Пелопоннесская война - Дональд Каган

войной с Сиракузами ради защиты союзников, а включает в себя захват всего острова, а также других земель. Помимо Сицилии, афиняне собираются покорить Южную Италию, Карфаген с его владениями и даже далекую Иберию. Совершив все это, афиняне воспользуются громадными ресурсами, полученными в результате завоеваний, чтобы напасть на Пелопоннес, «а после того водворить свое господство и над всей Элладой» (VI.90.3). Афинские стратеги, настаивал он, будут следовать этим планам даже в его отсутствие.

Спартанцам нужно действовать быстро и успеть до того, как сиракузяне сдадутся. «Каждый из вас должен понять, что в настоящем совещании речь идет не только о Сицилии, но и о Пелопоннесе» (VI.91.4). Необходимо немедленно отправить на Сицилию войско под командованием военачальника-спартиата, а также возобновить боевые действия на материке, чтобы тем самым приободрить сиракузян и отвлечь афинян от Сицилии. Для этого спартанцам следует предпринять шаг, которого афиняне опасаются больше всего: возвести долговременный форт в Декелее в Аттике. Оттуда спартанцы смогут полностью отрезать афинян от их загородных домов и засеянных полей, равно как и от серебряных рудников Лавриона, и еще больше сократить их доходы, поощряя сопротивление и восстания в афинских владениях.

Изменник Алкивиад хорошо понимал необходимость убедить всех в правдивости своих слов. «Истинный патриот – не тот, кто не идет против своего отечества и тогда, когда несправедливо лишится его, а тот, кто из жажды иметь отечество приложит все старания добыть его снова» (VI.92.4). Мы не можем судить о впечатлении, которое эта софистика произвела на спартанцев, но Алкивиад закончил свою речь призывом оставить прошлое и оценить те выгоды, которые он сможет принести Спарте в будущем: «Если, будучи врагом, я сильно вредил, то, сделавшись другом, могу быть очень полезен, поскольку положение афинян я знаю, а ваше угадывал» (VI.92.5).

У спартанцев было достаточно оснований для подозрительного отношения к изгнанному предателю, за голову которого была обещана награда и который уже успел заслужить репутацию большого хитреца. Но одно из его заявлений не могло не заставить их усомниться во всем, что он говорил, ведь в данном случае ложь была совершенно очевидной: «Оставшиеся в Сицилии стратеги с неменьшим усердием будут осуществлять эти планы, если смогут» (VI.91.1). Спартанцам, должно быть, казалось немыслимым, что Никий, которого они хорошо знали и уважали, станет следовать плану великих завоеваний, как его обрисовал Алкивиад. В этом пункте Алкивиад просто лгал, и весьма вероятно, что он также выдумал грандиозные замыслы афинян, которые затем якобы разоблачил перед спартанцами. Он сделал это в личных целях, желая запугать Спарту до состояния, в котором она вновь объявит войну Афинам.

Чтобы вникнуть в суть того представления, с которым Алкивиад выступил в Спарте, нам нужно внимательно проследить его жизненный путь и достижения к 415–414 гг. до н. э., еще до того, как он приобрел статус легенды. Под его началом афиняне не добились ни одной победы ни на суше, ни на море, а предлагаемые им планы неизменно заканчивались стратегическим проигрышем. Его военные кампании носили характерный отпечаток: чаще всего они основывались на убедительности его личной дипломатии и использовании войск союзников, на плечи которых возлагалась основная тяжесть борьбы при соответственном небольшом риске для Афин. Такой подход мог казаться ловким и щадящим, но от него нельзя было ожидать внушительных результатов. Вершиной его пелопоннесской стратегии стала битва при Мантинее в 418 г. до н. э., но для победы в ней требовалось большее количество афинских гоплитов, чем то, которое имелось. При этом стойкое нежелание Алкивиада рисковать жизнями афинян оставляет открытым вопрос, стал бы он посылать в бой дополнительные силы, если бы в тот год был стратегом, или же нет.

