Черный торт - Шармейн Уилкерсон

и это для нее как бальзам на душу. Ее отец, оказывается, не раз летал в Нью-Йорк. На календарной страничке он нацарапал разные адреса. Квартира Бенни, ресторан, где она работала, студия, где она занималась живописью по субботам.

После того злосчастного Дня благодарения 2010 года Бенни ни разу не разговаривала с отцом, но теперь она знает, что он никогда не выпускал ее из виду.

Миссис Беннет

Байрон, сынок… В день твоего рождения отец взял в руки твою крошечную ступню и, сомкнув вокруг нее пальцы, взглянул на меня. Эти чувства невозможно описать словами. Потом родилась ты, Бенни, ты улыбалась со дня своего появления на свет, и благодаря вам, детям, и вашему отцу я вновь обрела любовь к жизни. Но не проходило ни дня, чтобы я не думала о вашей сестре. Я постоянно ощущала это как огромную потерю, как смерть любимого человека. Однако я была не единственной, кто ведет двойную жизнь: явную, напоказ, и тайную, запрятанную глубоко.

За все эти годы ваш отец так и не узнал о ребенке, отданном в чужую семью. Я никогда не рассказывала ему о том, что случилось в эдинбургской торговой компании. Просто не могла, мне было так стыдно… Он знал лишь, что начальник заигрывал со мной и что я решила уволиться. Ничего необычного в этом не было. Женщинам часто приходилось идти на такой шаг. Обстоятельства вынуждали их отступать. Вести себя так, словно это чепуха, хотя в их жизни все переворачивалось вверх дном.

Я продолжала повторять себе, что, найди я способ разыскать дочь, Берт узнал бы о ней. Уверена, он бы понял меня, простил за долгое молчание и принял эту девочку. Но ее след потерялся, поэтому я держала все в тайне. Шли годы, и я чувствовала, что у меня уже язык не повернется рассказать об этом вашему отцу.

Я знала, Берт не стал бы винить меня за то, что сделал мой начальник. Но как насчет остального? Муж мог бы задуматься, что привело меня к такому исходу. Ведь я решилась в одиночку отправиться в Шотландию после смерти Элли. За четыре года до этого я осталась на нашем острове со своим отцом, вместо того чтобы уехать с Бертом, о чем он умолял меня. В конце концов я не сумела воспрепятствовать тому, что агентство забрало моего ребенка. Я боялась, что Берту придут в голову все эти мысли, так же как приходили они и мне.

После смерти вашего папы мне больше не надо было беспокоиться о том, что он подумает, но каждое утро, глядя в зеркало, я погружалась в сомнения. В глубине души я понимала, что загнала себя в тупик желанием всегда поступать по-своему, отказом принимать свою жизнь такой, какой она виделась другим людям. Много времени ушло на то, чтобы перестать тешить свое самолюбие.

И это заставляет меня подумать о тебе, Бенедетта. Понятно, что мы с отцом могли вызвать твой протест, фактически поставив тебя перед выбором: либо оставаться собой, либо получить нашу поддержку. А ты, Байрон? Неужели мы вынудили тебя идти у нас на поводу – хотя это означало бросить сестру на произвол судьбы, – потому что ты чувствовал, что иначе не получить родительского одобрения? Наши намерения, поверьте, были очень далеки от такого поворота событий. Мы так сильно любили вас обоих и ценили вас настолько высоко, что нам и в голову не приходило, будто вы можете в этом сомневаться.

История про рыбу

Байрон тихо посмеивается. Теперь, когда поминальная служба позади, у него отлегло от сердца. После вчерашнего наплыва гостей они с Бенни наконец-то одни в кухне, и он чувствует, что без смущения может переходить от печали к смеху и обратно.

– Что такое? – спрашивает Бенни. – Что?

Байрон достает из раковины форму для запекания с изображением рыбы на дне. Дослушав последнюю часть маминой записи, Байрон и Бенни приготовили для мистера Митча поздний завтрак, выложив на блюдо несколько оставшихся порций еды. Мистер Митч сейчас в гостиной раскладывает бумаги для последующего обсуждения. Он говорит, что уже отправил электронное письмо сестре Байрона и Бенни.

Им приходится учиться произносить это вслух. Наша сестра.

– Рыба! – Байрон давится от смеха. Он показывает Бенни керамическую форму изнутри. На дне изображена рыба. – Помнишь рыбу?

– Рыба! – вторит Бенни, сгибаясь пополам от хохота.

Озеро Кастаик. Бенни восемь, Байрону семнадцать. Их с Тихоокеанского побережья повезли внутрь материка порыбачить на искусственном водохранилище. Мать называла этот план смехотворным, но в итоге им все понравилось. Вокруг зеркальной водной глади – поросшие кустарником холмы. До этого дня младшие Беннеты не представляли себе, что вода может быть такой спокойной.

У них были заброшены две удочки, и через какое-то время отец с криком «Поймал, поймал!» дернул вверх удилище. Из воды вылетел большеротый окунь, засверкав на солнце чешуей и с размаху шлепнув маму по лицу.

Элинор пронзительно вскрикнула, замахав руками и отталкивая мужа.

«О-о! Ты испугалась маленькой рыбешки? – воскликнул Берт Беннет. Сняв рыбу с крючка, он бросил ее в ведро. Он смеялся. – Перестань, милая, не сходи с ума».

Нет, не «милая». В тот день отец назвал маму Кови[34]. Байрон точно запомнил это обращение, но лишь тридцать лет спустя оно обрело смысл. Тогда ему показалось, что папа оговорился. Но два дня назад Байрон узнал, что так звали женщину, а именно – его мать. Ему и сейчас слышится, как отец произносит: «Перестань, Кови…» Это насмешило Байрона.

Ну а мама бросила на отца хмурый взгляд, схватила ведро с бьющейся рыбой и, опрокинув его, выпустила рыбу в воду.

«О-о! – закричал отец. – Это была моя рыба!»

«Уже нет», – ответила мать.

Байрон и Бенни хохотали до слез.

«А вы, оба, успокойтесь», – сказала мама, но они засмеялись пуще прежнего.

На следующее Рождество отец в качестве шутки подарил маме эту керамическую форму, и мама часто ею пользовалась. Она готовила в ней запеканки, картофельный гратен, иногда даже кофейный кекс, правда рыбу – никогда.

Байрон и Бенни продолжают тихо посмеиваться, утирая выступившие слезы. Бенни протягивает руку, берет у Байрона «рыбную» форму и насухо вытирает ее полотенцем. Она смотрит на него, их глаза так похожи. Улыбнувшись ей, он обнимает ее, а она начинает плакать.

Рецепт

Оставшись одна в кухне, Бенни собирается изучить содержимое крайнего верхнего ящика. Его приходится трясти и дергать, иначе не выдвинешь. Это единственный способ открыть ящик – способ, оставшийся