Войны Роз - Джек Ландер

Глава VI.

ГЕНРИХ VII И ПОСЛЕДНИЕ ВОЙНЫ

В заключительной части кройлендской хроники третий анонимный автор дает свою довольно критическую оценку первого парламента Генриха VII и его права на трон.

После того, как в вышеупомянутый день состоялась торжественная коронация короля Генриха, в Вестминстере был проведен первый Парламент, на котором было рассмотрено так много вопросов (к моему сожалению, я не могу сказать «умело рассмотрено»), что краткий характер этого рассказа не позволяет мне перечислить их все. Среди прочего проголосовали за объявление вне закона, или «изгнание с лишением прав», тридцати человек[162]; хотя по сравнению с временами короля Ричарда или короля Эдуарда, когда при подобных обстоятельствах наказанию подвергалось большее количество народа, этот шаг казался вполне милосердным, тем не менее данные меры вызвали серьезное осуждение.

О боже! Что же ждет дальше наших королей, и могут ли они надеяться на то, что в день сражения их не бросят и не оставят без помощи хотя бы их собственные подданные, которых собрал под знамена господина лишь один страх перед ним? Ведь такое уже случалось, и не раз, и не столь уж маловероятно, что и в будущем, брошенные своими сторонниками, они могут потерять все — наследство, богатства и даже саму жизнь.

На этом Парламенте была подтверждена верховная власть нашего лорда короля, принадлежащая ему не по одному, а по многим правам: так что мы можем быть уверены, что он управляет английским народом совершенно законно, а не как захватчик, одержавший победу в войне. Однако некоторые считали, что было бы мудрее обойти молчанием этот вопрос, чем закреплять его в законодательном акте Парламента, особенно потому, что на том же самом Парламенте обсуждалась с согласия короля возможность его брака с леди Елизаветой, старшей дочерью короля Эдуарда, чья фигура возникла из необходимости укрепить права самого короля.{179}

Это было незадолго до того, как в Йоркшире и на западе страны вспыхнули восстания против правления Генриха. О том, что случилось после их подавления, поведал Полидор Вергилий.

Таким образом, подавив эти мятежи, которые наполнили тревогой его сердце, и уладив все дела с северянами, король возвратился в Лондон…

Тем временем по какой-то малозначительной и надуманной причине там возникли большие волнения. Поскольку дело обстояло так, что еще со времени, когда Эдуард, свергнув Генриха VI, присвоил себе королевство Английское, люди были взрощены в расколе, от которого позднее никак не могли отказаться, и так немыслимо запутали свои божеские и человеческие обязательства, что, ослепленные фанатичной преданностью, ведомые не благоразумием, но грехом и неправедной страстью, были вовлечены в тысячи распрей. Эту беду, которую практически искоренил Эдуард, истребив почти всех потомков Генриха VI, вновь воскресил к жизни его брат Ричард, который своим примером навел других на мысль затеять новые раздоры и интриги и так заполучить себе побольше власти или привилегий.

Самый последний среди таких авантюристов был священник низкого происхождения по имени Ричард и фамилии Саймоне, человек столь же хитрый, сколь и порочный. Он и замыслил это злодейское дело, могущее поколебать устои и спокойствие государства. В Оксфорде, где он посвятил себя науке, он воспитывал некоего юнца, звавшегося Ламбертом Симнелом[163]. Сначала священник преподавал мальчику изысканные манеры, с тем чтобы, если тому когда-нибудь придется выдавать себя за юношу королевского происхождения (что входило в его планы), люди с большей готовностью поверили бы этому смелому обману.

Некоторое время спустя после того, как Генрих VII (только-только получивший власть) заключил Эдуарда, единственного сына герцога Кларенса, в Лондонский Тауэр, и, как поговаривали, Эдуард был там убит, священник Ричард решил, что пробил час, когда он может с выгодой для себя осуществить задуманное злодеяние. Он изменил мальчику имя, назвав его так же, как и сына герцога Кларенса — Эдуардом, и немедленно отбыл с ним к берегам Ирландии. Там он тайно встретился со многими представителями ирландской знати, которые, по слухам, были недружелюбно настроены по отношению к Генриху. Стараясь завоевать их доверие, он описал им, как спас от смерти сына герцога Кларенса и как привез его на землю, где (как он слышал) всегда заботились о семействе короля Эдуарда и всем было дорого его имя.

