Брачная игра - Элисон Уэйр

Роберт презрительно хмыкнул, но она не обратила на это внимания.

– Бессильная злоба римского папы растает как дым, – с нескрываемым облегчением сказал Бёрли.

– А не слишком ли молод этот французский герцог, чтобы вашему величеству выходить за него? – ляпнул один из советников.

Елизавета даже побагровела от гнева.

– Как вы смеете говорить с вашей королевой в таком тоне? – вспыхнул Роберт. – Герцог не может быть слишком молодым для той, чья молодость непреходяща.

– Впредь держи свои глупые суждения при себе, – отчитала Елизавета незадачливого советника.

Тот, запинаясь, начал бормотать извинения. Все его надежды на блистательную карьеру при дворе были срезаны под корень одной фразой.

– Как думаете, на сей раз она действительно выйдет замуж? – спросил граф Сассекский, когда Елизавета удалилась.

– Кто знает? – пожал плечами Бёрли. – Во всяком случае, пока идут переговоры, мы можем не опасаться угроз со стороны Франции. Нам сейчас это только на руку.

Вскоре приехал посланник Екатерины Медичи с портретом ее сына, официальным предложением и длинным списком требований, ни на одно из которых Елизавета не была готова согласиться. Она смотрела на портрет темноволосого молодого человека с тяжелой челюстью и сережкой в ухе, примостившейся на его белом жабо. Если убрать усы – вылитая Екатерина Медичи! Этот портрет был бы способен отпугнуть даже самую решительную невесту. Елизавете захотелось сразу же прекратить игру, однако интересы государственной политики диктовали другое. Придется играть до тех пор, пока это служит ее интересам.

Герцог Анжуйский тоже не горел желанием на ней жениться. Елизавете донесли, что герцог во всеуслышание заявлял, что не женится на старухе с больной ногой. В Париже это вызвало бурю негодования, Екатерина Медичи поспешила отправить длинное письмо, в котором извинялась за непростительно грубые слова сына. Елизавета нарочно приглашала Фенелона на все балы и танцевала перед ним, показывая силу и резвость своих ног.

– Надеюсь, герцогу Анжуйскому не придется жаловаться, что его женили на хромой невесте, – игривым тоном говорила она французскому послу.

Естественно, всерьез ни о каком браке с этим распутным мальчишкой она и не думала. Однако его грубые слова почему-то ее задели.

– Меня тревожит наша разница в возрасте, – призналась она леди Кобэм, с которой сблизилась пару лет назад, после смерти Кейт Ноллис.

– В таком случае, ваше величество, не торопитесь со свадьбой, – посоветовала фрейлина. – Эта большая разница в возрасте тревожит и меня.

– Чепуха! – тут же воскликнула уязвленная Елизавета. – Герцог младше меня всего на каких-то десять лет!

Леди Кобэм быстро сообразила, что у королевы своя арифметика. Если королева считает, что герцог младше ее только на десять лет, фрейлине лучше не напоминать ей об истинной разнице в возрасте.

Елизавету злило, что герцог Анжуйский позволяет себе публично заявлять о своем нежелании на ней жениться. Это ее просто убивало. Разве она не являлась самой завидной невестой Европы? «Лучшей невестой прихода», как изящно высказался Уолсингем. Да ее руки добивались куда более достойные кандидаты, нежели это распутный герцог! Оскорбительно, когда какой-то хлыщ не горит желанием составить выгодную партию, саму идущую к нему в руки. Что ж, она недвусмысленно даст понять и герцогу, и его мамаше: всему есть предел. За оскорбительное поведение надо платить.

– Этот брачный контракт оставляет желать много лучшего, – объявила Елизавета, отодвигая от себя пергамент. – Уильям, можешь передать французам: плата за мое замужество – возвращение Кале.

– Они никогда на это не согласятся! – возразил Бёрли.

Елизавета будто не слышала его слов.

– И еще передай им: моя совесть противится тому, чтобы позволить герцогу слушать мессу в одиночку. Не понимаю, почему он не может слушать англиканскую мессу.

– Все разговоры о религиозной стойкости герцога не более чем уловка, – сказал Роберт. («Ты-то зачем влез?» – тоскливо подумала Елизавета.) – Набивает себе цену, чтобы получить от нас побольше уступок. Ваше величество правильно делает, что занимает твердую позицию.

– Наверное, вы говорите так, поскольку сами не утратили надежд жениться на королеве, – шепнул ему на ухо Бёрли.

– Не угадали, барон, – шепотом ответил Роберт.

