Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

"Въ головѣ и движеніяхъ Кэтъ заключалась для него какая-то непреодолимая сила. Раскраснѣвшись теперь, какъ красный сургучъ, и сопровождаемый громкимъ смѣхомъ лукавой кузины, м-ръ Пипкинъ спѣшилъ повиноваться и, сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, сталъ на колѣни на мокрую траву и объявилъ рѣшительнымъ, хотя дрожащимъ тономъ, что онъ согласенъ подняться на ноги не иначе, какъ счастливымъ любовникомъ Маріи Лоббсъ. Веселый смѣхъ Маріи Лоббсъ служилъ на первый разъ единственнымъ отвѣтомъ на пламенную декларацію горемычнаго школяра; кузина захохотала еще громче, и м-ръ Натаніэль Пипкинъ раскраснѣлся до ушей. Приведенная, наконецъ, въ трогательное умиленіе нѣжной мольбою молодого человѣка, Марія Лоббсъ приказала на ухо своей кузинѣ объявить, или, быть можетъ, кузина сочинила сама, что "Марія Лоббсъ чувствуетъ себя истинно счастливою въ присутствіи м-ра Пипкина, ея рука и сердце состоятъ въ полной зависимости отъ родительской воли; но, во всякомъ случаѣ, она отдаетъ полную справедливость достоинствамъ м-ра Пипкина". Все это, какъ и слѣдуетъ, было произнесено важнымъ и торжественнымъ тономъ. М-ръ Пипкинъ поднялся на ноги и удостоился на прощанье получить горячій поцѣлуй. Воротившись домой счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ, онъ мечталъ всю ночь о прелестяхъ Маріи Лоббсъ и о желѣзномъ сундукѣ старика Лоббса.

"На другой день Натаніэль Пипкинъ имѣлъ счастье видѣть, какъ старикъ Лоббсъ отправился изъ своего дома на сѣренькой лошадкѣ. И лишь только онъ уѣхалъ, рѣзвая кузина принялась выдѣлывать изъ окна какіе-то хитрые и загадочные знаки, непостижимые для молодого человѣка. Вслѣдъ затѣмъ перебѣжалъ черезъ дорогу костлявый подмастерье съ тонкими ногами и, переступивъ черезъ порогъ приходской школы, объявилъ, что хозяина его нѣтъ дома и что молодыя хозяйки покорнѣйше просятъ м-ра Пипкина пожаловать къ нимъ на чашку чаю ровно въ шесть часовъ. Какимъ образомъ продолжались уроки въ этотъ день, м-ръ Пипкинъ не зналъ такъ же, какъ и его ученики; все, однакожъ, шло своимъ чередомъ, по заведенному порядку, и когда мальчишки разбѣжались по домамъ, Натаніэль Пипкинъ принялся за свой туалетъ, и это занятіе продолжалось y него вплоть до шести часовъ. Мы не говоримъ, что гардеробъ его былъ слишкомъ многосложенъ; но надлежало пригладить и приладить каждую вещицу, чтобъ выставить ее въ самомъ выгодномъ свѣтѣ, a это, сказать правду, требовало большихъ соображеній и необыкновеннаго искусства.

"Въ маленькой и опрятной гостиной были: Марія Лоббсъ, сестрица ея Кэтъ и три или четыре веселыя подруги съ розовыми щечками и лукавымъ видомъ. Натаніэль Пипкинъ увѣрился собственными глазами, что молва отнюдь не преувеличила сокровищъ Лоббса. Такъ точно: на столѣ изъ краснаго дерева находился огромный подносъ, и на подносѣ стояли: серебряный чайникъ, серебряная сливочница, серебряная сахарница, и даже чайныя ложечки, всѣ до одной, были изъ чистаго серебра. Блюдечки и чашечки, куда разливали чай, были всѣ до одной изъ чистаго китайскаго фарфора.

