Проклятие Лермонтова - Лин фон Паль

7. Тело убитого поручика Лермонтова по чьему приказанию и в какое время после происшествия привезено с места случившейся дуэли на его квартиру? – Кто именно из людей ездил за телом?

Ответ: Мне неизвестно, в какое время взято тело убитого поручика Лермонтова. Простившись с ним, я тотчас же возвратился домой; послал человека за своей черкеской, которая осталась на месте происшествия, – чтобы явиться в ней к коменданту. Об остальном же и до сих пор ничего не знаю.

8. Кто из вас прежде сделал вызов на дуэль? Секунданты Глебов и князь Васильчиков употребляли ли средства к примирению вас ссорющихся и кто из вас не склонился на миролюбие?

Ответ: Вследствие этих слов Лермонтова: «Вместо пустых угроз и проч. – которые уже были, некоторым образом, – вызов, – я на другой день, требовал от него формального удовлетворения. Васильчиков и Глебов старались всеми силами помирить меня с ним; но, так как они не могли сказать мне ничего от его имени, а только хотели уговорить меня взять назад вызов, я не мог на это согласиться. Я отвечал им: что я уже сделал шаг к сохранению мира, за три недели перед тем; прося его оставить свои шутки; что он пренебрег этим, и что, сверх того, теперь уже было поздно, когда он сам надоумил меня в том, что мне нужно было делать. В особенности я сильно упирался на совет, который он мне дал накануне, и доказывал им, что этот совет был не что иное, как вызов. После еще нескольких попыток с их стороны – они убедились, что уговорить меня взять назад вызов – есть дело невозможное.

Сохранилось два варианта черновых ответов Мартынова. Между ним и арестованными секундантами постоянно велась переписка, Мартынов, судя по всему, полностью следовал их советам. Некоторые вопросы заставляли Мартынова несколько раз переписывать ответы и подыскивать нужные слова. Эти вопросы я и приведу по черновым записям. Сначала первый вариант ответа, затем – второй, согласованный с секундантами, – соответственно ответ а) и ответ б).

В ответе на первый вопрос разночтений не было. Но с ответа на второй вопрос разночтения уже появляются.

На вопрос № 2:

а) Условлено было между нами сойтись на место к 61/2 часам. – Я выехал немного ранее из своей квартиры верхом – свои беговые дрожки дал Глебову. Он, Васильчиков и Лермонтов догнали меня уже по дороге. – Лермонтов был также верхом. – Кроме секундантов и нас двоих, никого не было на месте дуэли и никто решительно не знал об ней.

б) Условлено было между нами сойтись на место к 61/2 часам пополудни. – Я выехал немного ранее из своей квартиры верхом; – беговые дрожки свои дал Глебову. – Он, Васильчиков и Лермонтов догнали меня уже на дороге. [……] последние два были также верхом. – Кроме секундантов и нас двоих, никого не было на месте дуэли и никто решительно не знал об ней.

(Заметьте: Мартынову посоветовали быть осторожнее с указанием, как они ехали на поединок. Сначала он сажает в дрожки (как и было, наверное, на самом деле) Глебова с Васильчиковым. Но по дуэльным правилам секунданты противников не могут ехать на одних дрожках, это расценивается как сговор.)

На вопрос № 3:

а) Мы стрелялись по левой стороне горы на дороге, ведущей в какую-то Колонку, вблизи частого кустарника. – Был отмерен барьер в 15 шагов и от него в каждую сторону еще по десяти. Мы стали по крайним точкам. – Условия дуэли были: 1-е. Каждый имеет право стрелять когда ему угодно, стоя на месте или подходя к барьеру. – 2-е. Осечки должны были считаться за выстрелы. 3-е. После первого промаха [……….] противник имел право вызвать выстрелившего на барьер. – 4-е. Более трех выстрелов с каждой стороны не было допущено по условию. – Я сделал первый выстрел с барьера.

б) Мы стрелялись по левой стороне горы – на дороге ведущей в какую-то Колонку, вблизи частого кустарника. Был отмерен барьер в 15-ть шагов и от него в каждую сторону еще по десяти. – Мы стали на крайних точках. – По условию дуэли, каждый из нас имел право стрелять когда ему вздумается – стоя на месте или подходя к барьеру. – Я первый [выстрелил с барьера] пришел на барьер. —

дополнение: ждал несколько времени выстрела Лермонтова, потом спустил курок.

(Заметьте: Мартынов не видит ничего опасного в том, чтобы озвучить условия дуэли, но товарищи тут же его поправляют – ни в коем случае не говорить об условии трех выстрелов (условие было смертоносным – стрельбы шли по три попытки кряду, пока не «увенчаются успехом»). Еще он поправляет свое «сделал первый выстрел с барьера» на «первым пришел на барьер» и ждал и т. д.)

На вопрос № 4:

а) Я и Лермонтов ехали верхом на назначенное место. – Васильчиков и Глебов на беговых дрожках. – Проводников у нас не было: лошадей мы сами привязали к кустарникам, а дрожки поставили в высокую траву по правой стороне дороги.

б) Как уже было сказано выше: Я [и] Лермонтов и Васильчиков ехали верхом на назначенное место; – [Васильчиков и] Глебов на беговых дрожках. – Проводников у нас не было. – Лошадей мы сами привязали к кустарникам, а [беговые] дрожки поставили в высокую траву по правой стороне дороги.

(Заметьте, здесь он поправляет ту же погрешность: Глебов и Васильчиков не могут сидеть в одних дрожках. Интересно и другое: если дрожки имелись, почему они не могли вывезти тело Лермонтова сразу, а секунданты ездили искать телегу в городе?)

На вопрос № 5:

Для прислуги у меня находятся: камердинер мой Илья, повар Иван и казачок Ермошка (все трое крепостные).

На вопрос № 6:

а) С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, чтобы не сказать мне чего-нибудь неприятного. – Остроты, колкости, насмешки на мой счет, одним словом все, чем только можно досадить человеку, не касаясь до его чести. – Я показывал ему [сколько] [как] как мог, что не намерен [служить ему] [быть для него] мишенью для его ума, но он делал, как будто не замечает. – Во время его болезни, недели три тому назад, я говорил с ним об этом откровенно, просил его перестать […….] и продолжал свои шутки [как я принимал его шутки] и хоть он не обещал мне ничего, отшучиваясь и в свою очередь предлагая мне [в свою очередь] смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней. – Потом опять взялся за прежнее. – На вечере у Верзилиных за два дня до дуэли он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая, явно желая мне досадить. – Я решился положить этому конец. – При выходе от Верзилиных я удержал его за руку, чтобы он шел рядом со мной, остальные все были уже впереди. – Тут я сказал ему, что я прежде просил его [перестать] прекратить эти несносные для меня шутки, но что теперь я предупреждаю его, что если он еще раз вздумает [еще раз] избирать меня [пищей] предметом для свое[го] й [ума] остроты, – то я заставлю его перестать. – Он не давал мне кончить и [отвечал] повторял несколько раз сряду. – [Вместо угроз я лучше советовал бы тебе приступить к делу. – Ты [не] знаешь, что я никогда не отказываюсь от дуэлей. – А тон твоей проповеди мне что [бы] я не говорил ему этим тоном,] ему тон моей проповеди не нравится, что я не могу запретить ему говорить про меня то, что он хочет, и в довершенье сказал мне: [……]. Вместо пустых угроз ты гораздо лучше бы сделал, если бы действовал. – Ты знаешь, что я никогда не отказыва[лся]юсь от дуэли, [и теперь я к твоим услугам] так ты никого этим не испугаешь. – В это время мы подошли к его дому, я сказал ему, что в таком случае пришлю к нему своего секунданта, и возвратился к себе. – Раздеваясь, я сказал человеку, чтобы он попросил ко мне Глебова, когда он придет домой. Через четверть часа вошел ко мне в комнату Глебов. Я объяснил ему, в чем дело, просил его быть моим секундантом и по получении от него согласия сказал ему, чтобы он на другой же день [пораньше] с рассветом отправился [с вызовом] к Лермонтову. – Глебов попробовал было меня уговаривать, но я решительно объявил ему, что он из слов самого же Лермонтова увидит, что в сущности не я вызываю, но меня вызывают, и что потому с моей стороны не может быть сделано ни одного шагу к примирению.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});