Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

много веков назад, когда твои прадеды ещё… Признавайся, кто ты, Чу Тсу? Ты демон? Ты пришёл, чтобы убить меня, заманить в ловушку?

— Если я демон, то меня следует закопать живьём.

— Взять! — рявкнул он своим телохранителям. — Закопайте живым!

Цэнь Сунг и его напарник рванули ко мне.

— Но мой повелитель! — взмолилась юная наложница в глубине шатра. — Это же великий провидец, и он…

— Молчать! — генерал махнул рукой, опрокинув кувшин с вином, и замолчал.

Внезапно землю затрясло. Все испуганно схватились за своих коней, пытаясь сохранить равновесие. Землетрясение продолжалось недолго, но было одним из самых сильных за последние дни. По мере приближения владыки Четвёртой Лопасти к центру мира они только усиливаются — таков закон местного мироздания.

Всё идёт по плану, подумалось мне. Он побоится… Он точно побоится, подумалось мне. Впрочем, от его решения мало что зависело.

— Я не знаю, кто ты, — сказал генерал. — И я не хочу тебя убивать. Кем бы ты ни был, ты стал мне другом и союзником. Но я не хочу рисковать. Я свяжу тебя по рукам и ногам и повезу в своём паланкине. Твоей помощи как картографа больше не требуется, мы в двух днях прямого пути до гнезда этих тварей. Когда я увижу, что мы разрушили гнездо, я развяжу тебя.

— Да будет так, повелитель! — с притворной радостью воскликнул я. Охранники принялись опутывать меня твёрдым плетёным канатом. — Спасибо, о великий! Спасибо тебе.

7.

Словам генерала не суждено было сбыться. Через полдня, когда генерал, нарезвившись с наложницами, крепко уснул, я сказал наложницам:

— Передайте генералу, чтобы он шёл прямо. Ни за что не сворачивайте. Я буду ждать вас там, — и через мгновение, вспыхнув, как это делают лунваны при атаке, перенёсся чуть дальше. Туда, куда мы шли все эти месяцы.

Я знал, что меня послушают.

Нас было четверо. Четыре моих копии, четыре тела с единым сознанием, четырёхглавый дракон в человеческом обличии. Теперь мы вместе сидели на скальном уступе на высоком горном плато, куда сходятся все четыре Лопасти Веера, и молча глядели в сторону четырёх лопастей Веера. Тысячи крылатых тварей, полумеханических, полуживых существ, сплетались в гигантский многокилометровый клубок над нашими головами. Скрежет металлической чешуи сливался с рёвом их голодных глоток. Изредка из адского облака вырывались группы змеев, исчезавшие в яркой вспышке света и переносящиеся в подпространство.

Лунваны, которых я создал, были всего лишь моими помощниками, мнимой мишенью, к которой шли остатки армий четырёх генералов. Четырьмя парами зорких глаз уже видел эти армады — механических коней Цзи Луаня, остатки летающих виманов Чжун, Третьего Брата, и десяток гусеничных кораблей Шу Луаня. Четыре сотни измученных пехотинцев Старшего Брата, Бо Луаня, армию которого я заставил идти пешком, практически безоружными.

Я выманил всех четырёх хранителей этого мира из своих владений вовсе не для того, чтобы они победили лунванов. Крылатые змеи — ничто по сравнению с алчностью правителей, бюрократией и развратом, царившими в Веере. Мои змеи — всего лишь отражение пороков и несправедливости здешней цивилизации, в коих нет ни капли моей вины. Не было вины в том, что создатели Веера допустили создание четырёх похожих империй, прекратили контроль над народами и оставили своё детище ещё много веков назад.

Я разрушитель. Я не испытываю ни тоски, не сожаления от своей работы. Я червь, троянский конь, транспорт для вирусных сущностей. И я санитар, чей долг — уничтожать вселенные.

Всего один день остался до финала. Совсем скоро четыре правителя, четыре Великих Антивируса, некогда разделённые, чтобы хранить равновесие своих Лопастей, сойдутся вместе и аннигилируют в адской битве между собой и моими драконами. Спустя пару недель я дождусь момента, когда Лопасти Веера схлопнутся, как это было заложено в древнем алгоритме, и существа из хаоса съедят остатки этого ничтожного мира. И тогда я уйду через хаос к месту своего нового задания.

Если старая любовь ушла, она должна освободить место для новой. Если старый мир приходит в упадок, он должен быть уничтожен, чтобы освободить место для нового мира. Ибо так велит высший закон. Закон вселенской справедливости.

(2013 г. Продолжение — в романе «Режиссёр бутафорских слонов»)

Мыш и Злой Царь Кот. Сказ, Быль (老鼠和邪恶的猫族国王。真实的故事)

(пер. с кит-го.)

* * *

Мыш был стар. Кар звёзд ждал он, и сон тех, кто жил Вне, стал Явь. Злой дух свил сеть: гниль в рожь, рожь — в тлен, соль в степь. Прах во двор, глад в дом. Но не сей же час, часть ржи под пнём, там клад. Род сыт.

Вслед шёл слух, слух нёс страх. Страх что Царь Кот шлёт слуг, чтоб взять мзду с тех, кто жил тут.

* * *

Как снег с крыш спал — шаг стоп, смех слуг у врат, стук в дверь. Сталь-штык шмяк об пол. Всё.

— Мыш, ты где?

— Я тут.

Мыш взял жён и весь млад, свёл в сад. (Сад был пуст, как и степь, тля шла с гор, пал лист, цвет пал.)

— Стой здесь.

Сам в дом. Слуг стук стал злей. Врат лязг, все внутрь.

— Все тут? — зырк в дом.

— Да, все.

— Где рожь?

— Нет у нас. Мор. Весь сбор стал пыль. Прах…

Нос слуг — нюх под пень.

— Не лги. Рожь здесь. Мы чу.

Дрын слуг — шварк по щам! Мыш съел боль, как сыр, стёр кровь. Слуг взор лез в сад.

— А! Вон где все! Ты врал!

Мыш не смел врать им впредь.

— Я дам… я дам. Но не стань бить их! Их дом — наш дом, мой сад — наш сад. Нам есть… Дам часть?

— Я б взял всё, — злой огнь в глаз их.

Слуг след, вот и нет. Был клад — и нет.

* * *

Глад нёс смерть. Чрез дней семь млад сын стал мёртв. Плач жён, всхлип, скорбь. Мыш сел на стул, сто дум в нём шли, и он не знал, как быть. Как им всем жить, есть, спать. И глад, и зной. Сбор крох, жрать пыль — вот дол.

И вдруг — мысль. Всех жён сжал, слёз смыл, взял нож, кость и плеть.

Он шёл вдаль, в Злой Лес. Но что он там ждал?

…У рощ, где Мыш был юн, жил