Песнь крови - Энтони Райан

Ваэлин разглядывал длинный кинжал, который забрал у Френтиса – тот самый, которым одноглазый изрезал ему все тело. Кинжал по праву принадлежал Каэнису, но тот отказался от него с брезгливой гримасой. И Ваэлин вдруг решил оставить его себе. Это было оружие хорошей работы, непривычной формы. Клинок был хорошо закален, рукоять увенчана серебряным навершием. Гарда была исписана незнакомыми буквами. Очевидно, оружие было заморское. Видимо, у Одноглазого и впрямь были длинные руки.

– Огонь был иллюзией… – сказал Ваэлин. Собственный голос казался ему тусклым и безжизненным, напоминая брата Макрила с его тоскливым повествованием о пламени и резне.

Каэнис оторвал взгляд от своего оружия и кивнул. Его руки продолжали полировать клинок.

– Это Тьма, – сказал Ваэлин. – Кровь, она давала ему силу. Для того и эти трупы.

Каэнис снова кивнул, на этот раз не поднимая глаз и не переставая чистить клинки.

Ваэлин почувствовал, как снова затряслись руки – он вспомнил, каким беспомощным он чувствовал себя перед одноглазым, и его охватил гнев. Вот Каэнис беспомощным не был. Он смог проскочить сквозь пламя, порожденное Тьмой, и зарубить человека, который его вызвал. «Ты знаешь куда больше, чем говоришь мне, брат, – осознал Ваэлин. – И так было всегда».

– Между нами нет тайн, – произнес он.

Рука Каэниса с тряпкой замерла на мече. Они с Ваэлином встретились взглядами, и на кратчайший миг в глазах Каэниса промелькнуло нечто совсем иное, чем преданность или уважение, которое Ваэлин привык видеть в глазах товарища, – нечто, похожее скорее на затаенную обиду.

Отворилась дверь, вошли мастер Соллис и аспект Элера.

– Вам двоим пора отдыхать, – коротко бросил мастер, подойдя к кровати, чтобы посмотреть на Френтиса. Он обвел взглядом окровавленные бинты на груди и руках.

– Шрамы останутся, аспект?

– Порезы довольно глубокие. Мастер Гарин искусный целитель, но…

Она развела руками.

– Наши возможности ограниченны. Хорошо еще, что мышцы не пострадали. Скоро он встанет на ноги.

– Человек, который это сделал, убит? – спросил Соллис у Ваэлина.

– Да, мастер.

Ваэлин указал на Каэниса.

– Рукой моего брата.

Соллис взглянул на Каэниса.

– Этот человек был искусен?

– Его искусство не имело отношения к оружию, мастер.

Каэнис в нерешительности взглянул на аспекта Элеру.

– Говори свободно, – велел ему Соллис.

И Каэнис рассказал мастеру Соллису обо всем, что произошло с тех пор, как они покинули Дом ордена, от драки в «Черном вепре» до встречи с Одноглазым в городских подземельях.

– Этот человек был сведущ в делах Тьмы, мастер. Он мог создать иллюзию пламени и сковал брата Ваэлина с помощью одной лишь своей воли.

– А тебя не сумел? – спросил Соллис, приподняв бровь.

– Нет. Видимо, я застал его врасплох тем, что распознал его иллюзию.

– Вы удостоверились в том, что он убит?

– Он мертв, мастер, – заверил его Ваэлин.

Мастер Соллис и аспект Элера коротко переглянулись.

– Я слышал, аспект была столь любезна, что предоставила вам комнату, – сказал Соллис, снова обернувшись к Френтису. – Она может оскорбиться, если вы пренебрежете этой любезностью.

Братья поняли, что их отсылают, встали и направились к двери.

– Никому об этом не рассказывайте! – предупредил на прощание мастер Соллис. – И заставьте, наконец, этого проклятого пса заткнуться!

* * *

Поутру мастер Соллис подробно расспросил их о том, как пройти в логово Одноглазого и древний храм Веры, который они обнаружили. Ваэлин предлагал его проводить, но получил жесткий отказ. Удовлетворившись объяснениями, Соллис велел им возвращаться в Дом ордена.

– Но брат Френтис… – начал было Ваэлин.

– Выздоровеет ничуть не хуже, если вы будете по-прежнему продолжать тренировки. До испытания мечом всего два месяца, а никто из вас к нему покамест не готов.

Они направились обратно в Дом ордена – одни, без мастера Соллиса, который еще раз велел им помалкивать, а сам отправился осматривать их находку. Меченый, когда его уводили из Дома Пятого ордена, протестующе заскулил, и Ваэлину пришлось его долго успокаивать, прежде чем пес пошел с ними.

Дома Ваэлину показалось, будто комната в башне усохла за время их отсутствия. После этой ночи ужасов и тайн она выглядела тесной, как детская спаленка, хотя Ваэлин давно отвык чувствовать себя ребенком. Он положил свои вещи, улегся на узкую койку, закрыл глаза и вновь увидел перед собой стену пламени, возведенную одноглазым, и истерзанное тело Френтиса. «Я-то думал, я многому научился, – подумал он. – А на самом деле я ничего не знаю».

