Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Пора! — подумалъ м-ръ Пикквикъ, переступая осторожно на своихъ ногахъ.

Онъ взглянулъ на домъ: огни постепенно загасли, ставни затворились. Легли спать. М-ръ Пикквикъ на цыпочкахъ подошелъ къ дверямъ и тихонько постучался. Прошло двѣ или три минуты безъ отвѣта: м-ръ Пикквикъ постучался въ другой и третій разъ.

Наконецъ, послышался на лѣстницѣ шумъ шаговъ, и огонекъ проскользнулъ черезъ замочную скважину двери. Задвижка отскочила, замокъ щелкнулъ, и дверь медленно начала отворяться.

И по мѣрѣ того, какъ отворилась дверь шире и шире, м-ръ Пикквикъ отступалъ назадъ дальше и дальше. Легко вообразить себѣ его изумленіе, когда, вмѣсто сердобольнаго Іова, онъ увидѣлъ въ дверяхъ служанку со свѣчою въ рукѣ. М-рь Пикквикъ журавлинымъ шажкомъ отодвинулся назадъ вдоль галлерейной стѣны.

— Это, должно быть, кошка, Сара, — сказала дѣвушка, обращаясь, вѣроятно, къ своей подругѣ. — Кисъ, кисъ, кисъ.

Но такъ какъ ни одно животное не отвѣчало на эту ласку, дѣвушка тихонько притворила дверь и заперла. М-ръ Пикквикъ опять остался одинъ, погруженный въ ночную темноту.

— Это, однакожъ, очень странно, — подумалъ м-ръ Пикквикъ. — Вѣроятно, они засидѣлись сверхъ урочнаго часа. Жаль, что имъ вздумалось выбрать эту ночь для своихъ плановъ, очень жаль.

И съ этими мыслями м-ръ Пикквикъ поспѣшилъ опять забраться въ уголокъ стѣны, гдѣ стоялъ онъ прежде. Надлежало подождать еще до вторичнаго возобновленія условнаго сигнала.

Едва прошло минутъ пять, какъ молнія прорѣзала окружающій мракъ, сверкнула яркой полосой, и громъ съ ужаснымъ трескомъ раздался въ отдаленномъ пространствѣ. Затѣмъ опять сверкнула яркая полоса, грянулъ громъ съ оглушительнымъ ревомъ, и тучи разразились проливнымъ дождемъ.

М-ръ Пикквикъ зналъ весьма хорошо, что деревья — опасные сосѣди въ продолженіе грозы. Дерево было y него по правую руку, дерево по лѣвую, дерево спереди и дерево сзади. Оставаться неподвижнымъ на одномъ и томъ же мѣстѣ значило сдѣлаться вѣроятной жертвой громового удара, забѣжать на середину сада оказывалось неудобнымъ вслѣдствіе полицейскаго дозора. Разъ или два м-ръ Пикквикъ пытался перелѣзть черезъ стѣну; но такъ какъ теперь не было y него другихъ ногъ, кромѣ данныхъ ему природой, то несчастная попытка имѣла только слѣдствіемъ весьма непріятныя царапины на колѣняхъ и крупныя капли пота на благородномъ челѣ.

— Ужасно, ужасно! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, задыхаясь отъ внутренняго волненія послѣ безуспѣшной экзерциціи.

Онъ взглянулъ на домъ, мрачный и спокойный. Отсутствіе всякаго движенія служило несомнѣннымъ признакомъ, что всѣ улеглись спать. Не время ли опять возобновить сигналъ?

М-ръ Пикквикъ прокрался на цыпочкахъ по мокрому щебню и, взойдя на галлерею, тихонько постучался въ дверь. Онъ притаилъ дыханіе, насторожилъ чуткій слухъ и приставилъ правый глазъ къ замочной щели. Никакого отвѣта: очень странно. Онъ стукнулъ еще немного посильнѣе и приставилъ лѣвый глазъ къ той же щели. Послышался легкій шопотъ и затѣмъ робкій окликъ:

— Кто тамъ?

— Опять не Іовъ! — подумалъ м-ръ Пикквикъ, торопливо отпрядывая вдоль стѣны. — Это женскій голосъ.

Едва успѣлъ онъ дойти до этого заключенія, какъ вдругъ отворилось наверху окно и четыре женскихъ голоса закричали разомъ:

— Кто тамъ?

М-ръ Пикквикъ не смѣлъ пошевелить ни рукой, ни ногой. Очевидно, что весь домъ пробудился отъ сна. Онъ рѣшился стоять неподвижно на своемъ мѣстѣ, пока затихнетъ эта страшная тревога, и потомъ, употребивъ отчаянное усиліе, перескочить черезъ стѣну или погибнуть y забора.

Лучше, разумѣется, ничего не могъ придумать первый мудрецъ въ свѣтѣ; но, къ несчастью, разсчетъ м-ра Пикквика основывался на предположеніи, что робкія женщины не посмѣютъ отворить двери въ другой разъ. Представьте же себѣ его изумленіе и ужасъ, когда онъ услышалъ звукъ желѣзнаго болта, звонъ защелки, и потомъ увидѣлъ обоими глазами, что дверь отворяется постепенно шире и шире! Онъ забился въ уголокъ, отступая шагъ за шагомъ. Дверь отворялась ширь; и шире.

— Кто тамъ? — взвизгнулъ многочисленный хоръ тоненькихъ голосковъ, принадлежавшихъ дѣвствуюшей леди, основательницѣ заведенія, тремъ гувернанткамъ, пяти служанкамъ и тремъ дюжинамъ молоденькихъ дѣвушекъ, пансіонерокъ, высыпавшихъ на лѣстницу въ папильоткахъ и бѣлыхъ простыняхъ.

