Хьервард - Эдвард Корнейчук

Матери у лесного воина никогда не было, да и сам он лишь подсознательно чувствовал, что чего-то не хватает, но не мог понять, чего. Оргона всегда добра к нему, уже тогда, когда он был ребёнком, постарела, высохла, словно жизненные соки покинули тело. Драконович подозревал, что это связано с тем, что с его появлением, бабка изменила всю жизнь. Ведь страшно подумать, что делала с забредавшими в лес одинокими путниками раньше… Теперь даже не находили избу, сокрытую глубоко в лесу.

Рука лёгонько похлопала Драконовича по плечу.

— Пора.

Воин вновь напрягся, мышцы пришли в движение, тело затвердело. Сделал шаг к двери, где ждал двуручный меч, но Оргона задержала его.

— Подожди, — проговорила она, глаза нахмурились. — Ты ещё не всё знаешь… о нашем лесе.

Драконович непонимающе посмотрел на неё.

— Не знаю всего? Что же?

Бабка присела на краюшке лавки под печью, проигнорировав стул, что казался теперь слишком высоким для неё.

— Ты никогда не думал, почему в нашем лесу так мало обитателей… человекоподобных? Хотя, да, ты ведь много не знаешь. На свете, кроме известных тебе народов есть ещё эльфы — Дивный Народ, но сейчас почти всё они скрылись с глаз людских в своих Пределах, гномы — ну, этих и с цепью под кроны деревьев не затащишь. Тёмные эльфы, коих совсем нет в Западном Хьёрварде, они где-то в Южном, кобольды, альвы, хеды, морматы, тролли лесные, гроза древесных гномов, которых, кстати, я упомянуть забыла — тоже удивительный народец… Ты никогда не задумывался, почему их не встретишь в нашем лесу?

Драконович лишь пожал плечами. Оргона и раньше рассказывала, что на свете много разных существ и народов, отличающихся не только оттенком кожи, но даже количеством рук, ног, клешней, лап. Он привык слушать такие вечерние рассказы, как сказки, которые вряд ли увидит когда-нибудь глазами. Похоже, теперь появился такой шанс.

— Когда-то давно пустыня была гораздо больше, чем сейчас, тогда она простиралась дальше на юг, вплоть до того места, где сейчас расположен наш лес, — продолжала бабка. — В центре пустыни возвышался Жёлтый Замок, третий по силе среди Радужных Замков, воздвигнутых когда-то человеческими магами. Когда-нибудь расскажу тебе и Красном Замке и его тёмным хозяином, но сейчас речь не о том. Хозяин Жёлтого Замка был честолюбив, падок на соблазн богатства. В своей твердыне познавал тайны бытия, но делал это ценой человеческой крови…

— Жертвоприношения? — Напряжённо спросил Драконович, прислушиваясь к себе. Жизни, сотни жизней людей, брошенные на весы, на другой чаше которых — знания, тайны древних. У каждого перевешивает своё. Странно, но лесной воин почти ничего не почувствовал, когда услышал о жертвоприношениях. Это внутреннее спокойствие пугало, ведь знает же, что должно замереть сердце в спазме, гневно нахмуриться брови, сжаться кулаки… Но нет. Ничего.

— Да, — кивнула Оргона. — Много людей сгинула в застенках Жёлтого Замка. Некоторые пытались бежать, кому-то удавалось, кого-то настигали тёмные слуги хозяина замка. Именно те, кто смог сбежать, и сообщили страшные вести… Нет, не султану, тот трусливо платил дань хозяину, запершись в непреступном оазисе. Тем, кто издревле обитал в пустыне, её защитникам и спасителям. Пустынным гномам.

— Подгорное Племя в пустыне?

