружия и кошельков, которые забрали немые…

«Ого, — подумал Адриан, — раз в дело вмешались их светлости, значит, следует ожидать чего-то интересного».

— Никаких… никаких компрометирующих бумаг? — спросил человек, к которому обращались «ваша светлость». — Никаких шифров для составления донесений, для расшифровки посланий, отсылаемых и получаемых французским посольством? Однако мы должны поймать их с поличным и предъявить соответствующие доказательства кому следует, — разочарованно прибавил он.

«Теперь все ясно, — произнес про себя Адриан, — значит, нас хотят очернить в глазах Елизаветы, но кто этот…»

— Идиоты! — заорала Юлия Менгден. — Ищите лучше!

— О, сладчайшее создание, — улыбнулся Флорис, — на озере в Дубино вы были так нежны! Какое жестокое разочарование!

— Грязный шпион, настал мой час разоблачить тебя, — сардонически расхохоталась Юлия, бросаясь на Флориса и раздирая его камзол.

Флорис смотрел на брата, словно пытаясь сказать: «Вот видишь, я ничего не могу поделать, они готовы воспользоваться любым предлогом, чтобы погубить нас».

Внезапно фурия Менгден выпустила Флориса. В застенок вбежал один из сбиров; он был одет, как обычно одеваются кучера из хороших домов, голову его венчала круглая шапочка с перьями. Стянув кучерскую поддевку, под которой оказался мундир наемника, он, запыхавшись, проговорил:

— Все исполнено, ваша светлость, я привез их карету и чемоданы.

Адриан так и подскочил.

— Отлично, Василий. Надеюсь, смотритель на подставе ни о чем не догадался? — спросил главарь.

— Нет, они там только что закончили чинить карету. Я очень хорошо заплатил им и сказал, что молодые господа изменили свое решение и пожелали продолжить путешествие верхом, а мне приказали следовать за ними. Станционный смотритель и его жена уверяли меня, что эта компания с самого начала показалась им подозрительной. Тем более, что самый юный господин заплатил одному из мужиков, чтобы тот нарочно устроил поломку кареты.

Адриан, Федор, Ли Кан и Грегуар одновременно повернули головы к Флорису и с упреком посмотрели на него, однако тот сделал вид, что ничего не понимает, и состроил ангельскую физиономию.

— Видите, дорогая моя, какие глупости творятся из-за ваших прекрасных глазок. Поздравляю вас, — бросил господин в маске Юлии Менгден.

— Отлично, Василий, прикажи обыскать их багаж. Если надо, разломайте карету до последней щепки, — добавил «его светлость», неспешно усаживаясь на низенький табурет и всем своим видом показывая, что спешить ему некуда. Держа в руке тоненькую тросточку, он принялся отбивать на голенище сапога какой-то марш. К нему подошла Юлия Менгден, и они принялись о чем-то совещаться. Флорис и Адриан попытались разобрать слова, но безуспешно: до них доносилось только свистящее шипение. Но им все же удалось понять несколько последних фраз:

— Я действую ради ее блага и величия, дабы прославить ее царствование, — говорил мужчина.

— Грязный двуличный ревнивец, — ухмыльнулась Юлия.

Бегом вернулся Василий:

— Мы нашли вот это, — произнес сбир, протягивая шепчущейся парочке запечатанное письмо.