Трактат об удаче (воспоминания и размышления) - Евгений Сапиро

Первый запомнившийся эпизод с участием БН – заочный. Ранняя весна конца 1980-х. Я выступал официальным оппонентом по защите докторской диссертации в Свердловске. Совпало это событие с очередной борьбой ВАКа с банкетами, так что в целях конспирации успешную защиту отмечали дома у соискателя. Накрытый стол украшала большая ваза с редкими тогда апельсинами. Свежеиспеченный доктор наук перехватил мой взгляд:

– А за это спасибо сестренке. Заведует вон тем овощным магазинчиком.

И он показал из окна на расположенный рядом с домом магазин.

Сестренка оказалась рядом:

– С Нового года прячем. Пока был Ельцин, чтобы извлечь эти апельсины, приходилось ящиков сто передвинуть. А сейчас попроще – штук двадцать. Оказалось, что БН (по неведомой никому закономерности) мог в любое время приехать в магазин, на базу и полюбопытствовать, что там хранится в закромах. С очень серьезными последствиями. И, хотя эти эпизоды были редкими, весь торговый люд жил под занесенным над ним топором.

Поэтому меня не удивила последующая его борьба «с привилегиями». Зато потом очень огорчало быстро прогрессирующее барство первого Президента. Когда он был настоящим? Что для него было более естественным? Или точка зрения определялась «местом сидения»?

Летом 1996 года Б. Н. Ельцин прилетел в Пермь как кандидат в Президенты России (на второй срок). Было это на исходе дня, который он провел в Уфе, так что из аэропорта высокий гость сразу был доставлен в закамскую резиденцию (наследство новой власти, полученное от обкома КПСС). Мы были предупреждены, что ужин должен проходить без помпы, «в узком кругу». Пермяков в качестве «должностных лиц» представляли губернатор Г. Игумнов, я, как спикер ЗС, и представитель президента С. Калягин. Александр Юзефович был в амплуа давнего друга, однокашника. Со стороны гостей, кроме БН, за столом постоянно была только Наина Иосифовна. Ненадолго подсаживалась дочь Татьяна Дьяченко, некоторые из сопровождающих.

Ближе к 12 ночи, когда я вернулся домой, жена спросила: «Ну, как?».

Попробую воспроизвести ответ:

– Несколько часов напротив меня сидел очень усталый и, видимо, тяжело больной человек. И когда, вступая в разговор, я обращался к нему, то чувствовал себя чем-то вроде медленно ползущего таракана, на которого этот человек равнодушно смотрит, может, и обращая какое-то внимание, но уж точно не проявляя интереса.

Не знаю, согласятся ли с этой оценкой Г. Игумнов и С. Калягин, но предполагаю, что это касалось не только меня.

Лишь один раз за вечер в БН проснулся не только интерес, но и азарт. А. Юзефович, вспоминая свою строительную, прорабскую молодость, рассказал, как они сдавали дома государственной комиссии: наводили лоск на один подъезд и старались не допустить членов комиссии в остальные. Вот тут БН оживился: «Не подъезд, а этаж!»

И далее минут десять он со смаком рассказывал «ноу-хау» этого приема.

А утром следующего дня на эспланаде перед избирателями я увидел совсем другого Ельцина: боевого, задорного, остроумно-хитроватого.

В бытность министром мои контакты с президентом носили сугубо протокольный характер. Но – одно исключение оставило у меня неприятный осадок.

Я был приглашен на заседание Совета безопасности, которое вел президент. Речь шла о положении в Дагестане. Я только что вернулся оттуда и обнаружил, что в проекте решения одно положение не учитывает последних изменений ситуации. Заседание явно затягивалось, президент нервничал и откровенно старался его «закруглить». Все же я решил спасать документ и поднял руку. Хотя моя двухминутная поправка была учтена, запомнилось не это, а раздраженный взгляд президента, в котором читалось: «Ну что ты тянешь!»

В действиях малого и даже среднего масштаба БН допускал немало ошибок, а то и глупостей. В том числе – «под газом». Самый наглядный пример: «крепкий сон» в Шенноне, когда он не смог выйти на встречу с главой правительства Ирландии. Для политика с его опытом он иногда слишком легко проглатывал явную ерунду, которую скармливали ему подчиненные. Чего стоят, например, мифические снайперы под Первомайском.

Грешен, но его дирижирование оркестром в Германии я осудить не могу: настолько это темпераментно, естественно и пластично у него получилось!

А вот по-крупному он играл безошибочно. Часто жестко, иногда жестоко, легко сдавая «своих». Но с «государевой» позиции – правильно.

Чтобы не ходить далеко, вспомним мучительный, методом проб и ошибок, подбор своего преемника: Черномырдин – Немцов – Кириенко – Примаков – Степашин – Путин. Был даже эпизод, когда на приеме в США в качестве преемника прозвучало имя Аяцкова. Предполагаю, что не без влияния «допинга» и ради хохмы.

Несмотря на то что «мой» Ельцин весьма противоречив, что в нем немало негатива, уверен, что в истории России он останется со знаком плюс.

Что касается минусов, то вспомним классику: «Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет». А играл он от души.

Историческим и выдающимся явлением «эпохи Ельцина» является проведенная в 1992–1996 годах либерализация экономики. За эпитеты «исторический» и «выдающийся», как говорится, отвечаю головой. Главные действующие лица: Борис Ельцин, Егор Гайдар, Анатолий Чубайс. Последние на то время не имели за своими плечами никакой аппаратной школы.

Соответствующим событием общенационального масштаба стало начало «гайдаровской» реформы. Первый штурм рыночных высот был назначен на 1 января 1992 года. Это событие совпало во времени с появлением в моей трудовой книжке следующих записей:

26. 12. 1991. В связи с прекращением полномочий исполнительного комитета Пермского областного Совета народных депутатов до формирования администрации области назначен исполняющим обязанности заместителя главы администрации области.

24. 01. 1992. Назначен первым заместителем главы администрации области.

В администрации области я отвечал за финансово-экономический и природоресурсный блоки. Продолжая военную аналогию, начальником генштаба реформы стал Егор Гайдар, я оказался в роли начальника штаба Пермского фронта. Если об остальных периодах «внешней среды», описываемых в этой главе, и о руководстве страны и области я говорю «они», то об «эпохе Ельцина» я обязан говорить «мы». В том числе в случаях, когда похвастаться нечем.

Огромной стране через две трети века социализма предстояло вернуться в капитализм. Моисею потребовалось сорок лет, чтобы его народ позабыл то, что ему не следовало взять с собой в будущее. А тут семьдесят с лишним. За эти годы из исторической памяти советского народа рыночный менталитет был почти полностью вытеснен планово-распределительным. Опыт сохранившегося тонкого слоя практикующих рыночников изучали специалисты не Академии наук, а УБХС МВД (управления по борьбе с хищениями социалистической собственности).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});