Кто стрелял в президента - Елена Колядина

Когда обладатель самого большого букета встал в ногах у Любы, один из делегатов прочистил горло и заговорил:

— Уважаемая Любовь Геннадьевна, разрешите вручить вам эти цветы по поручению супруги президента, и зачитать вам ее послание.

Из папки в руках соседнего делегата была извлечена большая глянцевая открытка с видом Кремля, в которую оказалась вложена белоснежная, украшенная вензелями картонка.

— Уважаемая Любовь Геннадьевна! Примите мою искреннюю благодарность и восхищение вашим подвигом! Желаю вам скорейшего выздоровления!

Букет, огромный, как клумба, протянули Любе. Все зааплодировали. Люба так самозабвенно обняла подарок, что розы и белоснежные лилии в фалдах бумаги и сетки почти закрыли ей лицо. Но тут же один из гостей подхватил букет и передал следующему мужчине, поместившему цветы в вазу на тумбочке подле кровати.

Ну, а президент Российской Федерации просил передать, что навестит вас лично.

— Да что вы, — без конца бормотала Люба. — Мне даже неловко. Ничего такого я не совершила, честное слово. На моем месте любой мой земляк так же поступил бы.

— Это уж точно, — сурово подтвердил из задних рядов Каллипигов. — Такие уж мы, вологодские, за Россию — грудью!

— Думаю, Любовь Геннадьевне нужно немного отдохнуть, — сказал один из гостей, сделав озабоченно-радеющее лицо.

Все закивали, с жаром пожелали Любе дальнейшего выздоровления на благо величия России и дружно покинули палату, улыбнувшись по очереди в телевизионную камеру.

— Поправляйтесь! — пожелали телевизионщики и устремились в коридор, чтобы скорее мчаться в студию монтировать сюжет.

Каллипигов ловко задержался в дверях и вновь вернулся в палату. Когда к Любе вошла медсестра, он спросил разрешения подождать в смежной комнате и стойко переждал на диване, пока Любу умыли, провели назначения — уколы, процедуры, и вновь появился, когда прибыл поднос с завтраком.

— Ну-ка, — взяв шутливый тон, приказал Каллипигов. — Чтоб всю кашу съела!

— Не хочется, — сморщилась Люба.

— Ты, Любовь Геннадьевна, теперь за двоих должна есть. Кого ждешь — то?

— Николая, — зажмурив глаза, доверительно сказала Люба. — Колю…

— Парня, значит? Мужика?

— Ага, — подтвердила Люба.

— Мужик, это хорошо! Николай, стало быть, по отчеству?

— Про отчество я пока не знаю, — смутившись, призналась Люба.

— Чего тут знать? Раз отец, значит и отчество соответствующее. Николай батькович? Верно?

— Верно, — согласилась Люба.

— Вот и хорошо! — обрадовался Каллипигов. — Не волнуйся, я раньше времени никому ни слова, гостайну хранить умею. Ик!.. Надо Зинаиде позвонить, чего там она насчет уксуса инструктировала? Можно, звякну супруге? Зинаида? Это я. Зачитай-ка еще разок насчет икоты. Замучила, проклятая!

— «Перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого» говорил?

— Говорил, не помогает.

— Слушай еще способ: наставить острие ножа на переносицу икающего человека…

— Икающего человека, — эхом телепортировал Любе Каллипигов.

— И пусть он пристально, не мигая, смотрит на это острие, — зачитывала Зинаида Петровна.

— Как хочешь, землячка, выручай, — бодро икнул Любе Каллипигов. — Нож у тебя есть?

— Не знаю, может быть в тумбочке? Или в той комнате в шкафчике? Посмотрите сами, пожалуйста.

Бросив взгляд на царственный букет, роскошный, пышный, как театральный занавес, Люба вновь взяла в руки глянцевую открытку. «Жена, — ошалело размышляла Люба. — Жена президента подписала!»

— А к вам гости, — заглянула медсестра.

— Опять? — обрадовалась Люба. — Кто?

— Муж, — игриво качнув головой, доложилась медсестра.

— Чей муж? — удивилась Люба, взглянув на открытку.

— К большому сожалению, не мой, — шутливым тоном сказала медсестра.

— Муж. Неужели президент? — ойкнула Люба, взглянув на подпись в открытке.

— Давно уж в холле скандалит, — призналась медсестра. — Какое, говорит, вы имеет право не пускать, я говорит — муж! Но у нас главврач принципиальный: а хоть, говорит, муж, хоть жена двоюродная, хоть деверь со сватом, у нас порядок для всех один: пока утренние назначения больному не проведены — никаких посещений!

— Так он, что? Так внизу и ждал? — расстроилась Люба. — Нехорошо как.

— Такой уж порядок — режим, — твердо сообщила медсестра. — Так чего, звать?

— Конечно! — заволновалась Люба.

