Игра престолов. Часть II - Джордж Мартин

– И вы отправили меня в самое пекло, не сообщив ничего о своих планах?

– Нельзя убедительно изобразить отступление, – сказал отец, – а я не склонен доверять свои планы человеку, общающемуся с наемниками и дикарями.

– Как жаль, что мои дикари испортили танец. – Тирион стащил с руки стальную перчатку и выронил ее, вздрогнув от пронзившей локоть боли.

– Мальчишка Старк оказался осторожнее, чем я ожидал, – признался лорд Тайвин. – Но победа – всегда победа. Кажется, ты ранен?

Правый рукав Тириона был пропитан кровью.

– Спасибо, что вы заметили это, отец, – проговорил он, скрипнув зубами. – Могу ли я обременить вас просьбой? Пошлите кого-нибудь за вашими мэйстерами. Если только вы не предпочтете иметь в качестве сына однорукого карлика.

Настоятельный крик «Лорд Тайвин!» заставил отца повернуть голову прежде, чем он успел ответить. Тайвин Ланнистер поднялся на ноги, когда сир Аддам Марбранд соскочил с коня. Конь был покрыт пеной, и губы его кровоточили. Сир Аддам пал на одно колено – рослый, темная медь волос ниспадает на плечи, полированная бронза играет на стали, изображая горящее дерево дома, вытравленное на нагруднике.

– Мой господин, мы захватили некоторых из их командиров: лорда Сервина, сира Уилиса Мандерли, Харриона Карстарка, четверых Фреев; лорд Хорнвуд погиб, и, увы, Руз Болтон сумел улизнуть.

– А мальчишка? – спросил лорд Тайвин.

Сир Аддам помедлил.

– Мальчишки Старка не было с ними, милорд. Говорят, что он пересек реку у Близнецов с большей частью своей конницы и отправился прямо к Риверрану.

«Зеленый мальчишка, – вспомнил Тирион, – он скорее проявит отвагу, чем мудрость…» Карлик расхохотался бы, если бы ему не было так больно.

Кэтлин

Леса были полны шорохов.

Лунный свет играл на быстрых водах ручья, искавшего дорогу среди камней на дне долины. Укрытые под деревьями боевые кони с негромким ржанием взрывали копытами влажную, покрытую опавшими листьями почву, люди негромко обменивались нервными шутками. Время от времени она слышала позвякивание копий и тихий металлический шелест кольчуг, но даже эти звуки были приглушены.

– Осталось недолго, – сказал Халлис Моллен. Он просил чести охранять ее в грядущей битве – по праву, как капитан гвардии Винтерфелла, – и Робб не отказал.

Кэтлин окружали тридцать латников, обязанных в целости и сохранности проводить ее в Винтерфелл, если битва повернется против Старков. Робб хотел выделить полсотни, Кэтлин же считала, что и десятерых ей будет довольно, а ему в битве понадобится каждый меч. Сошлись на тридцати, и оба остались недовольны принятым решением.

– Она придет тогда, когда придет, – сказала ему Кэтлин, зная, что она – это смерть. Возможно, смерть Хала… или ее собственная, или Робба. Никто не мог считать себя в безопасности. Ни за чью жизнь нельзя было поручиться. И Кэтлин была готова ждать, слушая шепот леса и тихое пение ручья, ощущая прикосновение теплого ветра к волосам.

В конце концов, она привыкла ждать. Мужчины успели приучить ее к этому занятию.

– Жди меня, котенок, – всегда говорил ей отец, уезжая ко двору, на ярмарку или на битву. И она терпеливо ждала его на стенах Риверрана, между вод Красного Зубца и Камнегонки. Отец не всегда возвращался вовремя; проходили дни, а Кэтлин несла свою стражу возле зубцов и амбразур, пока наконец на берегу не появлялся лорд Хостер на своем старом гнедом мерине.

– Значит, ты ждала меня? – спрашивал он, нагибаясь, чтобы обнять ее. – Значит, ты ждала меня, котенок?

Брандон Старк тоже просил ее ждать.

– Я не надолго, миледи, – обещал он. – Я вернусь, и мы сразу же повенчаемся. – Но когда наконец этот день настал, вместо него в септе рядом с ней стоял его брат Эддард.

Нед провел со своей новобрачной едва ли пару недель и тоже уехал на войну с обещаниями на губах. Но он-то, во всяком случае, оставил ей не только слова: он дал ей сына. Девять раз округлялась и тощала луна, и Робб родился в Риверране, а отец его все еще воевал на юге. Она родила сына в крови и боли, не зная, увидит ли его когда-нибудь Нед. Ее сын. Он был таким маленьким…

А теперь она ждала Робба… Робба и Джейме Ланнистера, позолоченного рыцаря, который, как утверждали люди, так и не научился ждать.

