The Мечты. Соль Мёньер (СИ) - Светлая Марина

Реджеп и Жюли встречались почти три года. Почти три года он был уверен, что придет день, когда они поженятся. Что ее родители примирятся с ним, а она ответит согласием. Но все пошло прахом, когда мадемуазель Ламбер получила предложение от другого ресторана работать су-шефом в команде шефа Людо. Тогда она потырила через него рецепт касуле, сдала его конкурирующему заведению и, наконец, переспала с владельцем того самого конкурирующего заведения.

Жюли всегда делала ровно то, что она хочет. Вообще все вокруг делают то, что хотят. Только он один никак не может получить то, что ему действительно нужно.

Более того, то, что ему нужно, совершенно сбивает все его ориентиры в общении с женщинами. То, что работало бы с любой другой, с Таней было попросту нежизнеспособно, и он не понимал почему.

Все ведь было хорошо!

Хорошо же все было до тех пор, пока он не позвал ее на дурацкое свидание!

Все шло своим чередом, и наверняка она так же хотела всего, чего хотел он!

Так что на нее нашло? Испугалась? Он напугал? Просто так цену себе набивает? Или он правда сошел с ума от своей несвоевременной влюбленности и видит то, чего нет?

Что-то от Реджепа определенно ускользало, и он все еще не понимал, что именно. Но факт заключался в том, что трубку джаным не брала. Он набирал ее раза четыре за вечер, пока не стало слишком поздно звонить, но она так и не отозвалась.

В 23:00 Четинкая выбрался с работы, оставив закрывать смену су-шефу. Уехал в гостиницу к отцу, который был занят решением его проблемы с Жюли. И сразу завалился спать в надежде хоть ненадолго забыться, но, нарушая его планы, всю ночь ему снилась Таня. Там, в мире его сновидений, она сидела напротив окна в маленькой квартирке Гунинского особняка, подпирая кулачком подбородок, а ее пушистая макушка ярко выделялась на фоне темноты за ним. Покачивала головой и очень серьезно говорила:

«Какой идиот будет мешать рыбу с тыквой? Рыба с тыквой – совершенно несочетаемые вещи! Вы должны были это знать, из нас двоих именно вы закончили парижскую кулинарную школу!»

И как ни пытался он оправдаться, слушать его она совсем не хотела.

Что и говорить – проснулся Реджеп невыспавшимся, разбитым и злым.

Но все еще надеялся достучаться до Татьяны сегодня же. Какие у него еще были варианты, кроме этого? Да никаких.

Потому, едва проглотив утренний кофе, который в гостинице был вполне терпимым, хотя отец и бухтел, что дома даже в последней забегаловке варят вкуснее, он снова рванул в ресторан. До Нового года оставалось всего ничего. А быть скормленным акулам ему не очень-то хотелось. Да и если его не съедят морские хищники, он сам себе мозг сожрет быстрее. Без Тани.

Без Тани.

Этот день тоже прошел без Тани!

Потому что ее не было!

Самой ответственной, пунктуальной, исполнительной, умной трудоголички Тани в субботу не было.

- Ну так кто у нее папа! – ухмыльнулась Настя, с чувством превосходства покачивая головой, явно подразумевая: я же вчера говори-и-и-ила!

А Реджеп сорвался с места и сунулся к Хомякову.

- Доброе утро! – поздоровался он с порога и, даже не придумав подходящего повода, ринулся с места в карьер: - Где Татьяна-ханым?

- С большой долей вероятности посещает бутики, - глубокомысленно изрек Валерий Анатольевич, не поднимая глаз от бумаг, которые сверял между собой. – Но может быть и дома. Пакует чемоданы.

Нет, он точно рехнулся. Не может такого быть, а Хомяк не может такого говорить.

Мысль была светлой и вместе с тем совершенно нелепой, как, собственно, и то, что предполагал директор.

- Не понял, - пробормотал Шеф. – У нас это... поставка... закупка... Татьяна-ханым документы... готовила.

- Готовила, - так же отвлеченно проговорил Хомяков. Сделал на полях какую-то одному ему ведомую пометку и взглянул наконец на Шефа. – И подготовила. Все порученные договоры отработала. Вот два последних сегодня утром дослала. Так что кое-чему полезному в своей Америке она все же научилась.

