Новый Мир ( № 2 2012) - Новый Мир Новый Мир

 

Не многие делайтесь переводчиками

 

Ты ведь сегодня получила новую книгу. Действие романа происходит во время войны в Сьерра-Леоне. Соответственно, заказанные книги прибывают из метрополии. Новая книга — событие. Стихотворение, которое читает Луиза мужу, как бы специально — автор расстарался, прилетает в нужный момент из-за океана, чтобы стать последним впечатлением и последним размышлением Скоби. Автор расстарался — это само собой. Но в мире, устроенном Грином, случайность возникновения этого стихотворения здесь и сейчас определенно провиденциальна: Бог хочет спасти отчаявшегося человека и говорит с ним языком именно сегодня и именно для этой цели возникшей книжки.

Стихи, надо прямо сказать, так себе. И это еще мягко сказано. У Луизы, оказывается, и вкус плохой. Мы от нее другого и не ждали. Ах, не любит Луизу автор, не любит. Нам ее тоже не полюбить.

Вывод этот поспешен. Следует все-таки помнить, что перед нами перевод. Посмотрим, чтоворигинале.

 

We are all falling. This hand’s falling too —  

all have this falling-sickness none withstands. 

 

And yet there’s One whose gently-holding hands 

this universal falling can’t fall through.

 

Мы все падаем. Эта рука падает тоже.

Все больны этой падучей — без исключения.

 

И все же есть Один, чьи нежно поддерживающие руки

не дают этому всеобщему падению упасть.

 

Или:

 

И все же есть Один — из его нежно поддерживающих рук

этому всеобщему падению не выпасть.  

 

Словесная игра: falling can’t fall. Словарное значение fall through — провалиться в обоих смыслах: провалиться и потерпеть неудачу. Текст, дающий возможность различных интерпретаций.

Мнение о плохом вкусе Луизы инспирировано все-таки переводом — не оригиналом.

В русском переводе банален образный строй, разрушена форма. То, что было имплицитно и неоднозначно в английском тексте, стало в русском эксплицитным и однозначным. Лучший способ разрушить поэзию. Непонятно, почему в русском переводе каждая строка начинается с прописной буквы, хотя в английском это не так. Переводчики совершили большую ошибку: надо было просто дать подстрочник.

Скоби вступает в спор. Никто не может проскользнуть вниз. Но уж он-то со своими ужасными грехами — может. Стихотворение, которое, по мнению Луизы, должно утешить мужа, напомнить ему о покаянии и милосердии Господа, провоцирует скорбное высокомерие грешника, подталкивает к непоправимому. Как у Гоголя: нет мне прощения! И Скоби начинает действовать. Промахнулась Луиза со стихотворением.

В гриновской «Силе и славе» есть такой эпизод. Некий человек рассказывает священнику о мерзостях (действительных или воображаемых), которые он совершил. Это гадкий человек, он движим не покаянием, он рассказывает со смакованием и горделивым сознанием важного места, которое занимает в иерархии грешников. Самоутверждается грехом. Для священника все это скучная рутина, он это слышал тысячу раз, и это, и еще более мерзкое — великий грешник банален и бездарен.

 Скоби не имеет с этим человеком ничего общего, он его антипод, но он считает, что его грех столь тяжел, что его не под силу удержать Господу.

Переводчики о стихотворении, которое читает Луиза, по-видимому, ничего не знают — иначе дали бы сноску. Сегодня кажется, что Интернет был всегда — в 1960-м, когда роман впервые был опубликован по-русски, холодильников не было, во всяком случае, у нас в семье не было.

К последнему русскому изданию романа прилагаются комментарии. Едва ли не все литературные артефакты прокомментированы, однако это столь важное для судьбы главного героя стихотворение вниманием обойдено. У Филюшкиной (комментатора) была возможность заглянуть в Интернет, но она этой возможностью не воспользовалась. Не сочла важным и нужным.

На самом деле вопрос не столько технической оснащенности, сколько литературных пристрастий. Для любящих поэзию Рильке не нужен компьютер, чтобы узнать в русском тексте изуродованные строки «Осени». «Осень» — стихотворение, вошедшее в «Книгу образов», — одна из вершин поэзии Рильке, вообще мировой поэзии. Переводилась на русский и английский многократно. Русский текст в романе — перевод с перевода, еще один шаг в сторону от оригинала.

Мне неизвестны русские переводы, которыми можно было бы восхититься (это не значит, что их нет), однако в Интернете легко найти перевод много лучше того, который в романе. Правда, воспользоваться иным переводом в любом случае, даже при наличии Интернета, было бы затруднительно: необходимо сохранить в том или ином виде спровоцировавшее Скоби «никого не пропустив» — ни в одном из известных мне русских переводов этого нет, нет и в оригинале.

Интернет позволяет легко и просто определить переводчика на английский. Это Дж.-Б. Лейшман (J. B. Leishman) — известный переводчик, много чего перевел из Рильке. Причем перевел, стараясь сохранить форму оригинала, что в нынешней западной практике не слишком-то принято, если только речь не идет о детских и юмористических стишках. Бродский в написанном по-английски эссе «Девяносто лет спустя», посвященном одному из самых знаменитых стихотворений Рильке «Орфей. Эвридика. Гермес», высоко оценивает цитируемый им перевод Лейшмана.

Что же касается «Осени», перевод неидеален во многих отношениях. Но если в первых пяти строках Лейшман, во всяком случае, следует образному строю оригинала, то в последних четырех, которые, собственно, и цитирует Луиза, отходит от Рильке особенно далеко.

 

Herbst. Осень

 

Die Blаtter fallen, fallen wie von weit,

als welkten in den Himmeln ferne Gаrten;

sie fallen mit verneinender Gebаrde.

  

Листья падают, падают как бы издалека,

как если бы увяли в далеких небесных садах;

они падают с жестом отрицанья.

 

Und in den Nаchten fаllt die schwere Erde

aus allen Sternen in die Einsamkeit.

  

И ночами падает тяжелая земля

из звезд в одиночество.

  

Wir alle fallen. Diese Hand da fаllt.

Und sieh dir andre an: es ist in allen.

 

Мы все падаем. Эта рука — вот, падает.

Посмотри вокруг: так во всем.

  

Und doch ist Einer, welcher dieses Fallen

unendlich sanft in seinen Hаnden hаlt.

 

И все же есть Один, который это падение

бесконечно нежно держит в своих руках.

 

Никакой падучей, никакой болезни, муки, греха — все это «вещи», нерелевантные Рильке. Один поддерживает непадающих грешников, которые не могут, а Скоби считает, что могут, проскользнуть через Его пальцы. Есть завораживающая, наполненная красотой картина всемирного космического процесса, который поддерживается этим Одним. Падение земли из звезд в одиночество и темноту не есть нечто плохое: в картине мира Рильке темнота  и одиночество — модусы истинного бытия, необходимые для того, чтобы прийти к собственной подлинности, оказаться лицом к лицу с Одним.

Услышь Скоби это, он услышал бы весть не о болезни, не о нравственном падении, не о грехе — он бы услышал весть о картине мира, в которой нет места тупику, обрекающему его на гибель. В этом мире Скоби не за что полемически зацепиться, не на что возражать, он мог бы отвергнуть его целиком, но и в этом случае Рильке не подтолкнул бы его к смерти.

Так кто виноват в смерти Скоби?

Ан вот вы-то, коли так, и убили. Это про Лейшмана. Неправильный перевод погубил хорошего человека. Страшное предостережение всем переводчикам. Не многие делайтесь учителями, одумайтесь, придется вам за это ответить. Так говорил апостол Иаков. А я говорю вам: не многие делайтесь переводчиками. Опасное занятие. С непредсказуемыми последствиями.

А! Пустое. Все равно не услышат.

 

«На дальнем берегу к устам подносит вновь...»

 

Я тут чуть выше написал, что авторы перевода романа совершили большую ошибку, попытавшись сделать поэтический перевод неизвестного им стихотворения, — надо было просто дать подстрочник. На самом деле я не совсем прав. Дело в том, что в романе есть еще пара поэтических фрагментов, и они переведены с большой лихостью. Не уступают оригиналу, а может, даже и превосходят. Правда, без соблюдения формы, что в данном случае вполне позволительно, хотя и неспортивно. Совершенно русский стих — о переводе даже не думаешь. И тут уж или — или: или везде подстрочник, или везде перевод.