– Цареубийца не знает покоя и скор на гнев, – сказал Бринден Роббу. И сын ее рискнул их жизнями и надеждой на победу, положившись на правоту этих слов.

Если Робб и боялся, то не проявлял признаков испуга. Кэтлин внимательно следила за своим сыном; он обходил людей, хлопал одного по плечу, с другим обменивался шуткой, третьему помогал успокоить встревоженного коня. Броня его негромко позвякивала на ходу. Но голова Робба была обнажена. Кэтлин видела, как ветерок теребил его темно-рыжие волосы, так похожие на ее собственные, и удивлялась, когда же ее сын успел так вырасти. Ему пятнадцать, а он уже почти догнал ее ростом.

«Пусть он подрастет, – попросила Кэтлин богов. – Пусть доживет до шестнадцати, до двадцати и до пятидесяти. Пусть станет таким же высоким, как его отец, и возьмет на руки своего сына. Прошу вас, боги, прошу, прошу». И она смотрела на этого высокого юношу с пробивающейся бородкой и лютоволком, следовавшим за ним по пятам, но видела лишь младенца, которого давным-давно в Риверране приложила к груди.

Ночь выдалась теплой, но от мыслей о Риверране мороз пробегал по коже. «Где же они?» – гадала она. Неужели дядя ошибся? Сколько же зависело от справедливости его слов! Робб выделил Черной Рыбе три сотни отборных людей и послал их вперед прикрывать движение.

– Джейме не знает, – сказал сир Бринден, вернувшись. – Клянусь жизнью, ни одна птица не достигла его, об этом позаботились мои лучники. Мы встречали его разведчиков, но те, кто заметил нас, расстались с жизнью и не способны более говорить. Джейме следовало бы выслать побольше людей. Он ничего не знает.

– А большое ли у него войско? – спросил ее сын.

– Двенадцать тысяч пеших стоят вокруг замка тремя лагерями, разделенные реками, – сказал дядя с жесткой улыбкой, которую она помнила так хорошо. – Иначе Риверран нельзя окружить. Но это их и погубит… Еще у него две или три тысячи конных.

– У Цареубийцы в три раза больше людей, чем у нас, – напомнил Галбарт Гловер.

– Именно, – подтвердил сир Бринден. – Однако сиру Джейме не хватает одной вещи.

– Чего же? – спросил Робб.

– Терпения.

Войско их теперь увеличилось по сравнению с тем, которое вышло из Близнецов. Лорд Джейсон Маллистер привел свое войско из Сигарда. Пока они огибали исток Синего Зубца и скакали на юг, к ним присоединялись и другие: межевые рыцари, малые лорды и лишившиеся господ латники, бежавшие на север, когда брат ее Эдмур потерпел поражение под стенами Риверрана. Они торопили коней, стараясь успеть вовремя – так, чтобы Джейме Ланнистер не услыхал об их появлении, – и теперь час настал.

Кэтлин видела, как сын ее поднялся в седло. Державший его коня Оливар Фрей, сын лорда Уолдера, был на два года старше Робба и на десять лет юнее и взволнованнее. Привязав щит Робба, он подал ему шлем. Когда забрало опустилось, прикрыв столь любимое Кэтлин лицо, на сером жеребце вместо ее сына остался высокий молодой рыцарь. Под деревьями было темно, луна не заглядывала сюда. Робб повернул голову к матери, но она увидела лишь черноту за забралом.

– Я должен проехать вдоль линии, мать, – сказал он ей. – Отец говорил, что войско перед битвой обязательно должно увидеть полководца.

– Тогда ступай, – ответила она. – Пусть они увидят тебя.

– Это придаст им отваги, – сказал Робб.

«Кто бы придал отваги мне?» – подумала она, тем не менее сохраняя молчание и заставив себя улыбнуться.

Робб развернул высокого серого коня и шагом направился от нее. Серый Ветер следовал рядом, позади собиралась охрана. Когда он заставил Кэтлин согласиться на охрану, она настояла на том, чтобы сын тоже окружил себя верными людьми, и лорды-знаменосцы согласились. Многие из их сыновей добивались чести выехать на поле рядом с Юным Волком, как стали называть ее сына. Торрхен Карстарк и его брат Эддард были среди его тридцати, с ними Патрек Маллистер, Маленький Джон Амбер, Дарин Хорнвуд, Теон Грейджой, никак не менее пяти отпрысков Уолдера Фрея; были и люди постарше – сир Уэндел Мандерли и Робин Флинт. Среди них оказалась даже девица, Дейси Мормонт, старшая дочь леди Мэйдж, наследница Медвежьего острова, стройная особа шести футов, получившая шипастую булаву в том возрасте, когда ей было еще положено играть в куклы. Когда некоторые лорды выразили недовольство, Кэтлин не стала прислушиваться к их жалобам.

– Речь идет не о чести ваших домов, – сказала она. – А о том, чтобы мой сын остался живым и невредимым.