Мой театр. По страницам дневника. Книга II - Николай Максимович Цискаридзе

и ее отец – легендарный хоккейный тренер А. В. Тарасов. Татьяна Анатольевна сказала: «Коля, за то, что ты сделал для Марины, я опустилась бы перед тобой на колени, – и после паузы добавила: – Если бы могла потом с них подняться».

11

В конце июля Bolshoi Ballet приехал на гастроли в Лондон, где мне предстояло танцевать в Covent Garden «Пахиту» и «Корсар». И уже, как я теперь понимаю, от нашего руководства поступила команда Цискаридзе как следует поприжать… Ну, я же плохо танцую. Все остальные-то премьеры хорошо танцуют. Кстати, в Интернете есть запись нашей с А. Воронцовой «Пахиты» 2010 года, там видно, в какой я форме.

«Пахиту» в ГАБТе реконструировал Ю. Бурлака – снова как бы восстановление по нотациям Н. Сергеева. Когда я хореографию à la Петипа, декорации и костюмы увидел – понял, что мой герой Люсьен д’Эрвильи обязательно должен иметь усы, ведь он – офицер французской армии. Выходя в «Пахите», я всегда рисовал себе усы. И все мои ученики, кто выходит в «Пахите», всегда усы себе рисуют.

Но сегодня даже трудно представить, какой скандал разразился в Лондоне из-за этих усов! Особенно расстарались в газете The Times. Там написали, что мои усы – это ужас ужасный и что несчастный Мариус Петипа по этому поводу в гробу переворачивается. Вероятно, время честных, профессиональных рецензентов и в Англии кануло в Лету.

Я не поленился, написал письмо главному редактору The Times. Мне абсолютно не нужны были его извинения, но я хотел, чтобы там обратили внимание на некомпетентность людей, которые для них пишут. Тем более в The Times. К письму я приложил фотографии М. Фокина в «Пахите» с усами. Пусть полюбуются!

«Корсар» же, напротив, прошел с огромным успехом. Всю сцену засыпали цветами. Мои поклонники, которые, конечно же, находились в курсе всех рецензий и последовавших за тем событий, устроили мне, как обычно, роскошный душ из цветов на финальном поклоне. И никто из театра этого «безобразия от Цискаридзе» предотвратить не смог. Мои коллеги, как повелось, не постеснялись в лицо заявить, что я опять купил весь зрительный зал…

12

Сентябрь 2010 года. Сезон начался, как обычно: «Шопениана», «Лебединые озера». 30 сентября в день памяти св. Веры, Надежды, Любови и их матери Софьи исполнялось 95 лет со дня рождения С. Н. Головкиной. В ГАБТе решили отметить это событие одним из лучших спектаклей Софьи Николаевны – «Баядеркой», в котором я должен был танцевать с ее ученицами: Н. Грачевой – Никией и М. Аллаш – Гамзатти.

Вдруг меня вызывают к Иксанову: «Вы можете отказаться от спектакля?» – «Что случилось?» – «Степаненко хочет танцевать этот спектакль, это будет ее последняя „Баядерка“. Она не хочет с вами танцевать. Она – ученица Головкиной». «Но Надя Грачева тоже ученица Софьи Николаевны. Как вы ей это объясните?» – возмутился я. «Да, как-то нехорошо по отношению к Грачевой получается…» – почесал затылок директор.

Новый звонок от руководства: «Семья Головкиной хочет, чтобы танцевала Степаненко!» – «Семья против меня имеет что-нибудь?» Я знал, что Володя Гайдуков и его жена ко мне всегда очень хорошо относились. «Нет-нет-нет, что вы, они вас любят. Но Степаненко хочет танцевать с Уваровым, она уже пообещала ему этот спектакль!» – «Мне кажется, обещать в театре могут только те, кто на это имеет право. Если мы начнем мериться регалиями, то Степаненко мне проиграет».

В общем, интриговала Галя, интриговала, но скинуть нас с Грачевой с этой «Баядерки» не получилось. Потому она ходила по театру, рыдала, жалуясь на каждом шагу, что я лишил ее возможности станцевать «Баядерку» в последний раз. К слову сказать, Степаненко прощалась со сценой не один год…

Помню такой случай. Галя какое-то недолгое время репетировала с Е. С. Максимовой. Однажды подходит: «Коля, я хочу станцевать „Щелкунчик“!» А ей уже 45 лет. Я аж крякнул: «Ты нормальная?» – «Но я хочу! И хочу, чтобы ты со мной станцевал». Вижу, она уперлась, отступать некуда, начал торговаться: «Пока я не попробую тебя поднять в „свечку“, ничего не могу обещать».

Пришлось пробовать «свечку» – ну не откажешься же! И с первого раза Степаненко туда, наверх, на моих вытянутых руках взлетела…

В коридоре встречаю Максимову: «Коля, я по поводу „Щелкунчика“, о Гале хотела с тобой поговорить… Объясни ей, что не надо ей этого делать. Ну что это будет такое?» Я «в кусты»: «Катерина Сергеевна, это ваша ученица, вы ей и объясняйте». – «Она меня не слушает». – «А вы думаете, она меня слушает?» Катя руками взмахнула от досады: «Коля, этого нельзя допускать. Какая она – Маша?» Я: «Ну, не Маша, конечно, а Мышильда – дочь Мышиного короля, старшая!» Максимова так хохотала.

Но деваться некуда, репетируем-репетируем… Однажды захожу в зал, а Степаненко с Максимовой сидят, болтают. Я удивился: «Что такое?» Галя вдруг важно: «Знаешь, мы тут подумали с Екатериной Сергеевной и решили, что мне не надо „Щелкунчик“ танцевать». У меня гора с плеч свалилась! Спасибо, господи, избавил от позора! Вернее, спасибо Максимовой, она гениально ситуацию разрешила…

Видимо, намучавшись с Галей, которой на протяжении всего I акта полагалось изображать маленькую девочку, Екатерина Сергеевна ей предложила: «В „Щелкунчике“ очень важная сцена – детские танцы. Пойди, надень платьице, возьми куклу». Степаненко пошла, надела детское платье, взяла куклу в руки. Максимова ей: «Галь, надень бантик, надень бантик». Галя взяла бантик… «А теперь посмотри на себя в зеркало», – сказала Екатерина Сергеевна. Понятное дело, что Галя там увидела! Мышильду – старшую дочь Мышиного короля! Она бантик сняла и молча вышла из репетиционного зала…

Я теперь всегда в таких ситуациях говорю артисту или балерине: «Галя, надень бантик!»

13

Станцевав «Баядерку» в честь С. Н. Головкиной, я сел в самолет и улетел в Вильнюс с Лунькиной на гала, посвященный 85-летию литовского балета. Подошли к театру, на афише написано «Nikolajus Cizkaridzаs», то есть Николаус Цискаридзас. Такого варианта своей фамилии я еще не видел! Но переиначивание меня на литовский лад положения, как выяснилось, не спасло. Публика нас принимала прекрасно. Однако местные националисты подняли такой вой, когда мы уехали: «Какое право имели русские танцевать юбилейный спектакль литовского балета?» В результате, Татьяну Седукову, которая руководила труппой около 20 лет, вложила в нее столько сил, обвинили чуть ли не в предательстве национальных интересов и уволили.

Сезон шел по накатанному, казалось, ничто не может поколебать привычного течения жизни. Я, как положено, отрабатывал свои спектакли в ГАБТе, танцевал на гастролях в