Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

— Гдѣ же м-ръ Поттъ? — спросила м-съ Львица Гонтеръ, собирая вокругъ себя знаменитыхъ львовъ.

— Здѣсь я, сударыня, — отвѣчалъ редакторъ, выходя изъ отдаленнаго конца павильона. Безъ этого приглашенія хозяйки онъ рисковалъ остаться голоднымъ на весь день.

— Почему вы къ намъ не придете? — продолжала м-съ Львица Гонтеръ.

— Пожалуйста, не безпокойтесь о немъ, — сказала м-съ Поттъ обязательнымъ тономъ, — вы напрасно принимаете на себя лишнія хлопоты, м-съ Гонтеръ. — Вѣдь тебѣ хорошо тамъ. мой милый, не правда ли?

— Очень хорошо, мой ангелъ, — отвѣчалъ несчастный Поттъ, сдѣлавъ кислую гримасу.

Бѣдный супругъ! Повелительный взглядъ м-съ Поттъ уничтожилъ мгновенно его могущество и силу, и орудіе казни, которое онъ держалъ въ своихъ рукахъ, становилось теперь ничтожной игрушкой въ присутствіи повелительной супруги.

М-съ Львица Гонтеръ бросала вокругъ себя торжественные взгляды. Графъ Сморльторкъ погруженъ былъ въ созерцаніе роскошныхъ блюдъ; м-ръ Топманъ усердно угощалъ раковымъ салатомъ знаменитыхъ львицъ, обнаруживая высокую степень граціозности, столь свойственной испанскимъ бандитамъ; м-ръ Снодграсъ, искусно отстранивъ молодого джентльмена, поставлявшаго критическія статьи для итансвилльской «Синицы», объяснялъ патетическія мѣста молодой красавицѣ, завѣдывавшей стихотворнымъ отдѣломъ на страницахъ «Синицы»; м-ръ Пикквикъ любезничалъ и насыщался, занимая одно изъ самыхъ почетныхъ мѣстъ подлѣ самой хозяйки. Отборный кружокъ былъ, повидимому, сформированъ вполнѣ, и не было недостатка ни въ одной особѣ; но вдругъ, къ общему изумленію, м-ръ Левъ Гонтеръ, стоявшій до сихъ поръ y дверей, — его обязанностью всегда было стоять y дверей, — бойко выступилъ на сцену и проговорилъ суетливымъ тономъ:

— Фицъ-Маршалъ, душенька, Фицъ-Маршалъ…

— Ахъ, какъ это кстати! — сказала м-съ Львица Гонтеръ, — поторопись, мой другъ, очистить дорогу для м-ра Фицъ-Маршала. Пусть онъ идетъ прямо къ намъ: мнѣ надобно побранить м-ра Фицъ-Маршала за его слишкомъ поздній визитъ.

— Раньше не могъ, м-съ Гонтеръ, — отвѣчалъ голосъ изъ толпы, — тьма народу… комната биткомъ… запыхался, усталъ… пробираюсь.

Ножъ и вилка выпали изъ рукъ президента Пикквикскаго клуба. Онъ взглянулъ черезъ столъ на бандита въ зеленой курткѣ: м-ръ Топманъ дрожалъ какъ въ лихорадкѣ и смотрѣлъ съ такимъ отчаяннымъ видомъ, какъ будто земля готова была разступиться подъ его ногами.

. — Уфъ! — продолжалъ м-ръ Фицъ-Маршалъ, пробираясь сквозь густую толпу турокъ и всадниковъ, отдѣлявшихъ его отъ стола, гдѣ сидѣли знаменитѣйшіе львы: — демонскій раутъ!.. вытерли, выгладили, выутюжили… ни морщинки на мундирѣ, лучше всякой прачки… Ха, ха, ха! Странный катокъ… истерся… гладокъ, какъ налимъ… уфъ!

Продолжая стрѣлять этими и подобными стенографическими сентенціями, молодой человѣкъ въ костюмѣ флотскаго офицера подошелъ къ столу, и озадаченные пикквикисты увидѣли передъ собой м-ра Альфреда Джингля.

