На волоске - Лиза Сивен

с Карло и близнецами Гонзагами. Она ловит меня в пустынном коридоре, потому что бо́льшая часть учеников все еще во дворе и будет скорее оттягивать этот момент, чем торопиться в класс.

— Привет, Леана…

Я снимаю наушники — я решил, что круто слушать музыку нон-стоп, типа я волк-одиночка.

— Маттео. Ну что, ты рад? Веселишься вовсю?

Странно, но ее чары действуют на меня не так сильно, когда она начинает злиться.

— Ты издеваешься надо мной? — кипятится она. — Весь лицей узнал, что я встречалась с тобой! Карло трижды спросил, не фетиш ли у меня на парики.

У меня вырывается нервный смешок.

— Теперь ты понимаешь, что мне приходилось выносить последние два года. Я ничего не могу с этим поделать, Леана. Рано или поздно они успокоятся. Я найду способ засорить туалет или выставить себя идиотом, чтобы отвлечь на себя внимание, если тебя это успокоит.

Меня поражает собственное хладнокровие. Она отводит глаза.

— Итак, я как раз такая эгоистка, которая трясется за собственную репутацию, как ты думал, а ты доволен тем, что сумел отомстить за себя. Просто чудесно.

Она так зациклилась на этом реванше. Чем дальше, тем больше мне кажется, что я совсем ее не знаю. Я стараюсь сохранить спокойствие.

— Я ношу волосяную накладку, потому что она позволяет мне чувствовать себя самим собой. Я делаю это для себя, только и исключительно для своего собственного благополучия. Ты меня знаешь, ты должна была это понять.

Она закусывает губу, не поднимая на меня глаз.

— Я бы спокойнее на это отреагировала, если бы ты предупредил меня, что придешь в школу вот так вместо того, чтобы устраивать мне подобные сюрпризы в первый учебный день.

В этой сволочной жизни некоторые дни бывают куда утомительнее других. Лицемерие Леаны меня раздражает.

— Ты приказала мне забыть тебя и наплела всем, что я тебе изменял. Чего ты ждала? Что я попрошу у тебя разрешения?

— Но ты сказал Анне Софии. Она все-таки призналась! Вы сговорились! Я даже не знаю, что злит меня больше в твоем поведении! Что ты игнорируешь меня или что ты в открытую подкатываешь к моим подругам.

Она оставляет меня одного, недовольная моим растерянным молчанием.

— Анна София!

На следующий день я хватаю ее за руку прямо перед входом в столовую.

— Да, что? Что? — испуганно спрашивает она.

— Почему Леана думает, что я подкатываю к тебе?

— Чего? Но ты ведь не подкатываешь ко мне!

Она хмурит брови:

— Или подкатываешь?

Я смеюсь:

— Вовсе нет!

— Я недостаточно сексуальна для тебя?

Она хлопает глазками, поглаживая свои волосы. Гладкие и блестящие. Я тут же краснею как помидор.

— Нет, ты очень сексуальна. Перестань!

— Окей, так что происходит?

Я пересказываю ей нашу вчерашнюю встречу с Леаной. Она выслушивает, важно поддакивая и перемежая мой рассказ своими «ясно».

— Просто чтоб ты знал: я ее избегаю. Леана вцепилась в Сураю как клещ. Я и до этого ее не выносила, а теперь шарахаюсь, как от последнего исчадия ада. Она все еще в тебя влюблена. Только о тебе и говорит, следит за каждым твоим шагом, за каждым твоим жестом…

Мы будто попали в пятое измерение. Я ее не понимаю — она меня оттолкнула, разбила мне сердце, а теперь она меня… преследует? Я считаю часы до конца учебного дня.

Я выхожу из класса не спеша, обдумывая итог последних нескольких дней. Я поделился учебником по математике с Аньес, потому что она забыла свой, и при этом между нами не было никакой неловкости. Раньше со мной обращались как с балаганным чудищем, я чувствовал, что неприятен им. Те, кто надо мной не издевался, постоянно чувствовали себя неловко со мной. Но стоило мне спрятать причину этой неловкости, как — оп! — на следующий же день, когда всеобщее удивление спало, я становлюсь в глазах окружающих абсолютно нормальным человеком. Люди странные. Почему они не могут принять тех, кто хоть чем-то от них отличается? Видеть человека, а не его неполноценность вроде проблем с волосами, избыточного веса или увечий?

С этими скорбными мыслями я прихожу на автобусную остановку и, разумеется, натыкаюсь на Анну Софию и Сураю в самом разгаре спора.

Сураю с распущенными волосами афро, накрашенными белой подводкой глазами и лицом ангела. Мне кажется, что в последний раз я видел ее много месяцев назад и что если она начнет меня игнорировать, то осколки моего сердца можно будет собирать чайной ложечкой. Тем более в присутствии зрителей, которые уже мысленно достали попкорн — очередной выпуск «Монашка Маттео» никого не оставит равнодушным.

Она сама целует меня в щеку. Темная сторона Cилы! Кокосовый аромат ее волос сводит меня с ума.

— Привет, Поль, — говорит она с улыбкой, за которую я, не раздумывая, шагнул бы в пропасть.

— Гм, Маттео. Мои друзья зовут меня Матт.

Я покраснел от нанокожи до кончиков пальцев. Она изучает меня с выражением лица, которое я никак не могу расшифровать.

— Ох-хо-хо, — покашливает Анна София. — Посмотрите, кто пришел. Пойдем-ка, Матт…

Она берет меня за руку, оставляя Сураю в когтях Леаны.

— Теперь ты официально моя лучшая подруга, — шепчу я ей.

— Рано радуешься, Дон Жуан. Ты воздашь мне за это сторицей.

Когда вечером я возвращаюсь домой, я чувствую себя изгоем. О том, чтобы помириться с Леаной, и речи быть не может. Ну и что, что она ревнует. Да, я лгал ей, но я никогда не говорил о ней плохо и никогда не хотел сделать ей больно.

Заметив Андреа на диване, я приободряюсь, собираясь рассказать ей о своем дне. Но, усевшись рядом, понимаю, что что-то не так. Она пристально смотрит на выключенный телевизор.

— Андреа? Что-то случилось?

— Я написала маме.

— Окей. — Я боюсь того, что за этим последует. — И она тебе не ответила?

— Нет. Она будет в Париже на этих выходных. Папа едет в Лондон, и она решила воспользоваться этим, чтобы погостить несколько дней у своей старушки матери.

— Она хочет с тобой повидаться?

— Да.

— Разве это плохо? Ты не хочешь ее видеть?

— Не знаю. На Рождество они меня бросили. Почему сейчас?

Она плачет навзрыд в моих объятиях. Я похлопываю ее по спине, пытаясь придумать, как ее утешить.

— Ну давай, поплачь. Надо просто выплакать это, потом станет легче.

Я завариваю чай, приношу ей коробку носовых платков и плед.

— Но я же не болею, — удивляется она, когда я ее закутываю.

— Эм… Мама говорит, что, завернувшись в пледик, всегда чувствуешь себя лучше.

Вспомнив о маме, я сразу же пишу ей сообщение.

— Когда вернется Манон, посмотрим с ней какой-нибудь