Дворяне с готовностью поверили этой истории и вскоре стали пересказывать ее другим. Она была так легко принята на веру, что Томас Фицджералд, ирландский канцлер короля Генриха на острове, одним из первых признав в мальчике отпрыска королевских кровей, стал оказывать ему всяческую поддержку. Фицджеральд сначала собрал вместе всех своих приверженцев и рассказал им о прибытии мальчика и о том, что королевство Английское принадлежит тому по праву единственного [оставшегося в живых] мужчины королевской крови, и призвал их поддержать его в попытке восстановить юношу на троне. Затем он посвятил в эти планы остальных дворян, которые обещали ему любую помощь, что в их власти. Эти новости быстро облетели все ирландские города, которые сразу же выказали свою преданность юноше, назвав его королем. Тогда зачинщики этого заговора послали в Англию секретных гонцов к тем людям, кого они знали как сторонников короля Ричарда, умоляя их решиться поддержать мальчика. Другие гонцы отправились во Фландрию к сестре Эдуарда Маргарите, вдове герцога Карла Бургундского, также просить о помощи…

Леди Маргарита действительно не могла не знать о том, что династия Йорков была почти полностью уничтожена ее братом Ричардом, но ненависть, которая практически стерла с лица земли семейство Генриха VI, еще клокотала, и ей не по сердцу был тот брак, который, как мы говорили, наконец объединил два дома — Йорков и Ланкастеров. Она преследовала Генриха своей жуткой злобой и никогда не упускала случая чем-нибудь навредить ему как представителю враждебной фракции. Поэтому, узнав о недавно возникшей новой коалиции против Генриха, хотя и считая, что в ее основе лежит обман (как это и было в действительности), она не только обещала помощь, но и взяла на себя труд уговорить примкнуть к заговору еще нескольких человек из английской знати. Кроме того, лорд Фрэнсис Ловелл, добравшийся к тому времени до берегов Фландрии, поощрял эту женщину осуществить и более честолюбивые планы.

Когда обо всех этих вещах доложили Генриху, он был глубоко встревожен (что вполне естественно) тем, что обман простого священника может спровоцировать столь серьезное нападение на него. Однако, придерживаясь правила, что хороший полководец может победить врага не только силой, но и хитростью, он предложил попробовать образумить своих подданных без вооруженного конфликта. Поэтому Совет знати, собравшийся в картезианском монастыре[164] при королевском дворце, который король позднее назвал Ричмондом, рассматривал меры, необходимые при таком опасном положении.

Лишь только собравшись, все согласились с тем, что благоразумнее всего перед обсуждением каких-либо других вопросов распространить амнистию на всех виновных в преступлениях, а иначе, если еще ее отсрочить, то у сэра Томаса Брутона (Broughton), в течение долгого времени державшегося лорда Фрэнсиса Ловелла и находившегося с ним и сейчас, а также у других участников нового заговора, пребывающих в отчаянии от того, что не получили прощения, не будет иного выхода, кроме как держаться своего решения и, подвергая себя большим опасностям, погрузиться в открытый мятеж. Посему король сразу провозгласил амнистию и освобождение от наказания для всех обвиненных в измене или любых других преступлениях. Во-вторых, после долгого обсуждения всем показалось здравым продемонстрировать народу сына герцога Кларенса с целью изгнать из умов безрассудную мысль о том, что мальчик находится в Ирландии. Также было принято много постановлений, касающихся усовершенствования общественного управления[165].

…Король, распустив свой Совет, прибыл в Лондон и в следующее воскресенье приказал провести Эдуарда, сына герцога Кларенса, из Тауэра через центр города к собору Св. Павла. Здесь мальчик (как его научили), показывая себя каждому, принял участие в богослужении, а затем говорил со многими важными персонами и особенно с теми, кто был на подозрении у короля, так, чтобы они смогли ясно осознать, что ирландцы основывают свое новое восстание на пустой и ложной причине. Но это лекарство оказалось бесполезным для нездоровых умов, поскольку Джон, граф Линкольнский, сын Джона, герцога Саффолка, и сестры короля Эдуарда, Елизаветы, вместе с Томасом Брутоном и многими другими, жаждавшими переворота, присоединился к заговору против Генриха и решил отправиться к Маргарите для объединения с другими предводителями восстания. Поэтому, как только Совет был распущен королем, граф тайно бежал во Фландрию и там вместе с Маргаритой и лордом Фрэнсисом Ловеллом занялся приготовлениями к войне.