Проклятие рода - Шкваров Алексей Геннадьевич

- Ну что, малышка, разве тебе не было хорошо? – Катарина молчала, уставившись в одну точку. Густав кинул на нее подвернувшееся под руку покрывало, которое медленно сползло с нее в сторону. И продолжал, не обращая внимания на молчание королевы. – Было немного больно? Не беспокойся, первый раз всегда так бывает! Все уже кончено. И я рад, что моя маленькая принцесса оказалась настоящей девственницей. В конце концов, ты не старуха. В следующий раз, быстрее раздвигай ноги, без этой ложной скромности, и тебе это понравиться! Вот увидишь! – Король зевнул во весь рот, и растянулся рядом с Катариной, поудобнее устраивая голову на подушке. – Устал я сегодня. Давай спать, королева! – последнее слово он произнес с какой-то усмешкой, тут же отвернулся от нее на другой бок, и захрапел, моментально погрузившись в сон.

Катарина лежала, не имея сил ни то чтобы приподняться, даже пошевелиться.

- Почему? Почему он так со мной обошелся? – единственная мысль прожигала ее мозг нестерпимой обидой. Обидой большей, чем вся та боль, что пришлось ей испытать. Тем более, что боль затихала, уступая место горечи унижения, оскорбленного женского достоинства. Все о чем мечтала принцесса, все оказалось растоптано, порвано в клочья, как ее свадебное платье, истерзано, как ее тело, облито ее собственной кровью, словно это были какие-то помои, заплескавшие ее всю с ног до головы. Катарина беззвучно плакала, и ее слезы скатывались горячими каплями по щекам на грудь, и поток их был неудержим.

Внезапно в дверь громко и настойчиво постучали. Катарина вздрогнула и пересилив еще сохранившуюся боль, постаралась закутаться в какую-то первую подвернувшуюся ей под руку материю, видно это и было то покрывало, что так небрежно швырнул на нее король. Густав не просыпался. В дверь стучали все громче и громче. Послышались крики:

- Густав! Король, проснитесь!

Шум стал просто не выносим. Казалось еще немного и дверь в королевскую опочивальню снесут с петель. Густав, наконец, зашевелился и произнес спросонья:

- Какого черта?

Крики: «Король! Король!» не прекращались. Густав поднялся и сел на ложе, протирая глаза своими огромными ручищами. Катарина инстинктивно отодвинулась от него подальше, но он не обращал на нее внимания, будто никого рядом и не было. Продолжая чертыхаться, король слез с кровати и шлепая босыми ногами по каменным плитам, направился к двери. Через распахнувшуюся створку в спальню метнулись отблески множества факелов, что держали в руках вооруженные люди, поджидавшие короля снаружи.

- Ну что там? – рявкнул Густав, - Неужели нельзя оставить своего короля хоть раз наедине с женщиной и дать ему возможность спокойно поразвлечься?

- Король! – Услышала Катарина голос Петерссона – Далекарлийцы восстали и идут на Стокгольм.

- Опять? – взревел Густав. – В третий раз?

Его сон, как рукой сняло. Король резко повернулся и крикнув:

- Посветите мне! – стал отыскивать разбросанные по спальне предметы своего гардероба. За ним проникли несколько вооруженных людей с факелами в руках. Присутствие королевы в постели никого не смущало. Катарина вся сжалась в комочек под покрывалом, снова испытывая непереносимый стыд, находиться обнаженной, прикрытой лишь одним покрывалом, в комнате, где уже толпилось множество мужчин.

- Стенбок! – послышался голос Густава.

- Боже! И он здесь! – Катарине хотелось провалиться сквозь землю от невыносимого стыда.

- Я здесь, мой король! – звонко отозвался юный рыцарь.

- Где мои доспехи?

- Вот они! Я захватил с собой.

- Помоги одеть!

- Петерссон!

- Да!

- Что там произошло?

- Колокола, Густав. Они восстали из-за колоколов!

- Там же был отряд немецких ландкнехтов!

- Они тоже перестарались, Густав! Можно было вести себя чуть потише, но они больно много трупов оставили после себя, так что поднялась вся провинция. Ландскнехты бежали оттуда, а далекарлийцы идут по их следам.