— Нет, близкая ветвь подземных хозяев. Так сказать, подбарханники, — бабка усмехнулась, но пальцы всё ещё нервно скребли по столу. — Однажды ночью они напали на Жёлтый Замок, и тот пал. Хозяин вступил в последнюю битву у подземного озера под Замком. Он был силён, но у гномов ещё оставался козырь — магия предков, вышедших из камней. И хозяин Замка пал. Но, так гласит легенда, перед самой смертью осознал какие злодеяния совершил и раскаялся.

— Испугался небытия, что ожидало после смерти? — Драконович протянул руку за мечом, чтобы опереться на него, рассказ бабки обещал быть долгим.

Оргона от изумления замерла, пальцы перестали терзать столешницу.

— Гм, не забыл-таки мои рассказы на ночь… Да, наверное. А может и вправду раскаялся, но я больше склонна думать, что просто кто-то из богов разгневался на нерадивого мага, и пригрозил лишением посмертия. И хозяин бросился в озеро, отдал ему всю жизненную силу. Гномы ушли, Замок сразу после этого разрушился, вместе с ним отступила пустыня. А то озеро обнажилось и стало центром нашего леса. Это была плата за все грехи мага — он дал жизнь новым существам, взамен тех, что погубил.

— Потаённоё озеро… — Тихо сказал Драконович.

— Да, оно самое. — Оргона дунула на полусожженную лучину, та, вспыхнув, погасла. Бабка поднялась, отстранила в сторону лесного воина, раскрыла дверь.

Солнечный свет радостно ворвался в избу, загоняя тьму глубоко в углы, пол стол, за печь. Драконович прикрыл глаза рукой, успел слишком привыкнуть к полутьме. Оргона же даже не щурилась.

— Только вот отпечаток злодеяний всё равно остался в этих местах, — сказала она, глаза обратились куда-то вдаль. — И главное — Запрет на границах леса.

— Что ещё за Запрет? — Настороженно поинтересовался воин. Руки ещё сильнее сжали эфес.

— Запрет на посещение леса. Эльфы и прочие народы отвергли его, дали клятву никогда не вступать под его своды. А сильнейшие маги закляли границы, чтобы никто из обитателей леса не покидал его пределов. Защитились, хе-хе…

Драконович широко раскрыл глаза, никогда еще не видел бабку такой. Словно какая-то горечь просачивалась в словах, горечь утраты. И затаённая обида.

— Так просто, Драконя, тебе отсюда не выбраться. Нужен проводник, да не простой… Несмотря ни на что, Запрет распространяется лишь на существ из крови и плоти, как мы с тобой. Но и в нашем лесу обитают те, кого принято называть Лишённые Тел.

2

Лесной воин вновь мчался сквозь лес. Не таясь, тот, на кого сейчас охотится, не обращает внимания на такие мелочи, как хруст сучка, шорох в кустах, подозрительные звуки. Не за надобностью это ему — но вот запах плоти, тёплой крови, шевеление душонки внутри мясного мешка — да, алчные, налитые багровым глаза, высматривали это с особенной тщательностью.

Драконович не привык быть приманкой, не привык, что рассматривают только как добычу, глупую, ничего не подозревающую добычу. Наверное, так чувствует себя охотник в своих угодьях, когда понимает, что дичь теперь — он. Ведь лес родной, изведана каждая тропка, знакомы все обитатели. Хозяин ты, никто другой. И вдруг — приманка.

Он отдалялся от избы Оргоны, но не возвращался туда, откуда пришёл, а направлялся дальше в глубь леса.

Солнца здесь почти не пробивается сквозь сцепленные голые ветви, под сводами царит полутьма. Землю усеивают засохшие листья, перегнившие, посеревшие. Из земли торчат ядовитые тускло-желтые грибы, тоже охотятся, хотя и делают вид, будто защищаются. Под ноги бросаются выпяченные корни, тоже усохшие, трухлявые, разваливаются от несильного пинка. То и дело попадаются поваленные деревья, тоже сгнившие, истекающие тёмно-зелёной жижей неизвестного происхождения. Истекают кровью, подумалось Драконовичу. Через некоторое время замедлил бег.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});