Карабах. Тысячелетняя война на древней земле - Александр Борисович Широкорад

Ульяновск.

Корабли флотилии совместно с судами пограничников действовали решительно, но аккуратно, чтобы не допустить лишних жертв, огонь велся по верх судов. Гюльага Меджидов, капитан судна «Нефтегаз-18»: «Я услышал в эфире звуки стрельбы. Приблизившись, увидел, что прицепное судно «Актау» блокировали два военных катера. Не теряя времени, я вошел между «Актау» и одним из военных кораблей. В это время «Актау» мне сообщил, что у них поврежден корпус, судно заполняется водой. Меня обстреливали минут 20, а потом увеличили скорость и отдалились на 6–8 километров. Настигнуть их было невозможно. Мы видели также, как военные корабли обстреляли наши суда «Челекен-1», «Атлет-21» и «Водолей-4».

Но тогда и позднее сепаратисты, и их сторонники пытались обвинить моряков в стремлении потопить «героев». Ариф Меликов, композитор, народный депутат СССР: «Мы убедились в том, что военные корабли действительно атакуют эти мирные суда. Предпринимались попытки и потопить некоторые из них. На многих кораблях палубы и надстройки были насквозь прострелены. Особенно сильно пострадали от обстрела суда «Челекен-1», «Водолей-4», «Актау», «40 лет ВЛКСМ», «Нефтегаз-10», «Нефтегаз-18», «Нефтегаз-64». На судне «Водолсй-4», где капитаном был Юлиан Александрович Радченко, начался пожар. Этот корабль получил три повреждения».

Несмотря на утверждения, что военные хотели потопить некоторые из судов, это были выдумки, особенно в этом отношении показателен факт, что при всей этой стрельбе убитых среди гражданских моряков не было. Как сообщил корреспондентам начальник штаба бригады кораблей капитан 2‐го ранга Ю. Вакарин, рассказывая о событиях на Бакинском рейде, что основное оружие моряки не применяли.

После завершения операции по деблокированию Бакинской бухты корабли Краснознаменной Каспийской флотилии установили над ней полный контроль. Вход в морские ворота столицы республики открыт. Их охраняют ракетные и артиллерийские катера ККФ.

За организацию и осуществление незаконных действий по блокированию было арестовано до 50 моряков «Каспнефтефлота» и Каспийского морского пароходства, их препроводили в тюрьмы Азербайджана и России. На «Сабите Оруджеве» арестовали 22 человека, в том числе руководителя блокадными действиями капитана теплохода «Водолей-4» Мурада Бадала оглу Алиева, которого отвезли в Оренбургскую тюрьму. Арестовали и всю команду «Водолея-4» в составе 11 человек и отправили для содержания под стражей в Ульяновск. Но уже 24 февраля 1990 г. Алиева и других освободили и отправили в Баку, где они стали чуть ли не героями»[78].

Глава 20

Первая Карабахская война

Самым крупным межнациональным конфликтом в Закавказье в 1990‐х гг. стала Карабахская война, крайне осложнившая общую ситуацию в регионе.

Согласно данным переписи 17 января 1979 г. в Армянской ССР проживало 2725 тысяч армян (89,7 %) и 161 тысяча азербайджанцев (5,3 %). Русских было 70 тысяч человек, то есть 2,3 % населения.

Еще 475 тысяч армян проживало в Азербайджане, где они составляли 7,9 % всего населения. Из них 123 тысячи проживали в Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджанской ССР, что составляло 75,9 % населения области. Сами армяне называл Карабах Арцахом. Таким образом, внутри Азербайджана существовал сравнительно большой армянский анклав, не имевший границ с Армянской ССР.

В сталинско-брежневские времена о проблеме Карабаха советским СМИ писать было запрещено.

Горбачевская «перестройка» осложнила все проблемы в Закавказье. С января 1989 г. Карабах фактически вышел из-под контроля азербайджанских властей. Область представляла собой мозаику из армянских и азербайджанских деревень. Летом 1989 г. в Карабахе начались столкновения между жителями этих деревень.

