Дневники, 1915–1919 - Вирджиния Вулф

ли я когда-нибудь в доле. «О да! Для вас, несомненно, найдется должность или даже офис. Мы с женой всегда говорим, что железнодорожный служащий — самый завидный человек. У него есть власть, и он ответственен перед правительством. Таким должен стать каждый из нас».

Затем мы обсудили идеи Л. о государстве, в котором каждый человек должен выполнять какую-то работу. Здесь случился долгий спор о растущей дистанции между людьми разных социальных классов и профессий; Янг отстаивал это, а Веббы отрицали. Я задала (в пересказах собственные фразы всегда служат путеводным маяком) один из своих самых продуктивных вопросов, а именно: «Насколько легко человеку сменить свой социальный класс?». Это вызвало целый поток информации, но из Веббов, скажем так, льется газировка. Они никогда никого не топят, но и сами не могут напиться. Сидни рассказывал нам, сколько стипендий было выиграно в Лондоне в тот или иной год, а еще поведал о системе образования в Восточном Сассексе, которая хоть и плоха, но все же немного лучше, чем в Западном. «Я сам, — сказал он, — слишком рано получил среднее образование. Мои родители были лавочниками из низшего среднего класса, одержимыми, подобно многим, слепой решимостью дать сыновьям хоть какое-то образование, но не имевшими ни малейшего представления о том, как это сделать. Они придумали отправить меня и моего брата за границу, во Францию и Германию; по крайней мере, мы выучили два языка. Я до сих пор могу на них читать, хотя и редко берусь». Наш разговор, должно быть, касался лишь образования, поскольку я помню, что задремавшая миссис Вебб, вздрогнув, очнулась и выступила с заявлением, что Германия «свернула не туда», а еще поправила Янга в каком-то вопросе о соотношении характера и интеллекта. Он легко их разделил и отдал предпочтение тому, чего не смог толком объяснить. Миссис Вебб пронзила его рапирой своей мысли, но он продолжал упорствовать.

На следующий день, который, как я узнала, начинается у Веббов в 5:30 утра, когда они пьют чай в своих спальнях, мне пришлось уединиться, дабы одолеть невероятно упрямый обзор на «Джоан и Питера[903]» Уэллса. Мои мысли разлетались от топота миссис Вебб, ходившей взад-вперед по террасе, и ее довольно звонкого насмешливого голоса, которым она говорила с Л., пока ждала то ли мужа, то ли прекращения дождя. Они гуляли по холмам до самого обеда. Теперь я пропущу большую часть разговоров, и давайте представим, что Сидни, Беатриса и я сидим на обочине дороги с видом на Телскомб, курим сигареты при ярком солнечном свете, пока «Silver Queen» парит над Ньюхейвеном. Склоны выглядели великолепно, и, вдохновившись красотой пейзажа, миссис Вебб погрузилась в воспоминания об Индии, к которым она часто обращается, когда не может уснуть по ночам, и наслаждается ими больше, чем реальностью. А вот Сидни, кажется, не пользуется зрением или притворяется слепым. У миссис Вебб же внутри как будто целый отдел посвящен природе. Так, оживленно делясь рассказами о путешествиях и впечатлениями, в которых явно промелькивало неуважение к британскому правительству, мы вернулись домой. Я увидела их сзади — эту потрепанную, невзрачную, неряшливую пару, неуверенно шедшую впереди, — она сжимала его руку и выглядела из-за своей угловатости гораздо старше. Они словно сошли с фотографий английских туристов из французских газет — для полной картины им не хватало лишь очков и «Бедекеров[904]». Их одежда выглядела сильно запылившейся, а взгляды были устремлены вперед. Мы немного поговорили с миссис Вебб тет-а-тет, когда она разделила нас с Л. у церкви Саутхиза. Она спросила о моем романе, и я поделилась тщательно выстроенным сюжетом. Мне хочется, так, по крайней мере, я сказала, выяснить, какие цели движут людьми: иллюзорные или нет. Она быстро выпалила: «Мою жизнь направляют лишь две цели: страсть к научным исследованиям и к улучшению с их помощью состояния общества». Почему-то она решила предостеречь меня от растраты сил на эмоциональную дружбу. В жизни каждого человека должны быть только одни серьезные взаимоотношения, сказала она, максимум двое: брачные и родительские. Брак необходим в качестве сточной трубы для эмоций, безопасности в старости, когда внешняя красота увянет, и для помощи в работе. Мы немного заплутали у железнодорожного переезда, когда она добавила: «Кстати, осмелюсь предположить, что старый семейный слуга для этих целей тоже сгодится». По дороге к холму она изложила свою позицию, мол, нужно желать добра всему миру, но никого не дискриминировать. По ее словам, различия между людьми невелики, а недостатки неизменны, и прежде всего нужно культивировать обезличенность и беспристрастность. В старости люди становятся малозначимыми, сказала она; в основном человека заботит возможность или невозможность будущей жизни. Эти серые взгляды угнетали меня все больше и больше — отчасти, полагаю, из-за эгоистического чувства собственной ничтожности в ее глазах. Разговор мы закончили легкими политическими сплетнями и той частью воспоминаний, в которой мистер и миссис Вебб сыграли одинаково важные роли. Добралась до постели. К моему ужасу, миссис Вебб зашла ко мне рано утром попрощаться и присела во всей своей безликости на край кровати, поглядывая на мои чулки и ночной горшок. Этот текст занял столько времени, что мы уже добрались до…

В Эшемском дневнике записано, что Джордж Янг уехал в воскресенье, а Веббы в понедельник, 16 сентября. Во вторник была «сцена с Лотти о насосе. У слуг выходной», а Вирджиния ездила на велосипеде в Чарльстон.

23 сентября, понедельник.

Так много всего накопилось, что я вряд ли смогу виртуозно подвести итоги встречи с Веббами, как задумывала. В частности, я намеревалась подробнее остановиться на своем наполовину серьезном, наполовину юмористически-циничном мнении, которое закралось в описание Веббов. Я хотела отметить их положительные качества, проистекающие из весьма хорошо сохранившихся и покуда живых интеллектуальных традиций, показать, насколько непредубежденными, совершенно разумными и последовательными они себя проявили. Это, я думаю, заслуживает отдельной строки. Здравый смысл кажется мне их неизменной чертой. Как разумно Веббы не суетятся по поводу прощания или Коллинсона и как разумно подходят к любому вопросу, будь то слуги или политика, предоставляя вам свое мнение без малейшей показухи или чепухи! Горизонт Веббов чист, а перспективы ясны, если только их, как сказал медиум Беатрисы, не окружит облако пыли; у Веббов нет иллюзий — они удивительно ясно видят всю панораму и мужественно смотрят жизни в глаза, как ни крути. Сидни более теплый и человечный из них двоих — можно даже решиться на непристойность и влюбиться в него, что в случае миссис Вебб кажется нереальным.