- Что значит – два последних? – ошарашенно переспросил Реджеп. – В каком смысле последних, Валерий Анатольевич?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Ну то и значит, - развело руководство руками. – Я же сразу говорил, что она ненадолго. Поиграется – и за новой игрушкой рванет. Говорят, обратно за океан собралась. А жаль… Толк бы мог быть из девчонки.

- Как за океан? Таня уезжает?

- Я лично ей билет, конечно, не покупал. Ты не покупал? – съязвил Хомяк.

Да еще не хватало, чтобы он ей какой-то билет куда-то покупал! Запер бы и не выпускал – вот это вернее!

- Она что? Уже и заявление написала? С какого числа?

- Что-то ты, Реджеп Аязович, с этими праздниками совсем соображать туго стал, - крякнул директор. – Какое заявление? Ты забыл, кто у нее папа? Ты понимаешь, что это все, - Хомяков многозначительно развел руками и обвел глазами кабинет, - по сути – ее.

- Да при чем тут ее папа! – выкрикнул Реджеп. – Она что? Вообще больше на работу не придет? Новый год же! Она нас на полпути бросила?

- Ты меня вообще слышишь? – повысил голос Валерий Анатольевич. – Объясняю еще раз. Больше не буду. Всю свою работу она сделала, до последней закорючки. С остальным разбирайся сам!

- Не может быть, - беззвучно шевельнул Реджеп враз пересохшими губами. А потом снова закричал, наплевав на начальство: - Да ну быть такого не может! Вы должны были ей запретить, пока не найдете замену! 

- Значит так! – рявкнул Хомяк и громыхнул ладонью по столу. – Отставить панику и марш на кухню!

А как тут отставить панику, спрашивается?

Тут и сам голову в пасть акуле сунешь. Реджеп еще пару раз хватил ртом воздух, пытаясь прийти в себя, но получалось как-то не очень. Он еще не до конца осознал, что для него означает все сказанное, но уже точно понимал, что ничего хорошего, хотя мозг и отказывался признавать непоправимость случившегося.

- Если она позвонит, вы скажете? – зачем-то попросил он.

- Сгинь с глаз моих!

Легко сказать – сгинь. Знать бы, куда сгинуть.

Реджеп понуро отвернулся и поплелся к выходу.

- Как дети, - буркнул ему в спину директор и воодушевленно вернулся к своим бумагам.

Дверь в ответ захлопнулась.

Реджеп оказался снаружи, чувствуя себя океанской рыбиной, выброшенной на скалистый берег. Уже очень давно жизнь не устраивала ему таких подножек. Уже очень давно он не чувствовал себя напрочь лишенным воздуха. И настолько – никогда.

Потому что Таня сбегала.

Таня от него сбегала.

Почему? Зачем? За что? Какая разница, если она сбегала, если ей не нужно!

Ни слова не говоря и ничего не объясняя.

И снова, в очередной раз он возвращался к тому, что, возможно, все, что было, показалось только ему.

Да черта с два только ему! В конце концов, он имеет право спросить напоследок!

И через мгновение Реджеп снова набирал ее номер, чтобы еще минуту слушать длинные гудки, пролегшие между ними, которые так и не прервались ее тоненьким «Алё». Эта секунда отделила нормального Четинкаю от того, который способен проломить стену соседнего кабинета. Но соседнему кабинету повезло – это была обитель менеджера по персоналу. А уж он-то должен был хоть как-то помочь Шефу, который попросту запутался, в какой он завис реальности и когда все вокруг превратилось в слабо контролируемый цирк шапито.

- Привет! – рявкнул он мадам менеджерке, вряд ли сознавая, как жутко сейчас выглядит, даже зловеще, похожим на маньяка. 

- Так виделись утром, - ни чуточки не испугалась мадам кадровичка. Она боялась только директора, а вся поварская и прочая братия – пусть ее боится.

- Не помню, - отмахнулся Реджеп. – А не помню – значит, не было.

А может, и у Тани не было? Может, он и правда занимается здесь самообманом?

От этой мысли Шеф тряхнул головой и немедленно перешел к главному:

- Помощь нужна. У тебя же документы всех наших?

- Не начинай издалека, - усмехнулась хранительница персональных тайн. – Тебе конкретно что нужно?