Идеальный враг - Михаил Кликин

– Занятно, – сказал Павел. – И где же она сейчас? Наверное, у меня за ухом? Или в кармане?

– Они может оказаться где угодно, – сказал Гнутый. – Но в действительности она по-прежнему у меня. – Он пошевелил пальцами, и монета возникла у него в руке.

– Понял, где надо прятать мелкие вещи? – спросил Гнутый.

– В руке?

– Точно! Если умеючи, то ее никто не отыщет!

– Научишь?

– Без проблем. А знаешь, кто мне показал этот трюк? Шайтан! До военной службы он был карманником.

– Да ну? – удивился Павел.

– Точно говорю! Таких ловкачей, как он, я в своей жизни не встречал, – Гнутый вернул монету хозяину. Сказал с легкой завистью в голосе:

– Все-таки она тебе помогает!

– Это ты о чем?

– Да все о том же! Я вот хота отдал доктору, и удача от меня сразу же отвернулась. Сколько лет я таскал мясо своей зверюге? И ничего, никто не замечал или же смотрели сквозь пальцы. А тут! Эх! Стали обыскивать, а у меня с собой отборные куски экстерра! С поличным взяли… Так что мне срок побольше вашего выйдет.

– На много ли? Если уж нам неподчинение приказа вменяют в вину, убийство офицера и его сопровождающих… Что там за какие-то куски мяса добавят? Мизер, мелочь!

Гнутый покачал головой, сказал назидательно:

– Нет, Писатель! На войне мелочей не бывает!

Павел посмотрел на свою монетку.

Пять копеек. Мелочь! Что на нее можно было купить раньше? А теперь на нее и вовсе ничего не приобретешь. Теперь не каждый вспомнит, что когда-то деньги такие были: рубли и копейки.

Павел кончиком указательного пальца провел по ребру монеты.

Мелочь…

Но ведь никому он сейчас не отдаст этот металлический кругляш. Не продаст. Ни за какие деньги!

Так что прав Гнутый: на войне мелочей не бывает.

2

Их еще неоднократно вызывали на допросы. Не всех поочередно, единым потоком, как в первый раз. Теперь работали с каждым отдельно, с кем-то больше, с кем-то меньше. Капрала Некко почему-то вообще не трогали.

Обычно вызывали, чтобы уточнить кое-какие детали. Показывали видеозаписи, просили прокомментировать отдельные моменты, пояснить что-нибудь. Подсовывали бумаги: протоколы, показания, еще что-то. Иногда устраивали очные ставки. Это была единственная возможность увидеть товарищей, и потому допросы перестали быть тягостной обязанностью. Каждый раз, когда кого-то вели в конец коридора к железной двери, он надеялся встретить там добрых знакомых.

И все же, чаще всего, в неуютной комнате поджидали враги.

Теперь сомнений практически не осталось ни у кого – суровое наказание было неотвратимо.

Вся вина возлагалась на десантников.

И они уже почти смирились с этим.

3

– Рядовой Голованов!

– Я, – нехотя откликнулся Павел.

– На выход! – Охранник уже открывал замок…

На этот раз Павла вел один конвоир. То ли людям из службы внутренней безопасности надоело бродить по голому коридору, и они решили, что тюремщик справится и без них, то ли они были заняты сейчас чем-то неотложным, то ли еще что случилось…

В комнате для допросов стоял все тот же высокий шаткий стул, и все так же остро бил в глаза свет, и стояли охранники, похожие на истуканов. Но вот голос, звучащий из-за стола, с незримой половины комнаты, был другой:

– Здравствуйте, присаживаетесь.

Павел забрался на стул. Он уже привык к нему и больше не опасался потерять равновесие; теперь, сидя на этом стуле, он ощущал себя вполне комфортно.

– Вы можете убрать эту иллюминацию? – сказал голос, обращаясь явно не к Павлу.

Направленный в лицо свет погас, но ослепленный Павел все равно не мог разобрать, кто там сегодня сидит за столом.

– Спасибо, – удовлетворенно сказал голос. – И пожалуйста, уберите охрану.

Тотчас в белой стене открылась узкая неприметная дверь. Истуканы ожили, шагнули в темный проем. В комнате сразу сделалось просторно.

– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно сказал голос.

Павел, понимая, что происходит что-то необычное, вновь ощутил неудобство. Стул под ним опять сделался шатким. Неуверенность заставила сжаться сердце, волнение высушило горло.

Глаза постепенно привыкали к новому освещению.

– Вы знаете, зачем вам вызвали? – спросил голос.

– Боюсь ошибиться, – осторожно сказал Павел.

– Мы хотим поговорить с вами о капрале Некко и о рядовом Курте.

– Да? – Павел насторожился. Он уже видел, что в мягких креслах напротив него восседают два высоких человека. Одеты они были в строгие костюмы темно-серого цвета. На рукавах – белые круги – крупные, сразу бросающиеся в глаза. На середине столешницы лежали очки с дымчатыми стеклами.

И Павел вдруг услышал голос Зверя:

«…И теперь эти самые яйцеголовые умники из Невады зачем-то прибыли к нам. Для чего? У тебя есть какие-то мысли по этому поводу, Писатель?..»

Голос звучал в голове так явственно, что Павел вздрогнул.

«…их совсем не интересовало мое дело. Они спрашивали лишь о Курте. О том, как он себя вел. Не заметил ли я чего-то странного в его поведении…»

– Что-то не так? – поинтересовался один из незнакомцев.

– Все нормально, – сказал Павел. – Просто здесь прохладно.

– Хорошо, тогда начнем. Вас зовут Павел?

– Да. Рядовой Голованов. Павел Голованов.

– Меня зовут доктор Смит. Джон Смит. Моего товарища – агент Смит. Джозеф Смит. Конечно, эти имена я придумал только что. Вы ведь должны как-то нас называть.

– Мне нравятся ваши имена, – сказал Павел. – Их очень легко запомнить.

Доктор Смит весело рассмеялся, словно услышал великолепную шутку. Агент Смит, напротив, нахмурился.

– Я не буду задавать риторические вопросы, – отсмеявшись, сказал Джон Смит. – Нам известно, как давно вы знакомы с капралом Некко и рядовым Куртом, мы представляем, какие у вас с ними были отношения. Нас интересует лишь то, что мы не знаем. Вы готовы помочь нам?

– Это первый риторический вопрос, – сказал Павел. И Джон Смит опять залился смехом.

Павел внимательно разглядывал своих необычных собеседников. Гадал, кто они. Ученые из какой-то организации, стоящей выше UDF? Агенты какой-то засекреченной спецслужбы? Несомненно, эти люди преисполнены уверенности в себе. Они отдают распоряжения, не сомневаясь, что все будет тотчас исполнено. Значит за ними стоит какая-то реальная сила, значит у них есть власть.

– Скажите, вы заметили что-то странное в поведении рядового Курта? – успокоившись, спросил Джон Смит.

– Он весь был странный, – сказал Павел, не собираясь особенно распространяться на эту тему. Мало ли что вытянут из него два незнакомца?

– Он мог заглядывать в будущее?

Павел помедлил. Вспомнил, что уже говорил об этом на самом первом допросе, решил, что противоречить себе нет смысла.

– Возможно.

– В чем это выражалось?

– В его предсказаниях.

– Вы можете пояснить подробней?

– Мне не нравится поднятая вами тема, – честно признался Павел.

– Почему?

– По двум причинам. Во-первых, я начинаю чувствовать себя предателем, когда рассказываю что-то о своих товарищах. Во-вторых, я никогда не верил в пророчества, волшебство и прочую чушь. И мне сложно рассказывать то, во что я сам не могу поверить. Морально сложно, понимаете? Тяжело. Факты противоречат моим убеждениям.

Смиты переглянулись.

– Послушайте, Павел, – сказал Джон Смит. – Нас не интересует преступление, совершенное вами или вашими товарищами. Мы допускаем даже, что вы не виноваты. Нам нет до этого дела. Мы стоим несколько выше, понимаете, о чем я?

– Не совсем.

– Я просто хочу, чтобы вы поняли: рассказанное вами не повредит никому из ваших друзей.

– Но и не поможет, – сказал Павел.

– Мы работаем на все человечество, – сказал Джозеф Смит. Он выдержал паузу, давая понять, что это не просто слова. – Мы – те, кто заботится о планете. И вы должны нам помочь. – Он двумя пальцами коснулся белой круглой нашивки на рукаве. Сказал торжественно, словно клятву давал: – Мы делаем общее дело. Великое дело.

– Так что давайте разговаривать откровенно, – подхватил Джон Смит. – И не бойтесь, предателем вы не станете. Я вам это обещаю…

Несколько минут Павел молчал, глядя на лица загадочных агентов. Его не торопили. Ему дали время на обдумывание.

И он решился. Кивнул, сказал:

– Хорошо. Вы спрашивали о Курте, о его предсказаниях. Я отвечу. Он предугадывал нападения экстерров. Он предсказал смерть бойца на ринге. Он много чего предчувствовал. Его прозвали Прорицателем.

– Скажите, он отличался чем-то от обычного человека? Бросалось ли что-то в глаза?

– Он был какой-то… неловкий…

– А что более глубинное, коренное? – осторожно спросил Джон Смит.

– О чем это вы?

– Не возникало ли у вас сомнений, – Джон Смит покрутил в воздухе пальцами, – что Курт… эээ… не обычный человек… или, скажем, не совсем человек…

– Постойте! – кажется, Павел начал понимать, к чему клонят эти люди. – Уж не хотите ли вы сказать, что Курт – это… – Он подался вперед, пытаясь в глазах собеседников прочесть ответ на неоконченый вопрос.