Войны Роз - Джек Ландер

С общего согласия сэр Роберт Клиффорд был послан во Фландрию вместе с Уильямом Барли, и он раскрыл Маргарите все планы заговорщиков. Маргарита осталась чрезвычайно довольна прибытием Роберта, легко убедив его, что все слухи относительно герцога Ричарда верны. Позже она показала ему своего Питера, который очень умело выдавал себя за Ричарда. Увидев юношу, Роберт немедленно решил, что тот — отпрыск королевского рода, о чем и рассказал своим сообщникам. Получив сообщение Роберта, мятежники, дабы поднять народное восстание, принялись всюду утверждать, что юноша, о котором все говорят, на самом деле истинный герцог Йорк. Они делали это с такой ловкостью, что никто из слышавших тот рассказ не мог понять, откуда исходят подобные слухи.

Когда король увидел, что эти измышления, вызывая доверие, оказывают сильное влияние на людей, то он справедливо заподозрил в сговоре против него кое-кого из знати[174] и сразу послал нескольких рыцарей с отборными отрядами охранять побережье и порты. Они должны были стоять дозором на берегу моря и не дать никому высадиться, а также — старательно следить за всеми дорогами и тропами, чтобы никто не мог приблизиться к берегу с суши, и нигде не допускать скопления больших толп людей…[175]

Одновременно король послал шпионов во Фландрию, одни из которых, притворившись, что бежали к вновь обретенному герцогу Йорку, должны были выяснить планы заговорщиков и их имена; в обязанности других входило убедить Роберта Клиффорда и Уильяма Барли вернуться, обещая им прощение. Эти эмиссары выполнили оба поручения хорошо, узнав имена некоторых из заговорщиков и убедив Роберта Клиффорда вернуться. Уильям Барли действительно тогда ничего не захотел и слышать о возможном возвращении, но двумя годами позже, будучи прощенным Генрихом, опомнился и возвратился домой. Таким способом шпионы, действуя тайно, одним махом оставили ложного герцога в одиночестве и подробно сообщили Генриху обо всем, что им удалось выяснить. Некоторые из них остались, чтобы сопровождать Роберта при его возвращении.

Всех мятежников, выявленных шпионами, король приказал арестовать и доставить к нему в Лондон. В числе арестованных среди знати были Джон Ратклифф, лорд Фитцуолтер, сэр Саймон Маунтфорд, сэр Томас Тваитес, Уильям Добени, Роберт Ратклифф, Ричард Лейси и многие другие. Было также несколько священников, более здоровых телом, чем разумом, а именно: брат Уильям Ричфорд, архиепископ английских доминиканцев, и Уильям Саттон — оба ученые мужи и выдающиеся проповедники, Уильям Уорсли, настоятель собора Св. Павла, Роберт Лейборн и Томас Поуис, приор из Лэнгли и доминиканец. Другие их сообщники, услышав о раскрытии заговора, попрятались в различных храмах. Все они были схвачены и осуждены за измену. Из их числа Саймон Маунтфорд, Роберт Ратклифф и Уильям Добени были казнены как зачинщики и подстрекатели к мятежу. Остальных, включая священников (из почтения к их сану), пощадили. Казнь отменили и Джону, лорду Фитцуолтеру, но он был отправлен в Кале; заключенный там в тюрьму, он подкупил охрану и пробовал бежать, за что вскоре также был казнен.

Несколькими днями позже Роберт Клиффорд, отчасти под влиянием обещаний Генриха, отчасти из-за того, что заговор был раскрыт и многих наказали, оставил надежды на успех и тайно бежал из Фландрии в Англию. Король, ожидая этого, рассчитывал, что с помощью свидетельств Роберта удастся установить имена еще многих вельмож, причастных к заговору. Соответственно перед прибытием Роберта он намеренно обосновался в Тауэре[176], чтобы иметь возможность сразу сажать в тюрьму в столь надежном месте любых членов заговора, которых мог назвать Роберт, поскольку, когда бы он вызывал их, они не боялись бы оказаться там на суде. Ведь то, что ко времени прибытия Роберта суд состоится не где-нибудь еще, а именно в Тауэре, было делом случая, а не заранее намеченной целью…

Когда Роберт явился к королю, его подробно допросили: сначала он оправдывал свое собственное поведение (насколько было возможно) и выдал все подробности и размеры заговора и всего того, что замышлялось во Фландрии. Он назвал имена мятежников, особенно указав на Уильяма Стэнли, кому приписал много больше содеянного им. Узнав об этом, король поначалу сильно опечалился тем, что Уильям был в числе изменников, так как тот состоял при нем лордом-камергером и Генрих поручал ему все свои дела; его верность и преданность король видел в сражении, когда был побежден Ричард. Поэтому сначала король не поверил заявлению Роберта, но, когда было приведено бесспорное доказательство подлинности обвинений, он приказал арестовать и допросить Уильяма; тот держался гордо и открыто признавал себя в определенном смысле преступником.

