Хьервард - Эдвард Корнейчук

Он отдалялся от избы Оргоны, но не возвращался туда, откуда пришёл, а направлялся дальше в глубь леса.

Солнца здесь почти не пробивается сквозь сцепленные голые ветви, под сводами царит полутьма. Землю усеивают засохшие листья, перегнившие, посеревшие. Из земли торчат ядовитые тускло-желтые грибы, тоже охотятся, хотя и делают вид, будто защищаются. Под ноги бросаются выпяченные корни, тоже усохшие, трухлявые, разваливаются от несильного пинка. То и дело попадаются поваленные деревья, тоже сгнившие, истекающие тёмно-зелёной жижей неизвестного происхождения. Истекают кровью, подумалось Драконовичу. Через некоторое время замедлил бег.

Воздух затхлый, словно в подземелье, ветер не дует. Не потому, что не проникает под своды леса, а потому что не желает посетить этот мёртвый край, где живы лишь грибы, что сами несут смерть. Лесному воину стало не по себе: никогда не был в этой части леса, дальше избы Оргоны не заходил. Да и там было не очень уютно, как сказал бы волк: «Тревожно, давит-р-х-х…». Здесь этой тревогой пронизано всё: неподвижный воздух, мёртвые тела деревьев, погнивший земной покров.

И оглушающая тишина.

Драконович замер у поваленного дерева, ноздри широко раздуваются. Запахи тут же выпали из восприятия воина, сейчас он искал, вычуивал, то, чего многие просто не замечают — колебания мира. Конечно, Драконович был далёк от восприятия Эфира и Астрала, но то, что могут чувствовать простые, не Истинные маги, давалось ему легко. Оргона долго этому дивилось, правда, воин не замечал при этом, что часто кивала, словно подтверждались какие-то ожидания…

Он долго ничего не чувствовал. Что-то на периферии, на грани чувств, что-то дышащее Силой, мощное, могучие, но понять, что это, нельзя. Нужно понятнее, ближе, в лесу…

Сердце учащённо забилось, когда незримое «второе полотно» мира колыхнулось близко-близко, у самого лица, дыхнуло жаром, так, что глаза зажмурились. Драконович напрягся, надо понять откуда. Да вот же, под бревном, что гордо именуется «деревом»!

Глаза широко распахнулись, успели зацепить обрывистую тень, прыгнувшую на грудь. Тут же толкнуло, тело бросило на землю, ударило, потащило. С ужасом Драконович понял, что на спине уже нет родной перевязи с мячом, пусть он и бесполезен сейчас, но так увереннее… Руки пытались схватить то, что извивалось на груди, обретя на время Плоть, терзало тело, но лишь поймали воздух. В это время у самых глаз мелькнули жёлтые полупрозрачные клыки, показалось, что-то закапало, но это лишь обман, гораздо важнее, что вот уже хищный дух дышит в лицо, а когтистые лапы тянутся к шее. Панический страх сдавил сердце, сжал в ледяных объятьях.

Охотник и вправду стал дичью.

Наконец, удалось ухватиться за что-то осязаемое — скользкое и противное — какой-то комок, уплотнение. Драконович сдавил, руки откинули далеко в сторону. Чуток отдышался, тело само поднялось.

Серая тень духа, одичавшего, терзаемого голодом — кинулся, едва учуяв запах живого, — колыхалась у земли в нескольких шагах. Драконович прыгнул назад, туда, где на земле должен был остаться двуручный меч; дух кинулся следом. Когда ладонь уже сомкнулась на эфесе, сзади ударило, когти проскребли по спине, задели два старых шрама. От боли в глазах потемнело, поплыли радужные пятна, но сумел выкинуть себя из этой чёрной ямы, дёрнул тело в сторону. Духа вновь сбросило на землю, но тут же подскочил, в унисон с Драконовичем. Тот махнул мечом, Лишённый Тела отскочил от опасного стального размаха, лапы толкнули в грудь.

Воин спиной ударился о дерево, сверху посыпалась труха, надломанные сухие ветки, сучки, прогнившая кора. Дух подался назад, чтобы ударить с разбегу, наверняка, Драконович зажмурился, хотя разум кричал: не закрывай, встреть с открытыми!..

Слух резанул пронзительный вскрик, полный досады, обиды на судьбу. Лесной воин наконец заставил глаза посмотреть — дух скорчился у поваленного дерева, призрачное тело мелко-мелко дрожало, лапы (когти-то втянул!) вцепились в ствол.

Воин, тяжело дыша — пот застилает глаза, сзади и на груди тёплое и липкое, — смотрел на Лишённого Тела, напуганного непонятно чем. Догадливо опустил голову: куртка порвана, залита алой кровью, значок… Значок!

Змея сложила крылья, они поднялись вертикально, объединились в монолитный клинок с незамысловатым эфесом. А сама змея — уже не змея — глаза сузились, кажется, даже мудростью налились, голова изменила форму, стала более массивной, надбровья выдвинулись вперёд. Появились когтистые лапы, можно рассмотреть маленькие чешуйки.

Вместо крылатой змеи — дракон, обвивший меч.

3

Тварь, подлая тварь! Заманил лёгкой добычей, тёплой — да! — кровушкой, мягкой плотью, а сам приготовил подлые силки. Если бы не голод, жажда, чёртова слабость, порвал бы на куски. Попробовал бы… Но, чёрт побери, он — чародей Долины! Смрадное гнездо вонючих магов, прикрывающихся знаком благородного дракона…

4

Он медленно подошёл к скорчившемуся духу, рука на значке. Перевязь с мечом вновь на спине, пришлось только сдвинуть, чтобы не била по ранам. Ноги тихо шуршали по мёртвому лесному покрову, от каждого шага Лишённый Тела вздрагивал, призрачное тело ещё больше сжималось в комок. Бежать и не думал, что заставляло Драконовича теряться в догадках. Почему испугался простого значка? Или же это связано со старым обладателем куртки, простым путником, как сказала бабка Оргона?

— Что тебе нужно? — раздалось шипящее с земли. Дух поднял призрачную голову, чёрные провалы глазниц вперились в лесного воина.

Драконович заставил себя оторвать руку с побелевшими костяшками от Дракона-с-Мечом, вновь мелькнул клинок, вспорол землю рядом с духом. Из головы всё не шло: меч здесь не помощник, не помощник… Но, когда длань лежит на тёплом эфесе, опираешься на меч — уверенность наполняет тебя, оружие словно поглощает дрожь, что рождается в ногах. Наверное, Драконович слишком часто решал проблемы с занесённым клинком, когда не речь определяет, прав ты или нет, а умение сливаться со сталью в смертельном танце.

— Неужели Лишённый Тела так испугался, что даже не спросил имени того, кто поставил его на колени?

— Мне не нужно твоё имя, отвечай.

Дух дерзок — приказывать тому, кто заведомо сильнее, кто может лишить даже этого призрачного подобия жизни. Только вот, не подумал, почему маг из Долины так и не воспользовался Силой, а напал подобно смертному с обнажённым клинком и воинским умением. И ещё — он лукавил, когда сказал об имени. Оно бы дало власть над Драконовичем, а главное — дух мог отомстить. Пусть покорно лежит на земле, но когда-нибудь пришло бы время — и лесной воин лежал бы на земле в луже крови, прося пощады, когда призрачные клыки Лишённого Тела сомкнуться на шее…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});