* * *

Мальчики из группы Френтиса явились с расспросами, но Ваэлин, повинуясь приказу мастера Соллиса, сказал им, что на Френтиса во время испытания глушью напал горный лев. Теперь он выздоравливает в Доме Пятого ордена и через несколько дней вернется к ним. Сам Соллис, вернувшись в орден, не стал ничего рассказывать о том, что он обнаружил, и аспект их к себе не вызывал. Похищение Френтиса сделалось еще одним небывшим событием в истории ордена. «Орден сражается, но зачастую он сражается в тени». Взрослея, Ваэлин все чаще понимал, как прав был мастер Соллис.

Сам Френтис, вернувшись, ничего о своем похищении не рассказывал и с удвоенной силой взялся за тренировки, словно отрицая урон, нанесенный ему Одноглазым, тем, что игнорировал боль, которой стоили ему эти усилия. Его поведение тоже переменилось: он теперь реже улыбался, прежде он был болтлив, теперь же чаще молчал. Кроме того, он сделался еще вспыльчивее прежнего: мастерам несколько раз приходилось выволакивать его из драки. Даже прочие мальчики из его собственной группы, похоже, начали его опасаться. Только с Меченым и Ваэлином Френтис как будто становился таким, как прежде. Он энергично принимал участие в дрессировке подросших щенков. Однако, хотя Френтис по-прежнему молчал о пережитых страданиях, Ваэлин временами замечал, как мальчик водит пальцами по узору затянувшихся шрамов, и лицо у него при этом делается задумчивым, как будто он пытается расшифровать их смысл.

– Болит? – спросил его Ваэлин как-то вечером в эльтриан. Щенки устали после того, как провели целый день на охоте с мастером Хутрилом, и теперь могли только лениво мусолить лакомства, которые ребята бросали им в вольеры.

Френтис поспешно отдернул руку.

– Чуть-чуть. Все меньше и меньше. Аспект Элера дала мне бальзам, чтобы их мазать, это слегка помогает.

– Это моя вина…

– Забудь.

– Если бы я предупредил аспекта…

– Я тебе говорю, забудь!

Френтис с напряженным лицом смотрел в вольер. Кусай, его любимый щенок, почуял его настроение, подошел и принялся лизать ему руку, озабоченно поскуливая.

– Он мертв, – сказал Френтис уже гораздо спокойнее. – А я жив. Так что забудь об этом. Дважды его не убьешь.

Они вместе вернулись в цитадель, кутаясь в плащи: было холодно, хотя зима заканчивалась, и деревья вокруг понемногу одевались зеленой весенней дымкой.

– В будущем месяце – испытание мечом, – сказал Френтис. – Волнуешься?

– Отчего? Думаешь, мне стоит волноваться?

– Я уже прозакладывал все свои ножички на то, что ты одолеешь всех троих в первые же две минуты. Нет, я имею в виду – из-за того, что будет дальше. Тебя же куда-то отошлют, верно?

– Думаю, да.

– Как ты думаешь, нам разрешат служить вместе, когда я пройду посвящение? Мне бы очень этого хотелось.

– Мне тоже. Но не думаю, что у нас есть выбор. В любом случае, снова мы увидимся нескоро, это уж точно.

Они задержались во дворе. Ваэлин чувствовал, что Френтис хочет сказать что-то еще.

– Я… – начал было мальчик, потом умолк, нервно переминаясь с ноги на ногу. – Я рад, что ты замолвил за меня слово, когда я пришел сюда, – сказал он наконец. – Я рад, что попал в орден. У меня такое ощущение, что мне суждено было попасть сюда. Так что ты не переживай особо, что бы со мной ни случилось, ладно? Что бы со мной ни произошло, тебе не обязательно чувствовать себя виноватым и прибегать на помощь, если я попал в беду.

– Ну а ты бы прибежал, если бы в беду попал я?

– Ну, это другое дело.

– Абсолютно то же самое.

Он хлопнул Френтиса по плечу.

– Ступай отдыхать, брат.

Ваэлин успел сделать несколько шагов, когда Френтис сказал нечто, что заставило его остановиться. Еле слышным шепотом мальчик произнес:

– Ожидающий нас погубит.

Ваэлин развернулся и увидел, что Френтис ссутулился, кутаясь в плащ и обнимая себя за плечи, и лицо у него настороженное. В глаза Ваэлину он не смотрел.

– Что-что? – переспросил Ваэлин.

– Он так сказал.

Френтис скривился, как от боли, и Ваэлин понял, что мальчик заново переживает свои страдания в руках Одноглазого.

– Я отказался говорить ему то, что он хотел знать, и он разозлился. Он все расспрашивал меня об испытаниях, о том, чему нас тут учат. Он, кажется, думал, будто нас тут учат Тьме. Тупой ублюдок. Но я все равно не собирался ему ничего говорить. И он снова принялся резать меня ножом, а потом и говорит: «Ожидающий погубит твой ненаглядный орден, мальчик».