Оковы и плети (СИ) - "StilleWasser"

– Драко? А если кто-то войдет? – не слишком активно запротестовала Гермиона, когда он переключился на её шею, покрывая нежную кожу болезненными укусами и засосами.

– Кто-то вошел, пока мы тут шумели? – резонно заметил он, избавляя её от мокрого пиджака и любуясь тонкой тканью блузки, облепившей ажурное кружево на груди.

– Н-нет, сэр… – рвано выдохнула Гермиона, когда мужские руки резко рванули полы блузки в разные стороны, и по полу рассыпался каскад маленьких пуговиц, похожих на жемчужинки.

– Я же говорил: сегодня ты не моя нижняя, – уже покрывая поцелуями её грудь, пробормотал Драко, хватая зубами чашечку лифчика и попутно чуть прикусывая кожу.

– Я всегда твоя нижняя, – возразила Гермиона, запуская руку в светлый шелк его волос и притягивая голову наверх, чтобы еще раз поцеловать.

– Сегодня ты будешь просто наслаждаться, – неохотно оторвавшись от её губ, хитро улыбнулся Малфой и вдруг, к большому удивлению Гермионы, опустился перед ней на колени. Не отрывая взгляда от её расширенных, потемневших от возбуждения глаз, он потянул вверх узкую юбку, оставив ту собранной тесными складками на бедрах, и невесомо коснулся пальцами трусиков.

Откинув голову на стену, Гермиона тихонько застонала, но в пустом огромном зале слабый звук показался неожиданно громким.

– Расставь ноги пошире, – скомандовал Драко, и она с готовностью послушалась, даже вне сессий охотно играя рядом с ним подчиненную роль.

– Эванеско, – шепнул он, и мокрые трусики исчезли, открыв его жадному взгляду сочную, набухшую от возбуждения плоть. – Я хочу, чтобы ты кричала. Громко.

И в следующий миг его плоский язык прошелся по нежным складочкам и клитору, остановившись на нем и принявшись кружить, не касаясь чувствительного бугорка. Из груди Гермионы вырвался удивленный вскрик, сменившийся стоном, и она оперлась спиной о стену, чтобы не упасть.

Наслаждаясь её реакцией, дрожью тела и становящимися всё громче беззастенчивыми криками, Драко аккуратно собрал языком обильно сочащуюся смазку и припал губами к влажному отверстию, в безумной жажде ощущать её вкус еще и еще. Ноги Гермионы дрожали, и она отчаянно цеплялась руками за стену, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Сдавленно охнув, она почувствовала, как в нее входят два пальца, а язык Драко перемещается ниже, начав вылизывать сжавшуюся дырочку ануса.

– Драко… Что ты делаешь… Нет! Ах! – всхлипнула Гермиона, чувствуя, как подгибаются ноги, и теперь она почти сидела у него на лице. Пальцы внутри нее начали ритмично толкаться, потирая самое чувствительное местечко. Еще один дразнил набухший клитор, посылая по всему телу электрические разряды, и у Гермионы мелькнула туманная мысль, что она не продержится долго. Драко ускорил движения, пошло хлюпая смазкой, и она задрожала всем телом, кончая. Дождавшись, когда сокращения внутри нее утихнут, и Гермиона устало обмякнет на нем, он аккуратно вытащил пальцы, и из её влажной глубины хлынула смазка, которую он тут же собрал языком.

Тяжело дыша, она открыла глаза и опустила затуманенный взгляд на мужчину у своих ног. Даже на коленях, весь перепачканный смазкой и с растрепавшимися волосами, он был прекрасен, как порочный ангел, и она потянулась вниз, к нему, отчаянно желая его поцеловать.

Обняв припавшую к нему в страстном влажном поцелуе Гермиону, Малфой аккуратно опустился спиной на зачарованный пол, послушно принявший текстуру мягкого матраца. Заведя руку за спину, оседлавшая его бедра Гермиона нащупала молнию на его брюках и соблазнительно улыбнулась в сладком предвкушении.

– Хочу тебя… – в исступлении прошептала она, больше всего на свете сейчас желая, чтобы он заполнил её собой.

