Хождение в Москву - Лев Колодный

Сюда знали дорогу многие московские архитекторы: и известные мастера, и только начинающие свой путь в архитектуре. Вот как описывает свой первый приход сюда профессор Г. М. Орлов, позвонивший в заветную дверь квартиры Весниных осенью 1923 года.

На звонок в переднюю вышли сразу три брата Весниных, как три богатыря, любезно приглашая зайти в мастерскую. Растерявшийся студент забыл снять свой полушубок, так и вошел в этот храм творчества, где в это время братья работали над очередным конкурсным проектом - зданием "Аркос", получившим в 1924 году первую премию и оказавшим влияние на архитектуру того времени.

Веснины были разносторонне образованными людьми - архитекторами и художниками. Александр Веснин, например, оформлял постановки московских театров, в частности Камерного. В спектакле "Человек, который был четвергом" Александр Веснин создал на сцене образ современного города. На театральных подмостках ему удалось до конца воплотить свои архитектурные мечтания. Город Веснина представал перед зрителем во всей красоте обнаженных конструкций - каркасов, ферм, консолей, лифтов, движущихся тротуаров, вращающихся колес... Декорации Веснина образно и зримо демонстрировали новую архитектурную систему, которую воплощали на практике проекты братьев Весниных.

"Темп современности быстрый и динамичный, ритм ясный, прямолинейный, математический, материал и целесообразность определяют строй создаваемой современным художником вещи". Под этими словами Весниных, словно написанными вчера, могли бы подписаться современные зодчие. Веснины поставили под этим кредо подпись в 1922 году.

Братья жили в Москве и многие проекты сделали для нее. Широко известный Дворец культуры автозавода имени Лихачева, Театр-студия киноактера на Поварской, Краснопресненский универмаг - все это воплощенные в бетон и стекло работы мастеров, сохранивших на всю жизнь верность новой архитектуре - конструктивизму. Веснины были поборниками этой архитектуры, рожденной нашим веком. Они порой ошибались, как бывает с пионерами, полагая, например, что то, "что хорошо функционирует, хорошо и выглядит". Но они имели мужество не только признавать ошибки, но и отстаивать новую архитектуру, когда ее захлестнула волна украшательства, подражания стилям прошлого.

В переулке, где жили братья, сохранились здания разных стилей. В начале переулка охраняется как памятник архитектуры бывший дом дворцового ведомства (№ 1), начала XIX века. Его фасад украшен пилястрами. Неподалеку располагается другой памятник - дом Поливанова: это деревянный особняк с шестью колоннами и мезонином, в духе классицизма (№ 9/6). Есть тут особняки более поздние - в стиле модерн, эклектики. На одном крохотном домике архитектор поместил четыре кариатиды в полный рост, подпирающие щиты с вензелем хозяина, заказавшего всю эту "музыку".

Веснины прекрасно знали и любили архитектуру прошлого, но были убеждены, что современные мастера не должны заимствовать ни греческих колонн, ни кариатид, ни портиков. Веснины призывали искать новые ритмы и пропорции, использовать новые материалы и конструкции, характерные для нового времени.

В тихом Денежном переулке произошли события, описанные во всех учебниках истории. В большой роскошный особняк (ныне дом № 5), занятый тогда германским посольством, вошел незнакомый посетитель, попросивший, чтобы его принял посол граф В. Мирбах. Что произошло дальше, известно теперь по страницам истории и литературы. Пришедший (им оказался левый эсер) бросил в посла бомбу, чтобы спровоцировать войну с Германией.

Вскоре после этого сюда прибыли Дзержинский, а затем Ленин и Свердлов. В парадной комнате особняка они выразили соболезнование по поводу случившегося и обещали принять меры к розыску и строгому наказанию виновных. Затем Ленин и его соратники прошли во внутренний двор, чтобы посовещаться. В это время им сообщили о мятеже левых эсеров. То было 6 июля 1918 года... Денежный, как и многие арбатские переулки, стал в наши дни улицей дипломатов. Тут находятся здания посольств, МИДа, в одном из особняков работает Информационный центр Организации Объединенных Наций.

Первый нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский поселился в 20-е годы в большом пятиэтажном доме № 5/9, принадлежавшем до революции адвокату. Свою квартиру прежний владелец соорудил на самом верху: в два этажа, с антресолями. Был в ней и тихий маленький кабинет, и большой зал для приемов.