"Былъ только одинъ непріятный предметъ въ маленькой гостиной: это — молодой кузенъ Маріи Лоббсъ, родной братецъ Кэтъ, котораго Марія Лоббсъ попросту называла Генрихомъ. Казалось, онъ совершенно завладѣлъ вниманіемъ Маріи Лоббсъ, и они все время сидѣли другъ подлѣ друга. Нельзя, конечно, безъ трогательнаго умиленія видѣть родственную привязанность между молодыми людьми; но здѣсь, какъ и вездѣ, должны быть, въ нѣкоторомъ родѣ, свои опредѣленныя, правильныя границы, между тѣмъ какъ Марія Лоббсъ, очевидно, выходила изъ всякихъ границъ, оказывая слишкомъ нѣжное и даже исключительное вниманіе своему кузену.

"Послѣ чая Кэтъ предложила играть въ жмурки. Было очень весело; но по какому-то странному стеченію обстоятельствъ Натаніэль Пипкинъ весь вечеръ проходилъ съ завязанными глазами, и если случалось ему ловить двоюроднаго братца, онъ былъ почти увѣренъ, что найдетъ подлѣ него и двоюродную сестрицу. И хотя навязчивая кузина, такъ же, какъ и другія дѣвицы, безпрестанно кололи его спереди и сзади, тормошили его волосы и били по спинѣ, однакожъ Марія Лоббсъ никогда не подходила къ нему близко. Однажды случилось даже, — въ этомъ Натаніэль Пипкинъ готовъ былъ присягнуть, — случилось, что въ комнатѣ раздался довольно звучный поцѣлуй, и не было ни малѣйшаго сомнѣнія, что это дерзкій братецъ цѣловалъ свою кузину. Все это было странно, очень странно, и Богъ вѣдаетъ, что бы сдѣлалъ Натаніэль Пипкинъ, еслибъ вдругъ мысли его не были обращены на другіе странные предметы.

"Обстоятельствомъ, обратившимъ его мысли на другіе странные предметы, былъ громкій стукъ въ уличную дверь и затѣмъ — печальная увѣренность въ томъ, что стукъ этотъ производился сильною рукою самого старика Лоббса, который, совсѣмъ некстати и совершенно неожиданно, вздумалъ теперь воротиться домой, къ общему горю всѣхъ лицъ, игравшихъ въ жмурки. Старикъ Лоббсъ стучалъ безъ пощады, какъ какой-нибудь гробовщикъ, и бѣсновался безъ всякаго милосердія, какъ голодный тигръ. Лишь только костлявый подмастерье съ тонкими ногами сообщилъ эту горестную вѣсть, рѣзвыя дѣвушки мгновенно бросились въ спальню Маріи Лоббсъ, a двоюродный братецъ и Натаніэль Пипкинъ, за недостаткомъ лучшаго убѣжища, запрятались въ два шкафа, стоявшіе въ парадной гостиной. Затѣмъ Марія Лоббсъ и назойливая Кэтъ, затворивъ шкафы, поспѣшили привести комнату въ ея обыкновенный порядокъ и потомъ уже отворили уличную дверь старику Лоббсу, который между тѣмъ съ минуты на минуту стучалъ все сильнѣе и сильнѣе.

Старикъ Лоббсъ былъ, къ несчастью, очень голоденъ и, слѣдовательно, демонски сердитъ. Натаніэль Пипкинъ слышалъ ясно, какъ онъ ворчалъ и кричалъ на костляваго подмастерью съ тонкими ногами, когда тотъ суетливо бѣгалъ взадъ и впередъ и метался во всѣ стороны, исполняя приказанія грознаго хозяина. Но бѣшенство Лоббса не имѣло, повидимому, никакой опредѣленной цѣли: ему просто надо было выгрузить куда-нибудь и на что-нибудь накопившуюся желчь. Накрыли, наконецъ, на столъ, подали разогрѣтый ужинъ, поставили бутылку вина, и старикъ Лоббсъ мало-по-малу совсѣмъ угомонился. Послѣ ужина онъ поцѣловалъ свою дочку и потребовалъ трубку.