Лишь только взялъ онъ и пожалъ протянутую руку м-съ Львицы Гонтеръ, глаза его столкнулись съ пылающими очами президента Пикквикскаго клуба.

— Скверный анекдотъ! — воскликнулъ м-ръ Джингль.

— Совсѣмъ забылъ… ждетъ почтальонъ… надо расквитаться… сейчасъ ворочусь.

— Зачѣмъ вамъ безпокоиться самимъ? — перебила м-съ Львица Гонтеръ, — Предоставьте этотъ трудъ лакею или, всего лучше, моему мужу.

— Нѣтъ, нѣтъ… лучше самъ… мигомъ назадъ.

И съ этими словами м-ръ Джингль снова исчезъ въ густой толпѣ.

— Позвольте спросить васъ, м-съ Гонтеръ, — сказалъ взволнованный м-ръ Пикквикъ, выдвигаясь изъ-за стола, — кто этотъ молодой человѣкъ и гдѣ онъ живетъ?

— М-ръ Фицъ-Маршалъ, единственный представитель древняго и знатнаго рода, — отвѣчала м-съ Львица Гонтеръ, — мнѣ будетъ очень пріятно познакомить васъ, м-ръ Пикквикъ. Графъ будетъ отъ него въ восторгѣ.

— Да, да, — сказалъ скороговоркой м-ръ Пикквикъ, — но гдѣ онъ живетъ?

— Онъ остановился въ Бери, въ гостиницѣ "Вѣстникъ".

— Въ Бери?

— Да, за нѣсколько миль отъ Итансвилля. — Что съ вами, м-ръ Пикквикъ? Надѣюсь, вы не думаете оставить насъ такъ скоро?

Но, прежде чѣмъ м-съ Львица Гонтеръ кончила свою рѣчь, м-ръ Пикквикъ, задыхаясь отъ внутренняго волненія, погрузился въ густую толпу и благополучно вышелъ въ садъ, гдѣ черезъ нѣсколько минутъ присоединился къ нему м-ръ Топманъ.

— Наглецъ! Негодяй! — говорилъ м-ръ Пикквикь.

— Дѣлать нечего теперь, — сказалъ м-ръ Топманъ, — ушелъ!

— Я буду преслѣдовать его!

— Преслѣдовать! Гдѣ?

— Въ Бери, — отвѣчалъ вполголоса м-ръ Пикквикъ, — почему знать, какой злой умыселъ лежитъ теперь на его душѣ? Онъ обманулъ почтенное семейство, и мы отчасти были невинной причиной его безсовѣстной продѣлки. Мой долгъ — отнять y него средства вредить своимъ ближнимъ. Я обличу негодяя, обезоружу, уничтожу, разорву. Самуэль! Гдѣ мой слуга?

— Здѣсь, сэръ, передъ вашей особой, какъ листъ передъ травой, — откликнулся м-ръ Уэллеръ, выплывая изъ-за ближайшей палатки, гдѣ онъ философствовалъ за бутылкой мадеры и голландскимъ сыромъ, — здѣсь, сэръ, вашъ слуга, гордый титуломъ и почетомъ, какъ говаривалъ Живой Скелетъ {Въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ въ Лондонѣ показывалъ себя за деньги какой-то голодный французъ, прозванный "живымъ скелетомъ". Привольная жизнь въ британской столицѣ не пошла ему въ прокъ: онъ пополнѣлъ, растолстѣлъ и, лишенный черезъ это единственнаго источника своего дохода, умеръ съ голода. Прим. перев.}, когда глазѣли на него праздные зѣваки.

— Слѣдуй за мною, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, устремивъ пристальный взглядъ на Самуэля. — Топманъ, вы можете пріѣхать въ Бери, какъ скоро получите отъ меня письмо. До свиданія.

Всѣ убѣжденія и просьбы оказались безполезными: м-ръ Пикквикъ былъ разгнѣванъ, и душа его алкала мести. М-ръ Топманъ принужденъ былъ воротиться одинъ въ парадный павильонъ. Черезъ часъ его мрачныя воспоминанія совсѣмъ разсѣялись и потонули въ бутылкѣ шампанскаго.

М-ръ Пикквикъ и Самуэль Уэллеръ, засѣдая на имперіалѣ дилижанса, подвигались къ городу Бери.

Глава XVI. Обильная разнообразными приключеніями, многосложная, запутанная

Никогда въ цѣломъ году природа не обнаруживаетъ на мой взглядъ такихъ прелестей, какъ подъ конецъ лѣта, съ послѣднихъ чиселъ іюля до первыхъ сентября. Весна прекрасна, спора нѣтъ, май лучезаренъ и цвѣтущъ; но красота весны возвышается ея контрастомъ съ опустошительной зимой. Августъ отнюдь не имѣетъ такихъ выгодъ. Наступаетъ онъ, когда передъ нашимъ физическимъ и умственнымъ взоромъ рисуются зеленыя поля, лазурь неба и пахучіе цвѣты, когда снѣгъ и ледъ, плаксивый вѣтеръ, буря и свирѣпые морозы совсѣмъ удалились отъ нашихъ воспоминаній, какъ будто суждено имъ навсегда исчезнуть съ лица земли: и при всемъ томъ очарователенъ августъ мѣсяцъ! Огороды и поля смутно жужжатъ суетливымъ шумомъ труда; деревья тяготѣютъ подъ толстыми гроздьями плодовъ, склоняющихъ къ землѣ ихъ длинныя вѣтви; сжатый хлѣбъ, граціозно складенный въ снопы, волнующіеся при каждомъ переливѣ свѣта, окрашиваетъ весь ландшафтъ золотистымъ цвѣтомъ, какая-то сладостная нѣга распространяется въ атмосферѣ надъ всей землей, и это успокоительное вліяніе распространяется даже на крестьянскія телѣги, замѣтныя только для глазъ на сжатой нивѣ, но которыхъ не можетъ слышать ухо вслѣдствіе ихъ медленнаго движенія по ровной и мягкой почвѣ.

Какъ только быстрый экипажъ несется мимо полей и огородовъ, окаймляющихъ дорогу, группы женщинъ и дѣтей, собирающихъ плоды, прекращаютъ на минуту свою работу и, заслоняя загорѣлое лицо пыльною рукою, съ напряженнымъ любопытствомъ смотрятъ на проѣзжихъ, между тѣмъ какъ въ это же мгновеніе какой-нибудь черномазый пузырь, котораго мать не могла оставить дома, карабкается по краямъ корзинки, гдѣ его уложили, высовываетъ голову и визжитъ отъ полноты душевнаго восторга. Жнецъ машинально роняетъ серпъ и, скрестивъ руки, слѣдитъ любопытнымъ взоромъ за быстрымъ движеніемъ колесъ, a рабочая лошадь бросаетъ сонливый взглядъ на красивыхъ коней и, повидимому, разсуждаетъ про себя: "любо, братцы, издали посмотрѣть на вашу упряжь, но куда пріятнѣе ходить здѣсь, по мягкой землѣ, медленнымъ и ровнымъ шагомъ". Вы обогнули уголъ дороги и оглянулись назадъ: женщины и дѣти принялись опять за свою работу, жнецъ поднялъ серпъ, карапузикъ упалъ въ корзинку, лошадь двинулась впередъ, и все пошло своимъ обычнымъ чередомъ на плодоносной нивѣ.

Сцена въ этомъ родѣ оказала могущественное вліяніе на благоустроенную душу президента Пикквикскаго клуба. Рѣшившись обличить злодѣя, скрытаго подъ маской Фицъ-Маршала, онъ сидѣлъ сначала задумавшись и молча, погруженный въ средства относительно достиженія своей филантропической цѣли. Мысль, что этотъ негодный Джингль распространяетъ всюду развратъ и зловредный обманъ, не давала ему покоя. Мало-по-малу, однакожъ, вниманіе его обратилось на окружающіе предметы, и онъ всею душою погрузился въ лоно природы. На половинѣ пути м-ръ Пикквикъ рѣшительно повеселѣлъ и даже вступилъ въ разговоръ со своимъ слугой.