На самом деле Роберт тайком посоветовал французам проявлять твердость относительно мессы, убеждая их, что в конце концов Елизавета сдастся. Сейчас он был уже не настолько в этом уверен. Зато ему, да и не только ему, становилось все яснее намерение Елизаветы использовать испытанные способы, дабы тянуть время и заводить переговоры в тупик. Роберт не сомневался: замуж за герцога Анжуйского она никогда не выйдет. Тем лучше. Только им здесь не хватало этого распутного сопляка! Страшно подумать: какой-то извращенец смог бы на законных основаниях ложиться с Елизаветой в постель и делать с ней то, о чем он сам безуспешно мечтал долгие годы. Эта мысль приводила Роберта в бешенство.

В Лондон приехал еще один французский посланник и отбыл несолоно хлебавши. Переговоры о браке зашли в тупик, а затем и вовсе рассыпались в прах.

Бёрли пришел в покои Елизаветы. Глядя на его страдальческое лицо, можно было подумать, что у него умер кто-то из близких.

– Ваше величество, насколько я понимаю, вы более не имеете никакого желания продолжать переговоры о браке с герцогом Анжуйским. – Сесил едва сдерживал отчаяние. – В таком случае я поручу Тайному совету разработать другие способы защиты вашего величества от внешних и внутренних угроз. Одному Богу известно, что проявится раньше.

Елизавета не пыталась его разуверить.

– Обстоятельства изменились, – только и сказала она.

Бёрли ушел, чтобы в компании Лестера и Уолсингема обсудить создавшееся положение.

– Мы с самого начала должны были предвидеть такой исход, – заметил Роберт. – Сердце ее величества вообще не расположено к браку. Мы добросовестно помогали ей, но королева на каждом шагу создавала свои обычные трудности.

Естественно, Роберт умолчал про свое участие в создании трудностей, а его собеседники, к счастью, ничего не подозревали.

– Не бойтесь, – успокоил он Бёрли и Уолсингема. – У нас с французами налажено неплохое взаимопонимание. Не исключено, что мы и без брака нашей королевы заключим с ними союз.

Лицо Елизаветы было белым от ярости. Герцог Норфолкский, которого она по доброте душевной освободила и простила… плел заговор! Он вознамерился жениться на Марии Стюарт и вместе с ней править Англией, предварительно свергнув Елизавету. Однако письма герцога перехватывались. Возможно, он и был опасным заговорщиком, но действовал на редкость неумело. Больше всего по Елизавете ударило его предательство. Она была для него не только королевой, но и родственницей.

Бумаги, которые Елизавета сейчас держала в руках, неопровержимо доказывали вину герцога.

– Выписывайте ордер на его арест, – ледяным тоном распорядилась она, и через несколько часов герцог Норфолкский уже был помещен в Тауэр.

– Имей народ власть, они бы его освободили, – хмуро произнес Бёрли. – В народе его любят. Когда его схватили, весть об аресте мигом разлетелась по Лондону. Возле Тауэра собрались толпы. Все кричали о его невиновности.

– Что-то они запоют, когда узнают правду! – возмущенно ответила Елизавета.

– Ваше величество правы. Их прозрение будет горьким. Норфолк уже признал ряд обвинений, однако он категорически отрицает, что задумывал расправу над вашим величеством. Говорить он может что угодно, но у нас достаточно доказательств, чтобы отправить его и Марию Стюарт на плаху.

Елизавета мешкала. На ее лицо сейчас было лучше не смотреть.

– Норфолк глуп, – наконец сказала она. – Его втянули в заговор, пользуясь его дурацкой приверженностью к Марии. («Черт бы побрал эту безмозглую, завистливую тварь!») Но должна ли я отправить его на смерть? Мне не хватает духу решиться на это. Родственник все-таки.

– Ваше величество, то, что совершил герцог, называется государственной изменой. Самое отвратительное из всех преступлений. Он был готов посягнуть на вашу священную особу. Думал ли он о родственных узах, плетя вместе с Марией этот заговор? Сомневаюсь.

– Бесс, проявить сейчас слабость – значит поощрить других, в чьих головах тоже бродят изменнические мысли, – поддержал Роберт.

– Я должна все внимательно обдумать и взвесить. Дело осложняется еще и тем, что Мария не моя подданная и тоже священная особа. Какой бы вероломной она ни была, я не могу обойтись с ней, как с обычной заговорщицей.

– Ваше величество! – взвился Сесил. – У нас есть доказательства. Мария не остановится ни перед чем ради своей свободы и английской короны.

– Казнить ее, во-первых, незаконно, а во-вторых, опасно, – упиралась Елизавета, от волнения не зная, куда деть свои руки. – Это создало бы крайне нежелательный прецедент.