– Вот так, – Драко аккуратно придержал её за бедра, пока она медленно, осторожно растягивая себя под него, опускалась на его член. – Сегодня твой день быть сверху, милая…

По телу Гермионы прошла удовлетворенная дрожь, когда она почувствовала его полностью в себе, и, закусив губу, качнулась на нем, одновременно дразняще двинув бедрами по кругу. Его рваный вздох был лучшей наградой, и она ускорилась, слегка покраснев, когда смазка снова пошло захлюпала внутри. Мужские руки легли ей на грудь, болезненно оттянув ноющие соски, но это лишь раззадорило Гермиону, и пустой зал наполнили стоны и шлепки плоти о плоть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Затаив дыхание, она наблюдала за лицом Драко, таким эмоциональным и живым, в отличие от бесстрастной маски, которую оно являло собой на сессиях. Казалось, сегодня он впервые расслабился с ней, позволив ощущениям захлестнуть себя с головой. Вдруг он открыл глаза и поднял на нее затуманенный взгляд, и Гермиона вздрогнула, поняв, что на нее впервые смотрит настоящий Драко Малфой. Тот человек, каким он стал, без маски Доминанта и аристократической шелухи, и она потянулась к нему всей душой.

– Я люблю тебя, – шепнул он, и его руки легли ей на бедра, сжимаясь.

– Я люблю тебя, Драко, – всхлипнула она, особенно сильно насаживаясь и сладко кончая на его члене.

Малфой шумно выдохнул и, до боли впившись пальцами в бедра Гермионы, излился в нее, оставляя на нежной коже красные следы, которые позже должны были расцвести синяками. Тяжело дыша, она буквально рухнула на него, совершенно обессилев, и всё еще твердый член выскользнул из нее, пачкая смазкой и спермой не до конца спущенные брюки. Уткнувшись в его плечо и не обращая внимания на то, что они в порыве страсти забыли высушить одежду, она закрыла глаза, слушая его тяжелое дыхание в воцарившейся тишине, и более прекрасного звука не было во всей вселенной.

Драко сыто улыбнулся и нежно поцеловал её в макушку, прижав покрепче к себе, и тоже закрыл глаза. Ни двигаться, ни говорить не хотелось, и они пролежали так довольно долго на удобном мягком полу, подстроившимся под очертания их тел. Возможно, прошло десять минут или полчаса или тысяча лет, когда наконец Малфой нарушил молчание:

– А Стефан нам все-таки поддался.

– Что?! – Гермиона резко села, мигом вынырнув из блаженной неги, охватившей тело, и умиротворенного покоя, царившего в мыслях. – Что значит поддался?!

– Прости, – Драко успокаивающе улыбнулся и дотянулся до палочки, наколдовав для них обоих очищающее заклинание и высушив наконец неприятно липнущую и холодящую тело одежду. – Он явно сражался вполсилы. Даже не использовал ни одного из своих собственных заклятий.

– У него их много? – тут же снова загорелась научным интересом Гермиона, мгновенно забыв о легкой обиде, которую ощутила, узнав, что на самом деле они так и не смогли побить непобедимого Стефана. – Когда он всё успевает? Создание заклинаний долгий и трудоемкий процесс, требующий предельной концентрации и пожирающий кучу времени. Поэтому новые формулы не появляются каждый день. А Стефан постоянно торчит в клубе, даже в свои выходные! Ну или просто мне везет его встречать в неформальной одежде…

– Нет, ты права, он действительно трудоголик, – улыбнулся Драко, помогая ей надеть пиджак, – просто ты забываешь еще об одном факторе, способствующем успешному созданию заклинаний, – природном таланте.

– Значит, он не сможет меня научить, – Гермиона обиженно надула губы, и Драко, не удержавшись, поцеловал её.

– Хочешь, я уберу их? – спросил он, разглядывая многочисленные засосы на её шее, уже начавшие наливаться фиолетовым.

– Нет, оставь, пожалуйста, – как обычно попросила Гермиона. – Хочу, чтобы они были со мной сегодня вечером, когда окажусь одна в своей пустой комнате. Без болтовни Алисы и Саиры там будет слишком тихо и спокойно. Не думала, что буду по этому скучать.

После того, как Джеймс подкараулил в Хогсмиде её соседок по комнате Алису и Саиру и с помощью Империуса заставил разыграть лесбийское представление в Визжащей Хижине, чтобы напугать и деморализовать Гермиону, МакГонагалл приложила все усилия, чтобы скрыть интимные подробности этой истории. Однако, после того как закончились разбирательства аврората, родители Саиры забрали её домой, посчитав, что администрация не в силах защитить их дочь от безумного маньяка. Стараниями Минервы, заботящейся о репутации девушек, и с помощью Бруствера всё удалось замять, и скандальное происшествие даже не появилось на страницах «Пророка», но Алиса до сих пор обходила Гермиону по широкой дуге. С разрешения директора она даже переселилась в другую комнату, очевидно, считая Грейнджер виноватой в случившемся с ними. И Гермиона не могла её в этом упрекнуть.