Барон по призванию. Путь дворянина - Владислав Игоревич Миронов

кухни пришел тавернщик Норт. Он отвел дочку в сторону и начал сам разговаривать с разбушевавшимся пебелем. Тавернщик оставался невозмутимым, твердым и до ужаса вежливым, даже когда клиент замахнулся на него стулом. Невероятная стойкость духа тогда возымела такой эффект, что большой пьяница не выдержал напора и отступил. И Астра стоит в середине бандитского лагеря, окруженная со всех сторон отвратительными головорезами с перекошенными рожами, вонючей одеждой и мерзкими, черными от пепла и земли, руками. У многих на лицах следы проказы и других незнакомых Астре ужасных болезней, пожирающих человека заживо. Девушка, нарочито задирая подбородок, силилась достичь того же результата, что и ее отец в словесной схватке с пьяницей, но она просчиталась. Несколько потных лапищ схватили ее за руки и за ноги, бросили на землю. Пять-шесть человек направились к палатке Корста и скрылись внутри. Послышались крики и ругань, а еще через несколько мгновений из шатра вышел один из головорезов и, ликуя, высыпал из мешка прямо на траву гору монет.

Компания оживилась. Большинство рванулось к деньгам. Падшие души ныряли пальцами в кучу драгоценного металла, словно вот-вот умерли бы без него, пробовали золото на зуб, подбрасывали, распихивали по карманам. Из палатки все еще слышалась ругань. По голосу было понятно, что кричал и чертыхался Корст, а остальные хохотали и выкрикивали оскорбления.

Вдруг наблюдения Астры прервала пара особенно мерзких рук. Она взвизгнула и увидела перед собой Беззубого Ротта, который уже запустил пальцы ей под одежду и облизывался в предвкушении.

– Жопастеньких, грудастеньких любит Беззубый Ротт, любит молоденьких… – повторял он, словно умалишенный.

– Не надо! – закричала Астра с такими обидой и страхом в голосе, что даже самая замечательная актриса в самой печальной трагедии не могла бы сильнее тронуть сердце насильника. – Я же вам помогла, принесла деньги! Не надо! А-а-а!

На крики сбежались еще несколько человек, особенно охочих до подобных развлечений. Астра закрыла веки, сквозь которые по щекам текли реки слез. Волна омерзения, отвращения, страха и полной беззащитности накрыла девушку. И вдруг они остановились. Все. Каждый, кто находился в лагере, будь он возле распластанной на земле девушки или у горы монет, поднял взор на шатер, из которого вышел Корст, оправдывающий свое прозвище в полной мере. Он был с головы до ног вымазан кровью. Алые и темно-красные капли скатывались по одежде и обнаженному кинжалу, который атаман сжимал в кулаке, и с тихим глухим стуком разбивались о почву.

Кто-то сразу ринулся бежать, кто-то достал оружие, но и то и другое было лишено смысла. Грабитель, первым выбежавший из колеблющегося светового круга костров, внезапно издал короткий, оборвавшийся в ночи крик, и остальные, бегущие за ним, остановились. Неизвестность напугала их больше, чем кровавый демон, стоящий за спиной, и на несколько ударов сердца воцарилась гробовая тишина. Атаман прервал всеобщее молчание:

– Я, червь побери, Корст Красный.

Из темноты выскочило несколько фантомов в плащах, таких же, как в таверне. Прежде чем началась резня, сопровождаемая нечеловеческими криками, вспарыванием животов и отрубанием конечностей, Астра сжалась калачиком и закрыла лицо локтями. Шум, окружающий ее, доносился будто из самого мира мертвых Тодрейха. Ор, мольбы, плач. Недавно эти люди сами причиняли боль, резали и мучили, кого хотели, а теперь их отправляли на ужин Фердербену одного за другим. Не в силах больше слушать крики умирающих, девушка открыла глаза и попыталась уползти прочь, но перед ней вновь, будто преследующий ночной кошмар, появился Беззубый Ротт. Физиономия его выражала первобытный страх и отчаяние. Он полз к Астре и кричал что-то несвязное, бессмысленное, что-то о прощении и пощаде, но смерть настигла его: человек в красном плаще с размаху всадил старому грабителю топор в спину, и тот уронил голову в траву, разинув в агонии пасть.

Взгляд Астры скользнул с лица ее мучителя на топор, потом на руку человека в плаще. Рукоять топора уходила под край рукава, и когда человек в плаще шевельнул плечом, манжета задралась. Дочь тавернщика думала, что сейчас увидит толстые волосатые пальцы, сжимающие оружие, но их не было. Топор и был конечностью. Пальцы и ладонь отсутствовали. Вместо кисти локоть продолжался костяным топорищем, из которого росла заточенная лопасть. Подняв взгляд, девушка увидела лицо ходячего ужаса, наклонившегося над нею. В первую очередь в глаза бросался большой круглый рот без губ, полный тонких длинных зубов, растущих со всех сторон и стремящихся к центру. Ни глаз, ни носа у существа не было, а кожа бледно-серого цвета имела вид самый мерзкий и устрашающий, будто бы из-под капюшона на девушку смотрел червяк, но большой, с человеческую голову.

Однако зрелище продолжалось недолго. Фантом испарился в воздухе, словно клуб дыма, и когда Астра, парализованная страхом, пробежала глазами по разрушенному лагерю, ее наконец стошнило. Ни одного целого тела. Руки, ноги, кисти, ступни, головы, органы. Это была бойня. Девушка лишилась чувств.

Очнулась она уже в шатре, когда занимался рассвет и ландшафт озарился ярким оранжевым светом. Земля, трава, кровь, одежда и побледневшие мертвецы, разлегшиеся повсюду, дерево, листва и водная гладь, все приобрело одинаковый ярко-рыжий оттенок, смягчающий восприятие тошнотворного пейзажа.

Послышались шаги, и в палатку вошел Корст. Он зло посмотрел на Астру и спросил:

– Это ты сделала?

Астре нечего было ответить. Она боязливо потупилась, и тогда атаман, оставшийся без банды, задал тот же вопрос, но тоном выше:

– Это ты сделала? Ты натравила на меня мою ганзу?

– Нет, они сами, – тихо ответила она. – Те, что были у костра, говорили что-то про деньги, а потом ворвались в шатер, выволокли меня, а вас…

Корст поднял голову, прикидывая, и удовлетворенно хмыкнул, но для порядка добавил:

– Я очень надеюсь, что это так, красотка, ведь если это ты натравила ганзу на меня, то мне придется тебя убить. За глупость в основном.

Пустая угроза. Она никак не стыковывалась с тем, что Красный говорил накануне вечером. Астра знала, что атаман не убьет ее, потому что она все еще незаменима. Но дочь тавернщика и сама понимала, что страх толкнул ее на действительно необдуманный и нелогичный поступок. Кто доверится отъявленным негодяям, которые и без того считают любое золото своим по праву, праву сильного? Да, Корст держит ее при себе и не отпускает, но он хотя бы не вредит, по крайней мере, пока. Однако, не выйди она ночью из палатки и не напади бандиты, жаждущие богатства, на своего собственного атамана, лагерь все еще кишел бы страшными головорезами, а от Корста, путь он даже и один из самых опасных людей, повстречавшихся девушке за ее недолгую жизнь, удрать все равно легче, чем от целой стаи пьяных и злых чудовищ. Самообладание возвращалось, разум прояснялся.

«Ничего, – подумала Астра. – Могло быть и хуже. Поживем пока так, путь привыкнет ко мне, а случай представится».

Корст собрал лошадей. Оседлав