Впрочем, армянские погромы творились по всему Азербайджану, а армяне в своей республике тем же отплачивали азербайджанцам.

Мне как-то неудобно повторять азбучную истину — два народа, враждовавшие много веков и исповедующие различные религии, могут мирно жить лишь в двух случаях. Во-первых, в тоталитарном государстве с нормально функционирующими спецслужбами. А во-вторых, если их сумеют развести по собственным квартирам, как это было сделано, например, с турками и греками в начале 20‐х гг. ХХ в.

Поначалу Москва пыталась действовать, как и в былые времена, силой. Весной 1991 г. руководство Минобороны и МВД СССР приняло решение о ликвидации базовых районов армянских отрядов в Карабахе. К совместной операции Советской армии и внутренних войск республиканских правоохранительных органов были привлечены ограниченные силы: мотострелковый полк 23‐й мотострелковой дивизии Закавказского военного округа, отдельные части спецназа из состава 19‐й дивизии внутренних войск МВД СССР, подразделения ОМОНа МВД Азербайджана (всего не более 6000 военнослужащих и сотрудников).

Ближайшей задачей ставилось нейтрализация армянских формирования в северном и южном секторах Карабаха. Последующая задача частям и подразделениям поставлена не была. До начала операции ее план по неустановленным каналам был доведен до армянской стороны. В этих условиях объединенные силы армии — внутренних войск — ОМОНа, 30 апреля 1991 г. начали выдвижение в район опорных пунктов противника Геташен и Мартунашен (северный сектор). К 3 мая после ожесточенных боев армянские отряды были вытеснены с этого участка. В южном секторе (Гадрут) части азербайджанского ОМОН 1—10 мая также сумели ликвидировать ряд опорных пунктов. Три мотострелковых полка 23‐й и 295‐й мотострелковых дивизий были развернуты в первой декаде мая вдоль армяно-азербайджанской границы, взяв под контроль ее ключевые участки. В результате задача полной нейтрализации армянских формирований решена не была, базовые районы сохранены. К 15 мая 1991 г. операция была свернута.

После провала так называемого «августовского путча» организованные действия Советской армии и внутренних войск в Карабахе практически прекратились. Армяне вооружались, захватывая арсеналы расквартированных в Карабахе советских воинских частей. Часть вооружения была взята у четырех полков внутренних войск МВД СССР, размещенных в Карабахе в 1991 г. 22 декабря группа вооруженных армян ворвалась в казармы полка внутренних войск в Степанакерте, захватила склад боеприпасов и бронетехнику и заставила российских солдат покинуть Карабах без оружия. В перестрелке погиб один русский водитель. По крайней мере, такова официальная версия событий — вполне вероятно, что эта вылазка была лишь прикрытием для тайной сделки.

В регулярных частях 4‐й армии Азербайджана, укомплектованных призывниками из разных концов Советского Союза, царил беспорядок. Солдаты из провозгласивших независимость союзных республик просто оставили казармы и уехали домой. В Степанакерте с августа 1988 г. базировался 366‐й мотострелковый полк. Офицеры этого полка начали помогать армянам, а военнослужащие подразделений 23‐й дивизии в Гяндже стали сотрудничать с азербайджанцами. Анатолий Шабад стал очевидцем этой, по сути дела, приватизации Советской армии: «Части 23‐й дивизии фактически воевали друг с другом: те подразделения, которые базировались в Степанакерте, открыто поддерживали армянские вооруженные силы. Для меня это было очевидно… и я наблюдал, как командир воинского подразделения в Степанакерте обеспечивал боевую поддержку армянской стороне, в то время как командир Будейкин в Гяндже, без сомнения, помогал азербайджанцам»[79].

Около 50 из примерно 350 оставшихся солдат 366‐го полка были армянами, включая и командира второго батальона