Некоторые утверждают, что все его преступление состояло в том, что при обсуждении с Робертом Клиффордом человека по имени Питер, утверждавшего, что является сыном Эдуарда, Уильям Стенли заявил, что если он будет уверен в этом, то никогда не поднимет против него оружия. Такие чувства скорее указывали на равнодушие к королю Генриху, чем на измену. Все же он сильно ошибся, открыто признавшись в совершении преступления и понадеявшись, что король дарует ему жизнь за признание. Король действительно мог бы пойти на это, частично из-за великодушия, частично чтобы [наказанием своего брата] не вызвать отчуждения у графа Томаса Дерби[177], о чьей усерднейшей преданности король хорошо знал. Но Генрих боялся, что такая мягкость обернется против него в том числе и потому, что гордость Уильяма, некоторое время наслаждавшегося большой властью над людьми, может так и остаться глубоко уязвленной, а его примирение не будет искренним. Короля также терзали сомнения, не подвигнет ли других то, как Уильям избежал наказания, на подобные безумные поступки. В результате Уильям был осужден и несколькими днями позже казнен; он, будучи, без сомнения, отважным солдатом, пал жертвой собственной гордыни…

Это наказание за черную измену было осуществлено очень своевременно. Поскольку уже тогда в умах людей стали возникать крамольные мысли, и не только знать лелеяла тайные планы свергнуть короля, но также и люди самого низкого происхождения повсюду порочили самого короля позорными письмами и стихами на вульгарном языке. Действительно, чтобы такие злобные и постыдные речи не смущали умы остальных, ловили и казнили тех, кто их разносил.

После этого королю ничего не оставалось, кроме как уничтожить в Ирландии те семена новой измены, которые год назад были посеяны там среди варваров Питером Уорбеком. Поэтому Генрих сразу послал на остров Генриха Дина, приора Ллэнтони (Llanthony), и епископа Бангора (Bangor), которого он назначил канцлером острова, и сэра Эдуарда Пойнингса с четырьмя батальонами солдат; они должны были пересечь те части острова, где останавливался Питер, преследуя и наказывая тех, чьи головы заражены крамолой.

При попутном ветре они быстро прибыли на остров и назначили встречу местным вельможам. Когда те собрались, Генрих и Эдуард сначала убеждали их хранить верность королю, оставаясь его преданными вассалами, а затем приказали взять в руки оружие и последовать за ними против мятежников, которые раньше (по ошибке или злонамеренно) приняли сторону самозванца Питера Уорбека. Все дворяне пообещали предоставить им свою помощь, но впоследствии это обещание выполнили немногие, так как они неохотно повиновались англичанам. Тогда было объявлено, что Эдуард Пойнингс прибыл выследить всех, кто поддерживал Питера. Те, кто знал за собой вину, скрылись в лесах, где разрабытывали планы (в традициях их земли) и выбирали места, откуда будут делать вылазки против англичан, и где, при необходимости, смогут подготовиться к сражению.

Во всей Ирландии есть только два вида людей, о чем мы уже упоминали в другом месте, описывая жизнь Генриха II. Одни из них являются благородными и образованными. Многие из купцов соседних народов ведут дела с этими более богатыми и цивилизованными жителями; особенно часто там бывают англичане. Эти ирландцы легко перенимают их образ жизни, и большинство понимает язык благодаря постоянной торговле. Такие ирландцы повинуются английскому королю.

Другой вид островитян — дикие, грубые и неотесанные. Из-за пренебрежения любыми изысканными манерами и своих примитивных привычек они известны как «лесные дикари», но тем не менее они остаются добрыми христианами. У них несколько правителей, которые постоянно борются между собой, отчего ирландцы, превосходящие других в своей свирепости и склонные к бунту, всегда готовы поддержать любой переворот. Именно к таким ирландцам, «лесным дикарям», в основном обращался Питер, с легкостью заставляя их поверить всей той лжи, которую он рассказал о себе.

Поэтому для разорения тех, кто поддерживал Питера, Эдуард Пойнингс направил свои силы против диких ирландцев, тем более что все другие ирландские враги короля бежали к ним, чтобы, объединив силы, защищаться вместе. Эдуард, однако, без обещанной от ирландской знати помощи не достиг особого успеха в противостоянии местным варварам, с которыми никак не мог вступить в бой, потому что те только блуждали среди лесов и болот из-за малочисленности их войска, всячески избегая открытого сражения.