"Нужно теперь замѣтить, что колѣна м-ра Пипкина были устроены природой совершенно правильнымъ образомъ въ приличномъ разстояніи одно отъ другого; но какъ скоро онъ услышалъ, что старый Лоббсъ потребовалъ свою трубку, колѣни его подогнулись, задрожали, затряслись и, что всего хуже, начали колотить одно о другое, какъ будто собираясь уничтожить другъ друга. Въ томъ самомъ шкафу, гдѣ онъ стоялъ, на одномъ изъ желѣзныхъ крючковъ висѣла пѣнковая трубка въ серебряной оправѣ, та самая трубка, которую уже пять лѣтъ сряду, вечеромъ и утромъ, онъ видѣлъ въ широкой пасти старика. Молодыя дѣвушки побѣжали за трубкой внизъ, побѣжали за трубкой наверхъ, отыскивая трубку повсюду и тщательно избѣгая того мѣста, гдѣ, какъ онѣ знали, трубка была на самомъ дѣлѣ. Старикъ Лоббсъ бѣсновался и кричалъ. Наконецъ, онъ самъ принялся искать трубку, и демонъ надоумилъ его прямо подойти къ шкафу. Нечего и говорить, что маленькій человѣкъ, какъ м-ръ Пипкинъ, не могъ никакимъ способомъ придержать дверь изнутри, когда дюжій и широкоплечій старичина, м-ръ Лоббсъ, началъ отворять ее снаружи. Съ одного размаха растворились обѣ половинки двери, и передъ глазами старика очутился лицомъ къ лицу никто другой, какъ самъ м-ръ Пкпкинъ, трепетный и дрожащій съ головы до пятокъ. Великій Боже! Что за дикій огонь сверкнулъ въ глазахъ старика Лоббса, когда онъ выволокъ за шиворотъ бѣднаго Натаніэля и поставилъ его передъ собой!

"— Какого чорта вы тутъ дѣлаете? — закричалъ старикъ Лоббсъ страшнѣйшимъ голосомъ.

"И такъ-какъ Натаніэль Пипкинъ не могъ произнести никакого отвѣта, старикъ Лоббсъ принялся раскачивать его взадъ и впередъ минуты двѣ или три, вѣроятно, для того, чтобъ привести въ порядокъ его мысли.

"— За какимъ чортомъ вы влѣзли сюда? — ревѣлъ старикъ Лоббсъ, — ужъ не вздумали ли вы ухаживать за моею дочкой? — Не къ ней ли вы пришли?

"Вопросъ этого рода могъ быть предложенъ только ради шутки, потому что старикъ Лоббсъ никакъ не воображалъ, что школьный учитель осмѣлится забрать себѣ въ голову такую безразсудную мысль. Поэтому негодованіе его приняло страшный и отчаянный характеръ, когда бѣднякъ пролепеталъ:

"— Виноватъ, м-ръ Лоббсъ, вы угадали. Я точно пришелъ къ вашей прелестной дочкѣ. Я люблю ее, м-ръ Лоббсъ.

"— Какъ?… какъ?… — загорланилъ старикъ Лоббсъ, задыхаясь отъ припадка неистовой злобы, — и вы осмѣливаетесь говорить мнѣ это въ глаза, пустозвонный болванъ? Да я задушу… я… я…

"Какъ знать? Быть можетъ, старикъ Лоббсъ, проникнутый дикой злобой, въ самомъ дѣлѣ привелъ бы въ исполненіе эту страшную угрозу, еслибъ, къ счастью, онъ не былъ остановленъ другимъ загадочнымъ явленіемъ, котораго онъ тоже совершенно не ожидалъ. Двоюродный братецъ, выступая изъ другого шкафа, подошелъ твердымъ шагомъ къ старику и сказалъ: