Граф Соколов — гений сыска - Валентин Лавров

— Пусть по-вашему, уважаемый артист, не зрелище, а явление. Но при всем уважении к Бенвенуто Челлини следует заявить: пропажа предметов материальной культуры несомненна. Мы должны ответить на два вопроса. Первый: мог ли посторонний войти сюда?

Присутствующие начали шумно обсуждать этот вопрос, а купец, у которого пропал “капитал”, заявил:

— Мы ведь не дураки какие, тоже понятие имеем. Духу мои тыщи — как мертвому кадило, не помогут. Или, сказать, дамочкины бриллианты — на себя не наденет, потому как надевать не на что: нет выи. Но посторонним здеся невозможно было находиться. Дверь на запоре — я только что самолично дергал, да у вас, знаменитый бас, шнурок от двери на руку надет. Так что никто посторонний войти возможности не имел.

Бальмонт воскликнул:

— Вот оно, это я и спрашивал! Стены задрапированы, двери на надежном запоре. Рук никто не разжимал? Стало быть, посторонних во время сеанса не было! И со всех сторон застрахованы от злого умысла.

Брюсов ехидно бросил:

— Были не посторонние — были потусторонние!

— Остается допустить, что именно дух флорентийца покусился — вроде шутки, у него характер всегда был легкий, игривый! — забрать наши ценности, — сказал Бальмонт. — Вот мы ответили на два моих вопроса: первое — посторонних не было, второе — кроме духа никто предметы забрать не мог.

Пострадавший купец укоризненно сказал:

— Игривый он или нет, а вот если не вернет, то — большой безобразник и следует вызвать городового и составить протокольчик-с!

Тем временем желающие продолжали осматривать гостиную — все кадушки с фикусами, простучали стены. Все было прочно, оставалось верить, что произошло чудо.

Открыли двери, выпили шампанского.

* * *

Вскоре явился городовой. Долго таращил глаза, крутил усищи — не мог понять, чего от него хотят важные господа.

Затем городовой тщательно осмотрел помещение: ничего подозрительного, как и ценностей, обнаружено не было. Что и было записано в протоколе, после чего все разъехались: кто в театры, кто на преферанс, кто в рестораны и трактиры. Обычное московское житье!

Лишь синематографическая звезда в сопровождении Бальмонта отправилась в Большой Гнездниковский, где сделала заявление в сыскную полицию.

Утром это заявление легло на стол Соколова. Он гаркнул:

— Почему еще ночью мер не приняли? Быстро в “Метрополь”! Только вряд ли Блиндер ждет нас.

И как всегда, великий сыщик оказался прав.

Прислуга доложила:

— Постоялец “люкса” еще после полуночи выбывши! Со всем своим багажом. И очень торопившись, видать, на поезд поспеть желавши.

Соколов приказал:

— На всякий случай предупредите ювелиров насчет колье!

Прошло несколько дней. Но пятидесятитысячное колье никто ювелирам на продажу не приносил. Только синематографическая звезда навестила два раза Соколова и со слезами умоляла:

— Я готова встать перед вами на колени: только вы один способны отыскать мое колье, помогите!

Радушная встреча

Пока в Москве вызывали духов, дрезденский криминалист Вейнгарт удобно разместился в купе первого класса “Норд-экспресса”. Стремительный поезд нес его к старой столице Российской империи.

Соколов встретил радушно старого друга. Не жалея времени, великий сыщик знакомил гостя с постановкой сыскного дела в России, он показал свою гордость: карточный алфавит на всех преступников, а также фотоальбомы с их изображениями и отпечатками пальцев. На особых фото - татуировки, мужские и женские.

На соседней церкви протяжно загудели колокола.

Соколов встрепенулся:

— Все, пора к трапезе! Отправляемся к Егорову! — Блестящее знание немецкого языка помогло сыщику в общении с другом.

Они пешком отправились в Охотный ряд. Витрины в несколько этажей, прочные здания с лепниной, своеобразие толпы, легкий бег колясок — все пришлось по душе Вейнгарту.

В трактире на втором этаже у Соколова был свой стол. Лакей Семен заботливо суетился возле уважаемого клиента:

— Меню вашему, Аполлинарий Николаевич, попутчику предоставить? Что, не понимает по-русски? Удивительно даже, чего тут понимать! Вы, по обычаю, пристрастны к рыбному? Сегодня из икорки получили агуевскую, но аппетитней советую от Солодовникова зернистую — рупь с двугривенничком-с! Селедочку вы уважаете с картошечкой? Нынче как раз подвезли залом. Даже против лососины не уступит — толщиной в руку-с! Почки телячьи “демиглас”. Семгу двинскую, высокую — не отвергните, Аполлинарий Николаевич! Сладкое мясо “бравури” Царский студень из стерлядок-с. Извиняйте, пальчики оближете! Грибки соленые белые, рыжики, разного набора? Хорошо, все и принесу. Окрошечку, по обычаю, сборную рыбью? Водочки анисовой — сразу большой графинчик-с? При вашей, хе-хе, куплектации это, извиняйте-с, что слону в жопу дробинка. Водички “Куваки”? Ну, от расстегайчика у нас еще никто не отказывался, если какой малохольный только.

— Ты, братец, действуй побыстрей!

— Это у нас, как обычно — одна нога здеся, а другая уже на кухне, потому как вы посетитель для нас не чужой. А насчет горячего еще подумаете? У нас выбор нынче есть...

Соколов решил сделать приятное гостю, он приказал:

— В бассейне, видишь во-он тот красавец плавает? Так прикажи его крабами фаршировать.

Семен склонился с сачком над большим бассейном и выловил требуемого осетра. После чего приговоренное животное было стремительно отправлено на кухню.

* * *

Вейнгарт оказался компанейским человеком, даже скорей на русского похож, чем на немца.

Под грибочек и селедочку хорошо текла беседа. Вейнгарту захотелось сказать другу что-нибудь приятное. И он сказал:

— Слава, Аполлинарий, о ваших подвигах далеко идет! Говорят, что еще не было дела, которое бы вы не распутали. Выпьем за ваши успехи и славу. Впрочем, сначала за успехи, а уж потом — отдельно! — за славу. Прозит!

Соколов вздохнул.

— Уф! Нашлось-таки кое-что такое, что выскользнуло из рук... — И он рассказал про медиума и пропажу подарка великого князя — колье. — И ведь как легко облапошивал! Ведь даже такие умные люди, как поэт

Брюсов и знаменитый бас, даже они поверили, что этот аферист Блиндер с духами общается.

Вейнгарт хитро улыбнулся:

— Медиум? Такой крупный, вальяжный? На левой руке золотой перстень с бриллиантом? Да, он действительно русский, родился в Одессе. Вы можете мне не поверить, но этот “вызыватель духов” — мой сосед. Он живет недалеко от Цвингера — знаменитой картинной галереи. У него небольшой, но миленький домик. И у нас он знаменит не меньше, чем в Италии мастер бельканто Энрико Карузо. К нему приезжают отовсюду. Он имеет неплохой заработок. Вызывает духи Гете, Шиллера и усопших родственников. Но у нас в воровстве замечен не был. Иначе ему пришлось бы плохо. Воров мы изводим беспощадно. Думаю, что шалит он лишь во время гастролей, как у вас. Его фамилия Шварц.

— Шварц? Нет, если это действительно он, то у нас он разъезжает под именем Блиндера, — это, думаю, настоящее. Впрочем, купить фальшивый паспорт столь же легко, сколь несложно выпить кружку сбитня.

Подумав, Соколов добавил:

— Конечно, вроде удивительно, что об этом преступнике я узнаю случайно. Но это вполне соответствует моей теории: злой рок рано или поздно сыграет злую шутку со злоумышленником! Господь долготерпив, но нераскаявшегося лиходея всегда карает. Спасибо за доброе известие, дорогой гость Альберт! Выпьем за ваше процветание и успехи в нашем городе столичном!

Прекрасный вечер дополнили двое слуг, тащивших на серебряном подносе в сопровождении самого хозяина — Егорова — громадного фаршированного осетра. Егоров вежливо поклонился:

— Мы себя в отношении вас, Аполлинарий Николаевич, хорошо понимаем и, желая потрафить не только вашему драгоценному аппетиту, просим принять от меня лично в подарок рыбку, по приказу вашему из бассейна достатую! Мы теперь даже в меню пишем: “Любимое блюдо графа Соколова”!

— Спасибо за уважение!

Соколов, по просьбе Вейнгарта, перевел этот диалог. Тот в восхищении проговорил:

— Какая широкая душа у вас у всех! Хотел бы я родиться в России.

Пожива для лиходеев

Соколов, понятно, рвался на берега Эльбы — в Дрезден, чтобы разоблачить опасного шарлатана. Но отъезд мог состояться лишь через неделю: Вейнгарт подробно знакомился с организацией сыска.

Соколов с удовольствием показывал ему разные разделы картотеки:

— Вот грабители, вот убийцы, карманники, вот взломщики. И очень много аферистов.

— Вот как? Почему?

— Мы, москвичи, как и вообще русские, отличаемся расположением к любому человеку, первого встречного считаем чуть ли не родным братом, распахиваем ему свое сердце.