Грешник - Сьерра Симоне

посмотреть на меня застланным пеленой взглядом.

– Отвези меня домой, – просит она.

И я везу ее домой.

XXI

Вся моя квартира залита лунным светом.

Я открываю для Зенни дверь и, закрыв ее, не утруждаюсь включить свет. На самом деле я вообще ни о чем больше не думаю, просто подхожу к ней сзади, пока она стоит у окна, и целую ее в шею. От нее, как всегда, слегка пахнет розами, а ее кожа такая нежная и восхитительная. Я целую ее шею, плечо, потайную впадинку за ухом. Зенни вздыхает в ответ (теперь это вздох удовлетворенного желания) и поднимает руки, запуская пальцы мне в волосы и прижимая мой рот к своей шее. Одно это маленькое действие невероятно возбуждает меня, и мой член пульсирует от желания трахнуться.

– Сегодня? – спрашивает она.

– Сегодня, – подтверждаю я и с легкостью подхватываю ее на руки, а затем, как невесту, несу в свою спальню. Она обвивает руками меня за шею, и это очень приятно, просто восхитительно. Она – все, что я хочу, и мое желание никогда не изменится, и я не хочу выпускать ее из своих объятий, когда мы добираемся до кровати.

– Ты все еще этого хочешь? – спрашиваю ее, по-прежнему крепко обнимая. – Ты все еще хочешь сделать это именно со мной?

– Да, – просто отвечает она. – Да.

– Ты уверена? Знаю, ты говорила, что одна часть секса не менее важна, чем следующая, и я знаю, что технически это правда, но мне просто кажется, что это другое…

– Шон, – спокойно перебивает она. – Если ты не заткнешься и не начнешь снимать с меня одежду, я закричу.

И я замолкаю, потому что, несмотря на ее смелые и немного дерзкие слова, я чувствую, как она дрожит от нервного возбуждения, я вижу застенчивость в ее глазах.

– Ответишь честно? – спрашиваю я в последний раз. – Ты нервничаешь в хорошем смысле?

– Честно, – отчетливо произносит она. – В хорошем смысле. Пожалуйста, ради всего святого, займись со мной любовью.

Я не утруждаю себя исправлением ее милой формулировки определения секса: не знал, что люди на самом деле все еще говорят «заниматься любовью»; к тому же она достаточно скоро поймет, что ко мне подобные слова не применимы. Вместо этого я бережно опускаю ее на кровать, забираюсь сверху и неспешно поднимаюсь вверх по ее телу, наслаждаясь каждым моментом, запоминая каждую деталь, касающуюся этой прекрасной девушки, которая дрожит передо мной.

Ее приоткрытые губы и полуприкрытые глаза. Отражающий лунный свет пирсинг в носу, и клубящиеся, словно туман, тени во впадинках между ключицами и грудью. Мерцающая кожа и соблазнительные выпуклости сладких, невинных изгибов под кокетливым шифоном. И ее ступни в туфлях на высоких каблуках, нервно ерзающие по кровати, и руки, беспокойно теребящие подол платья, – все это противоречит выражению ее лица, на котором отражается чистое, возбужденное восхищение.

Даже сейчас, нервничая, но отважно желая, Зенни представляет собой мозаику чувств. Она трепещет, как принесенная в жертву девственница, но смотрит на меня так, словно я ее следующее блюдо. Это бесконечно захватывающе, и я упиваюсь каждой секундой. Я трахал неисчислимое количество женщин, но это нечто иное, совершенно другое – и она этому причина. Все дело в той дыре, которую она проделала в моей груди и оставила пустой и ноющей.

Я мечтал об этой ночи с того первого благотворительного вечера. Представлял, как именно сниму с нее одежду, как шаг за шагом раскрою ее наготу, как буду целовать и ласкать языком ее кожу. Какими именно действиями соблазню ее уже готовое к этому тело и познакомлю со своим собственным телом и его потребностями. Но я не успеваю сделать ничего из своего тщательно продуманного плана, потому что Зенни обхватывает ладонями мое лицо и притягивает меня для долгого, томительного, глубокого поцелуя с одним дыханием на двоих, приоткрытыми губами и шелковистыми языками. Мой член пульсирует между нами, как оживший железный прут. Я пытаюсь скрыть это от нее, и она замечает.

– Будь самим собой. Я не маленькая девочка, – говорит она мне в губы, и я вспоминаю все те времена, когда Зенни с косичками таскалась за нами с Элайджей и требовала того же. «Я не маленькая». Именно я однажды завязал ей шнурки на ботинках и помог найти пропавших Барби, а теперь, когда она выросла, именно я посвящаю ее в основы секса – это что, злая шутка судьбы?

– Никогда раньше не трахал девственницу, – признаюсь я. По-прежнему оставаясь в смокинге, я нависаю над ней, опираясь на руки. Широкий подол ее платья разметался повсюду, запутался в моих ботинках, с одной стороны задрался по ее бедру и струится по нашим коленям, как море слез.

– Правда? – спрашивает она. – Никогда?

– Никогда, – говорю я, наклоняя голову, чтобы прикусить ее грудь через платье. – Ты у меня первая.

– Что бы ты сделал, если бы я не была девственницей? – с любопытством интересуется она, ее слова сопровождаются судорожными вздохами, когда я дразняще прикусываю ее кожу. – Ты бы сделал что-нибудь по-другому?

– Кое-что.

– Например, что?

Я переношу свой вес на колени и локти, чтобы найти ее руки.

– Ну, во-первых, – говорю я, скользя поцелуями от ее груди к шее и подбородку, – я бы прижал твои руки над головой, вот так. – И я сопровождаю свои слова действиями: вытягиваю ее руки над головой и удерживаю их там, обхватив своей рукой ее запястья.

– Ох, – охает она подо мной и слегка дергается. От удовольствия.

– А потом я бы залез тебе под платье и проверил твою киску, чтобы убедиться, что ты влажная для меня. – Я так и делаю, нащупывая невесомый подол ее платья и скользя рукой вверх по теплому бедру. Большим пальцем касаюсь ее обнаженной скользкой киски. Зенни издает тихий стон, раздвигая ноги шире, и немного выгибает спину.

– Без трусиков? – рычащим голосом спрашиваю я, поднимаясь на колени и задирая ее платье до талии, чтобы убедиться самому.

– Без трусиков, – подтверждает она. И, конечно же, эта киска, которой я так одержим, обнажена и выставлена напоказ – бархатная расщелина между ее ног. Осознание того, что она была обнаженной весь вечер, что я мог бы задрать ей подол и попробовать ее на вкус, когда захочу…

Сама мысль об этом вызывает у меня стон, и я наклоняюсь, чтобы вдохнуть ее аромат.

– Шон! – восклицает она смущенным голосом, когда я прижимаюсь носом и губами к ее влагалищу и делаю глубокий вдох. Я не понимаю, почему она до сих пор не может принять мое отношение