Ужасное сияние - Мэй Платт

— Леони это предвидела и оттолкнула Таннера, кинулась на землю сама. Она осознала: всё повторяется, они попались в какую-то временную ловушку — и судорожно обернулась, боясь увидеть вместо Таннера кого-то из малолетних рекрутов или гражданских, кого доставила ранее.

Таннер послушно согнулся, когда она пихнула его, но сейчас выпрямился во весь рост и смотрел в небо, словно любуясь достопримечательностями.

— Шевелитесь, док, — сквозь гул ветра прикрикнула Леони. Тот отчего-то рассмеялся, а потом перехватил её за руку.

— Я не хочу бежать.

— Что?

Таннер сжимал запястье и с какой-то одуряющей интимностью мосластого тощего тела прижимался к Леони. От него пахло одеколоном, пылью и потом.

— Думаете, я не догадался? Вы сейчас меня отправите, а потом прыгнете в ту дыру, — он кивнул в сторону лазарета, где уже скрылись несколько рапторов; Аро и близнецы держали последний рубеж обороны. — Я не хочу. Позвольте… быть с вами, най-рисалдар Триш. Леони. Помните, как мы поймали первого алада? Вы принесли его мне, словно сияющий цветок; он прижился в мясе, но потребовались годы, чтобы понять, как именно это работает. Леони, у меня не будет второго шанса оказаться в центре ока бури. Позвольте.

— Да пошёл ты.

Она оттолкнула Таннера. Тот заверещал, когда она сдавила предплечье, рискуя переломать лучевые кости — действовала-то бионика, ей всегда Леони поручала самое важное, лучшей части себя, — но потом она затолкала его в маленький сарай с капсулами.

— Внутрь, Таннер. Док, не обсуждается.

Он пригнулся, и это дало ей возможность поцеловать его уголком губ; тот слегка дёрнулся, как от укуса, — или же оттого, что слепой кровоточащий глаз оказался так близко к его собственному. Леони отстранилась, впихивая Таннера в «сарай» с капсулами.

— Включите сами?

Настройки стандартные. Леони следила только за малышней, взрослые сами способны нажать нужную сенсорную кнопочку.

— Да, — ответил тот.

— Отлично. Док… простите. Я знаю, что вы бы хотели тут остаться, хотя, по-моему, ничего здесь нету хорошего, сплошное дерьмо. Я всё надеюсь: оно закончится, будет нормальная база, а потом вспоминаю голову Маришек в «грибной шляпке» регенеранта, а её нижняя челюсть вывалилась мне прямо под ноги.

— Или та девочка, — согласился Таннер. — Яо.

Леони передёрнуло.

— Угу. Короче, отправляйтесь в Ирай, расскажите о том, что случилось у нас. Я попробую кое-что ещё сделать, но ничего не обещаю. Но мы-то рапторы, док. Мы обязаны защитить всех, ну, или умереть в битве с потусторонними тварями. И так далее. Всё прочее дерьмо. Вы это про нас тоже слышали. Мы типа герои.

— Идите, Леони, — сказал Таннер.

Он вошёл в капсулу. Она повернулась, чтобы кинуться к выходу — уже знала, что в сантиметре от виска метнётся свая, ещё несколько поиграют с ней в дротики, но ни одна не попадёт. Время зациклилось. Леони посмотрела на фигуры рапторов: близнецы били в центр зелёного луча дизрупторами. Аро ломился внутрь. Рядом валялось несколько груд металла, какие-то куски оторванных конечностей или фрагментированных тел, Леони не хотела пока разглядывать подробности.

Кислотная Бабка дожидалась её в ангаре, и Леони преодолела этот последний рубеж в несколько скачков, гораздо быстрее, чем все остальные маршруты. Прошло всего минут десять или пятнадцать от первых рекрутов, которых она доставила к капсуле и отправила в безопасное место. Время разрушилось и осыпалось, зацвело бесплотной аладовой травой.

Леони запрыгнула в Кислотную Бабку. Автоматика забаррикадировала её.

«Всё хорошо. Действуй», — говорил ей механизм. Леони даже улыбнулась.

Глава 16

Шон заставлял себя ехать. Часть его хотела вернуться или хотя бы оглянуться, но он не был койотом, который прибегает на место, где разорил заячье гнездо на высоком уступе скалы. Скорее уж вараном, что бежит прочь от тех, кто отхватил половину хвоста. Хвост отрастёт.

В байке что-то сломалось: он останавливался и начинал чихать, откашливаться. В двигатель песок набился, а может, батареи садились. Шон понятия не имел, он не прихватил с собой достаточно инструментов, чтобы раскрутить всю эту штуку по винтикам. Арбалет остался возле камня. С собой — нож.

Ничего, этого хватит добраться.

«Вернуться и проверить»…

Тварь осталась валяться на аладовой траве; Шон мог поклясться — под ней та примялась, будто приняла родича или даже отчасти скорбела. Мысль вызывала приступ хохота; Шон старался не смеяться: слишком больно в голове, спине и почему-то в животе. «Почему-то». Он пару раз мочился за это время и видел примесь красноватой жидкости. Ничего, это не смертельно.

Он думал о Дрейке, начинал злиться: вот урод, заманил его в эту ловушку. Потом думал: да нет, вроде эта штука его тоже атаковала.

«Она не взялась из ниоткуда, похожих делал ублюдок-Рац», — Шон понимал, что останавливаться не следует, можно упасть и уснуть — надолго, навсегда. Он тормозил немного и припадал, сутулился, кренился к рулю; перед глазами, осиянное зелёными сполохами, вставало лицо «твари».

Шон его почти узнавал, хотя призрак узнавания лишь касался, мимолётный, как звенящий над ухом комар. Лови-заловись, пока не вцепится кровь сосать — ничего не выйдет, зудит и зудит на одной тонкой, протяжной и заунывной ноте.

«Норт подстроил».

Да точно он. Ещё и дружков своих притащил — Леони Шон помнил, а вот мальчишку — нет, какой-то новенький, наверное, из Ирая пригнали по распределению. Это не имело значения, Дрейк теперь мёртв; Шон сам видел расколотый череп и выглянувший из пролома розовато-серый мозг, все камни вокруг были залиты кровью и церебральной жидкостью, только трава стояла, как всегда, нетронутая.

Дрейк мёртв, так что Шон теперь ему даже морду не набьёт за предательство, за то, что приманил какое-то созданное Рацем чудище. А ведь казалось, будто Норт проникся правдой, которую услышал от своего бывшего сослуживца и приятеля.

«Может, он и передумал меня “ловить”, да уже поздно было», — нога свесилась, байк опасно накренился. Жара поднялась в зенит громадным белым солнцем. Небо без единого облачка — только на горизонте, где-то за Ираем, в Тальтале, вечная хмарь, клок мира, в котором они копошатся, словно черви в гниющей ране, всё сжимается, скукоживается; а может быть, тело умирает, гангрена его дожирает, скоро черви будут вынуждены искать новое мясо или подохнуть.

«Мы защищали мир от аладов, а потом Рац решил превратить нас в тварей», — Шон поднял голову. Боль накатила тяжёлой мутной волной, он плюхнулся с байка прямо на колени, его в очередной раз вывернуло пустым спазмом. Шон понимал: ему повезло, только пара дыр в спине — некритичных, от них не умирают. Вывихнутое плечо, которое поначалу висело верёвкой, но он его вправил, а потом ушёл. Мальчишка, может, видел, что