Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

орденов — Опричников. Охотников за головами, вроде него.

Цивилизация людей к началу двадцать восьмого одомашнила существа космической фауны — космических коней, тюленей, волков, бабочек и прочих. Десятки различных сущностей, ранее принимаемых за НЛО и аномальные явления, стали верными спутниками человека. Двигателями при междзвёздных перелётах, источниками искусственной гравитации, инструментами прионного синтеза для печати исполинских космических судов и терраформирования. Симбиоз людей и космофауны позволил освоить половину пригодных к жизни звёздных систем Рукава Ориона.

Космос стал другим. Но люди, пятьсот миллиардов душ — остались людьми. Они всё так же, как прежде, на планете-праматери, рождались, воевали, умирали. Всё так же плели интриги, нарушали закон. Там, где не было монополии на власть, власть, как и прежде, получали те, кто не считался с принципами и Протоколом.

Задание Аркадия от министра Тайного Сыска было простым: найти и уничтожить знатного бессарабца, убившего десяток офицеров и подвизавшегося на поприще контрабанды и всерукавной мафии.

Борода Аркадия росла. Капсула криосна в трюме катера пустовала, призывно распахнув свои челюсти в ожидании пленника. Портрет бессарабца, которого звали Кир, висел на приборной панели распечатанный по старинке на бумаге, обведённый карандашом. С противоположной стороны, справа, точно так же, распечатанная и приклеенная, висела фотография жены. Зло и добро, самый любимый человек и злейший враг.

— Я буду ждать…

Наконец, нашлась зацепка.

* * *

На пятую неделю поиска, когда кончились последние логистические орбиталки и остались лишь автономки и редкие заставы казаков, фильтр поиска выдал совпадение по базе. Три шхуны, одна из которых с идентификатором, засвеченным сравнительно недавно в угоне в центральных областях империи. В том самом округе, в котором последний раз видели Кира. Начались весёлые деньки. Разведка локатором по поверхности, тайное приземление на негостеприимных планетах с дикарским терраформированием, пара суток пьянок в кабаках, где люди позабыли об электричестве в надежде узнать хоть что-то. Отплытие к ближайшей казачьей станции, где снова пара суток пьянок в кабаках уже электризованных. Цыганские челночные таборы в астероидных поясах, сектантские сухогрузы, угнанные полтора века назад и носящие теперь на борту по полмиллиона фанатиков-каннибалов. Он снова потерял счёт дням и неделям.

По наводке одного наркоторговца опричник прилетел на Нерчинск-II, где нашёл две шхуны, включая ту, что могла принадлежать Киру. Они стояли у месторождения плутония-сырца, заброшенного ещё в те далёкие годы, когда императорские власти отказались от идеи ссылать в эту даль каторжников из центра. Аркадий приземлился поздно ночью, стреножил спэйс-коней, отпустил спейс-волка выть на местную луну. Надел плащ-невидимку и пробрался к шахте.

Три бревенчатых здания около уродливо-ржавого остова робошахты оказались без признаков жизни. Костёр горел чуть поодаль, у одной из шхун, воровато присобачившихся к скалам.

Аркадий скользнул ближе. Выпустил микро-дронов, пока простых, разведывательных. Облетел шхуны, выискивая признаки жизни. В линзу передалось фото с близкого расстояния. Двое, жарящих барбекю из собаки, — простые местные главари, третий — Кир.

Из рукава опричника вылетели три шарика, пролетели вокруг костра. Выпустили иглы, те впились в шеи сидящим. В двоих из них был смертельный яд. У третьего — парализующий. Когда двое ненужных отмучались в конвульсиях, а третий — затих, Аркадий врубил тонкий экзоскелет вдоль спины, прыгнул к костру, взвалил на плечо сто килограмм бессарабского мяса и зашагал к катеру, притаившемуся в пяти километрах от шахты. Слишком гладко, думал он. Долго, муторно, но концовка — слишком гладкая. Не бывает так.