— Вот, в баре нашел, ик! — из смежной комнаты вышел Каллипигов с ножом в руке. — Ну-ка, землячка, окажи услугу по старой памяти. Чего там Зинаида талдычила? Наставить на переносицу икающему человеку…

— Да, конечно, идите сюда, — Люба со вздохом взяла нож и навела на мясистый нос Каллипигова. — И долго нужно так держать?

— А хрен его знает! В смысле, Зинаида знает. Ты, землячка дорогая, кумушка моя милая, нож держи, а я Зинаиде перезвоню.

Дверь в палату взмахнула белым крылом и вошел Николай. Люба посмотрела на него и задрожала нижней губой. По гортани потекли сладкие слезы. Руки, сжимающие нож, судорожно сжались и мелко задрожали.

— Ах ты, сука! — закричал Николай и сбил с ног Каллипигова.

Каллипигов, завалившись на Любу, растерялся буквально на долю секунды. Через мгновение он тренированно извернулся и сжал Николая в замок.

— Что вы делаете? — завопила Люба. — Отпустите!

Николай и Каллипигов попыхтели друг другу в лицо и разжали хватку.

— Это Коля, — сообщила Люба. — А это — мой земляк…

— Рад знакомству, — бросил Каллипигов и заметил, что перестал икать. — Ишь ты, помог нож.

— Коля, откуда ты? — чуть не плача, спросила Люба. — Как ты меня нашел?

— Да уж нашел, — сурово сообщил Николай.

— Ой, Коленька… — залепетала Люба и вдруг встрепенулась, — а ты там главу государства не видел?

— Самого? — уточнил Николай.

— Ага. Медсестра сказала, что он вот-вот подойдет.

— Да ты что? — обрадовался Николай и взял Любу за руку.

— Болит?

— Нет, — беззаботно ответила Люба. — Ничегошеньки не болит.

— Ягодицу освобождаем, — ласково приказала вошедшая в палату процедурная сестра. — На обработочку. Мужчины, покиньте помещение на пару минут.

Каллипигов и Николай послушно вышли в смежную комнату и прикрыли дверь.

— Родственница? — кивнул в сторону палаты Каллипигов.

— Партнер по бизнесу, — пояснил Николай. — Соврал внизу, что муж я ей, вот и пропустили.

— Девчонка — будь здоров! Не гляди, что без ног, да косо повязана. Это ж надо — от президента забеременеть!

— Что? — брови Николая пришли в движение. — Люба… От царя?!

Вообще-то Каллипигов умел хранить государственные тайны и доверял их исключительно проверенному человеку — Зинаиде Петровне, но возбуждение от факта, что через несколько месяцев он, Каллипигов, станет кумом самого объекта, было так велико, что он не сдержался. Одно дело находиться подле президента по долгу службы и совсем другое — быть родней, решать возникающие вопросы по-семейному.

— Но — где? Когда? — не поверил Николай и схватил Каллипигова за рукав пиджака.

— В поездке по стране, — пояснил Каллипигов, высвобождаясь.

Пожалуй, если бы Николаю сообщили, что с первого числа в стране начнут наводить порядок и его, Николая Аджипова, назначат над этим делом старшим, он поразился бы меньше. Внезапно нагнавшие, сбившие с ног мысли раздирали его, словно волки. Так вот откуда Любина загадочная связь с гарантом! Любовница лидера России! Царь, ясное дело, Зефирову как женщину не любил и не любит — зачем ему безногая, когда вокруг него здоровых баб, как местных налогов? Матвиенко, вон, ни на шаг не отходит. Но попробовать уродку захотелось. А может пьяный был, все равно было, кого иметь, хоть этого Каллипигова. Поимел и, как человек порядочный, теперь Любке помогает. Диск, своя фирма, шоу-программа…

— Нет, не может быть, — неуверенно сказал Николай Каллипигову. — Я ж ее сам… Я у нее первый был… Она сама мне призналась, что я первый.

Каллипигов хлопнул Николая по плечу и заржал.

— Ты чего, баб не знаешь? Семерых родила и все девочкой была. Им ведь мужика вокруг пальца обвести — раз плюнуть.

И Каллипигов театрально сплюнул.

Лицо Николая залила обида.

— Но как же после этого людям верить? — с болью произнес он.

— А никак! — посоветовал Каллипигов. — Людям верь. А бабам — ни при каких обстоятельствах!

— Да я так, вообще-то, всегда и делал, — сказал Николай.

— Ну и чего тогда раскис? — по-отечески поддержал Каллипигов Николая. — Плюнь ты, тебе с ней детей не крестить!

— Это верно, — согласился Николай.

— Ты на это дело с другой стороны посмотри, — понизив голос, посоветовал Каллипигов. — Зефирова президенту с тобой изменила! С тобой! За такую девку нужно держаться, такая девка далеко пойдет! Мне, может, тоже неприятно было после всех-то делов, что она мне устроила, на поклон идти. Но — пошел! Обо всем договорился. Перед тобой, между прочим, кум президента стоит.