Катарина чуть приоткрыла глаза и сквозь щелки ресниц наблюдала, как Густав уже одетый, с помощью Стенбока натягивал на себя панцирь. Кто-то подобрал брошенный на пол королевский меч и стоял рядом, готовый подать его. Третий держал в руках шлем. Двое других обряжали в защитное вооружение нижнюю часть туловища короля. Звякнули последние застежки, Густав вытянул наполовину блеснувшее в отблесках факелов лезвие, удовлетворенно хмыкнул, и хлестко вогнал меч в ножны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- За мной! – Король устремился к дверям. Воины последовали за ним. На пороге Густав внезапно остановился и оглянулся. Солдаты невольно расступились. Рыжая борода торчала из-под напяленного кое-как шлема. Он посмотрел на съежившуюся под покрывалом Катарину:

- Стенбок!

- Да, король! – рыцарь выступил откуда-то сбоку.

- Выдели королеве надежную охрану и обеспечь защиту замка, пока я буду отсутствовать. Поставь к ней англичан, а не немцев. Я не хочу, чтобы она с кем-то могла общаться.

- Но… - нерешительно произнес рыцарь.

- Никаких но! В замке остается Петерссон. Ты едешь со мной. Англичане охраняют мою королеву. – Густав резко повернулся и загрохотал по коридору. Солдаты устремились за ним.

- Уорвик! – раздался голос Стенбока.

- Я здесь! – послышалось в ответ.

- Капитан, обеспечь охрану замка и выдели надежных парней, которые встанут у покоев королевы. Король запретил ей общение с кем-либо.

- Подожди! – Король всмотрелся в вооружение английского капитана. – Дай мне это! – Густав показал на клевец. – Я не хочу марать свой благородный меч об этих изменников.

- Да, милорд! – Уорвик протянул оружие королю. - Бальфор и Дженкинс встать у дверей нашей королевы, не впускать и не выпускать никого. Томас, возьмешь двадцать человек и прикроешь ими главные ворота. Остальных я расставлю сам! – Последовали приказы. Снова раздался грохот солдатских кованых сапог.

Катарина лежала неподвижно под одеялом. Почему-то вспомнилось, как еще десятилетней девочкой одно время она мечтала стать Христовой невестой, помогать больным и страждущим, носить такие чистые, такие белые одежды, которые ничем испачкать не возможно, ибо они от Господа нашего, и любая мирская грязь их не смеет коснуться… Потом, позднее, пришли мысли о принце… и они с сестрой Доротеей спорили, какой должен быть настоящий принц. Катарина все мечтала о том, который придет за ней на корабле, а вот Доротея рассказывала совсем другую историю, то ли придуманную ей самой, то ли где-то подслушанную. Она ждала другого принца, корабль которого разбился, а он спасся один-одинешенек. Никем не узнанный, он приходит в их город, у него ничего нет, даже блестящих доспехов, лишь печаль в глазах и благородство в облике. И тут, прямо перед церковью, она встретит его, а он ее. Это их судьбы встретятся в тот же миг. И сердца вздрогнут, а у девушки вздрогнут колени и вдруг охватит неведомая, сладостная, блаженная и грешная жажда…

- Почему вдруг жажда? Тебе захочется пить? – наивно спросила Катарина.

Доротея запнулась и не знала, как объяснить, ибо сама не понимала смысла произнесенных ей слов. Сказка была явно подслушана у кого-то из взрослых… Но это Доротею не смутило и, сделав вид, что вопрос сестры не заслуживает внимания, она просто продолжила рассказ:

- И тогда, с Божьей помощью к этому принцу вернется все его великолепие, и он поведет свою избранницу к алтарю.

- Да, наверно, Доротея была права… - подумала несчастная королева. – Хоть ее принц не был выброшен на берег, но ее история больше походит на правду, нежели моя… Вместо очаровательного белокурого красавца мне досталось это чудовище, что так бесцеремонно, жестоко и грубо обошлось со мной. Я никогда не смогу полюбить его! Боже, как он мне противен! – Горькие рыданья снова стали душить ее. Подушка и так была уже вся мокрая от слез.

- Моя принцесса… - Катарина почувствовала руки кормилицы, которые гладили ее растрепанные волосы…, - моя бедная девочка… - Марта рыдала вместе с ней…

- Марта! – Королева внезапно поднялась на руках и соскочила с кровати. Ее взгляд светились решимостью. Невысохшие слезы еще держались на щеках и подбородке, но глаза были сухи, как лед. – Найди мне платье поскромнее, лучше темного цвета и побыстрее!