Отсутствие Алкивиада при Мантинее подчеркивает еще один его недостаток как лидера афинян: он не мог обеспечить себе стабильную политическую поддержку из года в год, в которой нуждался любой стратег для проведения последовательной политики. Стратегия, предложенная им для сицилийского похода 415 г. до н. э., не была оригинальной, ведь она в общих чертах повторяла план, который афиняне безуспешно пытались осуществить в 427–424 гг. до н. э. Несомненно, он полагал, что благодаря своему таланту руководителя и способности убеждать он добьется успеха там, где потерпели неудачу Софокл и Евримедонт. Но ему не удалось помешать Никию расширить отправляемое в поход войско до исполинских размеров, которые испугали греческие города на западе и заставили их придерживаться нейтралитета или выступить против афинян. Когда же последствия этого расширения проявили себя в Регии, Алкивиад не стал менять свой план в соответствии с новыми обстоятельствами. Наконец, недоверие, которое испытывали к нему сограждане, позволило противникам Алкивиада добиться его изгнания из города. Вот каким был Алкивиад, представший перед спартанцами побежденным и преследуемым человеком, которому любой ценой требовалось убедить их в величине нависшей угрозы и в тех выгодах, которые они смогут извлечь из его советов и помощи. Можно лишь поражаться его дерзости и изобретательности, как и масштабу его блефа.

Спартанцы действительно послали на Сицилию стратега, но в его подчинении было всего два коринфских и два лаконских корабля. Никто из воинов-спартиатов не отправился на Сицилию, а стратег Гилипп не был спартиатом в полном смысле слова. Сын Клеандрида – изгнанника, приговоренного к смерти за получение взяток, – и, по слухам, матери-илотки, он являлся мофаком, человеком более низкого статуса. Таким образом, снаряжаемый на Сицилию спартанский отряд состоял из людей, которых было не жалко. Но если бы афиняне приняли разумные меры предосторожности, то даже этот ничтожный контингент не добрался бы до Сицилии.

ГЛАВА 23

ОСАДА СИРАКУЗ

(414 Г. ДО Н.Э.)

В V в. до н. э. для захвата города, окруженного мощными стенами и обороняемого приличным гарнизоном, требовалась либо тщательно подготовленная и хорошо проводимая осада, каковая лишала город подвоза припасов и позволяла взять его измором, либо помощь изменников. Весной 414 г. до н. э. афиняне господствовали на море и располагали достаточным количеством войск, чтобы полностью блокировать Сиракузы с суши. Оставалось дождаться прибытия денег и конницы из Афин, и можно было приступать к операции. После того как осадная стена вокруг Сиракуз будет готова, бдительный афинский флот сможет перехватывать любую помощь, которую пошлют пелопоннесцы.

Известие о появлении афинской конницы взволновало сиракузян, и они решили разместить сторожевые отряды на подступах к Эпиполам – протяженной возвышенности, с которой был виден весь город (карта 22). Сиракузяне полагали, «что афинянам даже в случае победы нелегко будет запереть их стеною, если они не овладеют Эпиполами» (VI.96.1). Но они опоздали. Еще до подхода сиракузского гарнизона флот Никия доставил афинское войско к Леонту, что неподалеку от северных склонов Эпипол. Прежде чем сиракузяне смогли им помешать, армия афинян поднялась на возвышенность, откуда без труда отразила бы любую попытку сиракузян выбить их с занятой позиции. Затем афиняне возвели форт у Лабдала, что на севере Эпипол, и обустроили там хранилище припасов, снаряжения и денег.

Вскоре прибыли лошади, а с ними и дополнительные всадники от сицилийских союзников. Теперь, располагая гоплитами и конницей общей численностью в 650 всадников, афиняне могли обеспечить охрану строителей, занятых возведением осадных стен. В месте под названием Сика, к северо-западу от Сиракуз и недалеко от края возвышенности, они построили укрепление, которое Фукидид называет «кругообразным» (VI.98.2). Здесь на время осады должен был расположиться оперативный центр афинян.

Сиракузяне вышли из города, чтобы дать сражение, но их стратеги, увидев, в каком беспорядке пребывает их недисциплинированное войско, вскоре отвели его под защиту городских стен. Они оставили в поле лишь некоторую часть конницы, которая должна была помешать афинянам строить осадную стену. При помощи собственной конницы и отряда гоплитов афинянам удалось рассеять сиракузян и защитить свои постройки. На следующий день они приступили к строительству еще одного участка стены, который должен был протянуться на север от «кругообразного укрепления» по направлению к Трогилу. Сиракузянам следовало действовать быстро, если они не хотели быть отрезанными с суши, но их полководцы все еще боялись посылать свое войско в бой против афинян. Вместо этого они решили возвести поперечную стену, которая пересекала бы линию намечавшихся осадных работ. Для ее сооружения они использовали камни и древесину, а вдоль нее разместили несколько башен. Афиняне же продолжили строительство собственной