— … Береги себя, — говорила она.

Это не помогло.

* * *

Его догадка подвердилась, когда запели стартовые двигатели второй, стоявшей поодаль шхуны. Четвёртый. Там был четвёртый, там должен был быть четвёртый. Если не человек, то автопилот, запрограммированный на взлёт. Надо было разнести шхуны, подбросить чёрный морок, сжигающий и живое, и бионику, и электронику. Нет, поторопился, дал слабину, поддался короткой эйфории.

Он бежал к катеру, что есть мочи. Забрался, небрежно засунул Кира в криокапсулу, словно киборг-упаковщик свиной вырезки на фабрике. Дёрнул рычаги на взлёт. Космический волк вернулся быстро и подсунул спину под седло, принеся наведённую гравитацию, тройка коней начала свой разбег. Аркадий уже был готов погрузиться в стремительные потоки подпространства, как увидел на радаре заднего вида не одну, а пять шхун, угловатых, старых, квадратных.

Каждая была втрое больше его катерка, но и катерок был не из простых. Десяток крохотных снарядов выпорхнули из-под его крыла, и лишь потом Аркадий скомандовал своим коням:

— Вперёд, вниз, н-но!

Лепестки ядерных взрывов подёрнули плёнку поверхности трёхмерного пространства. Всепроникающие сотрясения эфира вдавливали крохотный клин катера глубже, ещё глубже вниз в четвёртое измерение, туда, где никто не может и не мог бы догнать…

Но расцвела на корме кварковая торпеда, пущенная последним из умирающих бандитов.

Спутались хвосты гнедых коней, рванул вакуум подпространственного пузыря. Автоматом, почуяв падение давления, дёрнулась застёжка аварийного скафандра на лице. Спейс-кони были мертвы, лишь волк, верный серый волк под седлом, в отсеке, израненный, но живой, ворочался, продолжая верно создавать гравитацию в оставшемся после коней пузыре.

Трёхмерка пространства, словно сдувающийся воздушный шарик, сочилась через четырёхмерный пробой. Жить катеру оставалось считанные минуты. И Аркадий принял единственное верное решение. Шаг, описанный в легендах, на который, возможно, и шли безвестно сгинувшие ранее сбитые пилоты, но на который строго-настрого запрещали идти все опытные учителя.

Неровными, сбивающимся шагами он дошёл до криокапсулы, выволок одеревенелое тело Кира. Затем приволок капсулу к люку, за которым притаился волчок, разбил аварийным молотком стекло, отодрал дверцу. Волчок, белёсое полупрозрачное тело подпространственной нежити верно обернулось к своему хозяину. Аркадий присобачил капсулу к боку верного друга, лёг в неё, закрыл створки и за секунду до забвения молча скомандовал телепату:

— Жри. Жри меня, волчок.

* * *

Как оказалось позже, Аркадий подтвердил целых две теории. Первая из них касалась малоизученной способности спейс-волков. Говорят, при сверхглубоком погружении дикие особи способны впадать в пространственно-временную спячку. Что-то вроде криосна, только с изменением низкоуровневых физических процессов до такой степени, что сама скорость времени замедляется в десятки, если не сотни раз. Говорят, если при этом ещё и погрузиться в криокапсулу, то можно выжить, пережив многолетнее всплытие космической нежити.

Однажды патрульный катер Нерчинского округа Республики Якутия обнаружил странного космического волка, охотящегося в окрестностях третьей луны. Судя по масс-детекторам волк выглядел сильно исхудавшим, но ещё более странным показалась дозорному неоднородность в теле подпространственной нежити.

Призав на помощь опытных кинологов-охотников из штата орбиталки, им удалось приручить одичавшего полу-самца и «вспороть ему брюхо» — выудить из недр капсулу образца двухсотдвадцатилетней давности. Каково же их было удивление,