Теперь здесь музей, где особенно много книг: и тех, что выходили при жизни автора, и тех, что изданы недавно. Значит, Луначарский - наш современник, значит, сбылись его слова: "Кто был хорошим современником своей эпохи, тот имел наибольшие шансы остаться современником многих эпох грядущего".

Самая важная пора жизни Луначарского началась в ноябре 1917 года, когда он получил мандат, удостоверяющий, что Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов назначил его наркомом просвещения. Под мандатом - подпись Ленина. Рядом роспись Анатолия Васильевича в том, что "подлинник получил". Этот документ среди многих других можно увидеть в музее.

Высокая светлая гостиная с зеленым камином видела многих выдающихся людей.

...В февральские дни 1922 года в дом № 12 в переулке было доставлено письмо наркома просвещения. Оно было адресовано режиссеру Евгению Багратионовичу Вахтангову, прожившему лучшие годы жизни в арбатских переулках... Об этом - следующий рассказ.

ТЕАТР НА АРБАТЕ

Так случалось не раз: в арбатских переулках, в стенах маленьких домов и особняков начиналась жизнь поэм, симфоний, спектаклей. Тут впервые звучали строки "Демона", аккорды "Прометея", сцены "Плодов просвещения". Тут возникли Институт имени Гнесиных и Театр Вахтангова...

Его можно по праву назвать театром на Арбате. Первый его спектакль состоялся на этой улице в полуразрушенном, брошенном особняке, пустовавшем до тех пор, пока его после революции не передали артистам студии, руководимой Евгением Вахтанговым. Жизнь этой блистательной театральной студии началась поблизости - в двухэтажном жилом доме (№ 3) в тихом Мансуровском переулке.

Там тайно от всех группа студентов-любителей после провала своего первого выступления на сцене сняла квартиру и под руководством Вахтангова начала серьезнейшие занятия. В комнатах рядом с кухней - общежитие, в комнатах ближе к выходу - сцена и зрительный зал. В него удалось втиснуть 34 стула. Через площадку в соседней квартире поселился Вахтангов с семьей.

Через шесть лет, когда студия перебралась из Мансуровского переулка на Арбат, 26, студенты-любители стали уже профессиональными актерами, овладевшими вершинами искусства под руководством замечательного режиссера. Родился новый театр - оптимистический, жизнеутверждающий.

27 февраля 1922 года на сцену вышли артисты в масках, и началось веселое представление "Принцессы Турандот". Москва увидела Бориса Щукина, Рубена Симонова, Юрия Завадского и многих других артистов, чьи имена стали гордостью театра.

В день триумфа актеры плакали не только от радости: их любимый учитель лежал в это время тяжело больной у окна, выходящего в Денежный переулок. В эту комнату на первом этаже с улицы доносилось пение птиц, звуки шагов. Сюда в антракте пришел взволнованный Станиславский, чтобы поздравить с триумфом своего любимого ученика. Его он считал "единственным преемником". Отсюда вскоре артисты проводили великого режиссера в последний путь.

В театре по сей день идет неумирающая "Принцесса Турандот". Архитекторы по просьбе вахтанговцев разработали проект нового зала студии (тоже на Арбате).

Создавая новый театр, Вахтангов жаждал новых актеров. "Они должны появиться или из среды самого народа, или это должны были быть люди "услыхавшие Бога" народа", - писал Евгений Багратионович.

Один из таких актеров пришел в Мансуровский переулок. Ему было 26 лет. Малоразговорчивый, чуть насмешливый молодой человек с круглой, наголо бритой головой, в красноармейской форме, с обмотками на ногах... Вся его внешность противоречила привычному актерскому облику. За плечами бойца была большая жизнь. Сын официанта московского ресторана "Эрмитаж", а затем буфетчика станции Кашира, он учился в московском реальном училище, три года занимался в МВТУ, затем в военном училище, откуда младшим офицером попал на фронт, в окопы первой мировой войны. Работал слесарем, помощником машиниста паровоза. Но страстью его был театр. Любовь к нему привела Бориса Щукина в студию Вахтангова.

Поэт Павел Антокольский, знавший артиста в молодости, так рисует его портрет: "Был он гол как сокол, ночевал где-то в помещении театра. Все его имущество состояло из суконной серой блузы да чайника... Ничто в жизни не смогло смутить или сбить с толку этого привыкшего к жизненным передрягам пролетария..."

Мысль о портретном сходстве Щукина с Лениным возникла впервые у Максима Горького, когда он увидел актера в театре на репетициях пьесы "Егор Булычев", где тот играл заглавную роль.