Скажите по совѣсти, могъ ли м-ръ Пикквикъ откровенно отвѣчать на этотъ эксцентрическій вопросъ? Нѣтъ, разумѣется. Онъ стоялъ молча и едва дышалъ.

И среди ночного безмолвія хоръ дѣвицъ завопилъ дискантомъ: — Боже мой! Какъ мнѣ страшно!

— Кухарка, — сказала дѣвствующая начальница Вестгета, принявшая предосторожность стать на верхней лѣстничной ступени, позади пансіонерокъ и служанокъ, — кухарка, перешагните черезъ порогъ и посмотрите, что тамъ въ саду.

— Нѣтъ, сударыня, покорно васъ благодарю, — отвѣчала кухарка, — у меня не двѣ головы на плечахъ.

— Боже мой, какъ она глупа! — воскликнули три дюжины дѣвицъ.

— Кухарка! — повторила дѣвствующая леди съ великимъ достоинствомъ, — укоротите свой дерзкій языкъ. Я приказываю вамъ немедленно перешагнуть черезъ порогъ.

Здѣсь кухарка принялась плакать, и судомойка, вступясь за нее, сказала: — "какъ не стыдно вамъ, сударыня!" За что, какъ и слѣдуетъ, обѣщались судомойку прогнать со двора.

— Слышите вы, кухарка? — сказала дѣвственная лэди, сердито топая ногой.

— Какъ вы смѣете ослушаться начальницы? — вскричали три гувернантки.

— Какая она безстыдница, эта безсовѣстная кухарка! — заголосили тридцать шесть пансіонерокъ.

Подстрекаемая такими энергическими побужденіями, кухарка, вооруженная свѣчою, сдѣлала два шага впередъ и немедленно объявила, что въ саду нѣтъ никого и что шумъ, вѣроятно, произошелъ отъ вѣтра. Мало-по-малу дверь снова начала затворяться, какъ вдругъ одна изъ воспитанницъ, случайно бросившая взглядъ черезъ дверныя петли, испустила пронзительный визгъ и снова переполошила весь домъ.

— Что это сдѣлалось съ миссъ Смитерсъ? — сказала содержательница пансіона, когда упомянутая миссъ Смитерсъ продолжала корчиться въ истерическихъ припадкахъ.

— Боже мой, что съ вами, миссъ Смитерсъ? — заголосили тридцать пять молодыхъ дѣвицъ.

— Охъ!.. мужчина… мужчина тамъ… за дверью! — визжала миссъ Смитерсъ.

Услышавъ эту поразительную вѣсть, содержательница пансіона въ ту же минуту удалилась въ свою спальню, заперлась двойнымъ ключомъ и съ превеликимъ комфортомъ упала въ обморокъ на своей постели. Пансіонерки, гувернантки и служанки попадали на лѣстничныхъ ступеняхъ другъ на друга, и никогда свѣтъ не производилъ такого обилія визговъ, криковъ, обмороковъ, возни и толкотни.

Забывая собственную опасность, м-ръ Пикквикъ храбро выступилъ изъ своей засады и, остановившись въ дверяхъ, произнесъ громогласно:

— Милостивыя государыни!.. Милыя мои!

— Ахъ! ахъ! Онъ называетъ насъ милыми! — вскрикнула старшая гувернантка, знаменитая своимъ необыкновеннымъ безобразіемъ. — Ахъ, злодѣй!

— Милостивыя государыни, — проревѣлъ еще разъ м-ръ Пиквикъ, доведенный до отчаянія опасностью своего положенія. — Выслушайте меня. Я не воръ. Я пришелъ собственно къ вашей начальницѣ.

— Ахъ, злодѣй, злодѣй! — закричала другая гувернантка. — Онъ пришелъ къ миссъ Томкинсъ!

Послѣдовалъ общій визгъ, оглушительный и страшный для непривычнаго уха.

— Бейте тревогу, звоните въ колоколъ! — возопили двѣнадцать голосовъ.

— Погодите, умоляю васъ, — говорилъ несчастный м-ръ Пикквикъ. — Милостивыя государыни, посмотрите на меня, вглядитесь пристально въ мое лицо. Похожъ ли я на вора? Милостивыя государыни, вы можете меня связать, если угодно, скрутить руки и ноги и запереть меня въ темный чуланъ. Только напередъ, умоляю, выслушайте меня.

— Какъ вы попали въ нашъ садъ? — пролепетала горничная, начинавшая приходить въ себя.

— Позовите начальницу этого заведенія, и я объясню ей все, клянусь честью, все объясню, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, надрывая свою грудь до послѣдней степени силы. — Но успокойтесь напередъ, позовите свою начальницу, и вы услышите все… все!

Была ли причиною кроткая наружность м-ра Пикквика, его нѣжное и ласковое обращеніе, или вмѣшалось сюда непреодолимое, врожденное женскимъ душамъ любопытство услышать какую-нибудь тайну, только нашлись въ этомъ обществѣ четыре разсудительныя особы, устоявшія противъ истерическихъ припадковъ. Желая вполнѣ удостовѣриться въ искренности смиреннаго джентльмена, онѣ предложили ему родъ домашняго ареста, и м-ръ Пикквикъ согласился по доброй волѣ отправиться въ темный чуланъ, гдѣ хранились дѣтскія шляпки и сумки съ сухарями. Рѣшено, что изъ этого убѣжища будутъ производиться переговоры запертаго мужчины съ начальницею пансіона. Это успокоило всѣхъ другихъ дѣвицъ и даже самую миссъ Томкинсъ, которая, наконецъ, успѣла очнуться отъ обморока въ своей спальнѣ. Когда миссъ Томкинсъ сошла внизъ, конференція открылась такимъ образомъ: