Однажды в СССР - Гатин Игорь

И опять собеседник озвучивал его мысли. Это была неприятная правда, от которой никуда не деться, а надо собираться с духом и отвечать.

– Хорошо. Ты прав. Будем действовать. Если поможешь решить вопрос, я закрою твои проблемы с Табаком.

Пацан только кивнул головой.

* * *

Она лежала на животе, уткнувшись в подушку, и плакала, а он курил и молча гладил её волосы. Матовый изгиб спины, выпуклая попа с зажатой между ног простынёй – она выглядела очень соблазнительно в свете уличного фонаря за окном. Он ждал. Наконец, она подняла припухшее, заплаканное, но всё равно прекрасное лицо и спросила:

– Но ты всё равно будешь меня любить?

– Конечно, дурочка. Ты же ради меня это делаешь. Ради нашего будущего.

Она, всё ещё всхлипывая, прижалась щекой к его сильной руке, густо поросшей мягкими волосами, и так замерла, наслаждаясь короткими мгновениями счастья. То, что он заставлял её делать, было ужасно. Точнее, не заставлял, но всё равно это происходило помимо её воли. Он просил, но просил так, будто они расстанутся, если она не выполнит его просьбу. Ей казалось, что она никогда не сможет этого перенести, но любовь давала ей силы. И, когда старый, жирный боров тёрся о неё своей потной тушей, она думала только о нём – своём любимом, которого столько ждала, надеялась, верила и наконец нашла. А сейчас она была на седьмом небе от счастья – они вдвоём, он её любит, и у них вся ночь впереди. А мечталось, что вся жизнь. И ради своей мечты она будет терпеть эту мерзость. Любимый уверяет, что осталось совсем чуть-чуть.

– Но осталось ведь совсем немного, правда?

– Конечно! Ты должна сделать так, чтобы он поделился с тобой своей проблемой, рассказал, что собирается делать. Скажи, что он выглядит уставшим и озабоченным, надо расслабиться, предложи выпить. А когда наберётся, спроси, что его беспокоит. Главное, выясни, собирается ли он писать заяву. Сама предложи ему обратиться в милицию и послушай, что скажет. А в конце, как бы подумав, скажи, что деньги не стоят того, чтобы из-за них так мучиться и переживать, что лучше отдать и забыть, а ты и без денег будешь его любить, потому что он умный и настоящий мужик. Скажи, что мечтаешь уехать с ним в Сочи, когда всё закончится.

– Ой, я не хочу с ним в Сочи!

– Да и не надо, глупенькая! В Сочи ты уедешь со мной! А ему просто надо повесить морковку перед носом, показать, что жизнь не заканчивается, когда расстаются с деньгами. А главное, что ты с ним не из-за денег!

– Но это всё равно как-то плохо выглядит. Я себя презираю, когда думаю об этом.

– Любимая, если я не отдам эти деньги, меня просто убьют!

– Ой, не говори так! Я всё сделаю. Обещаю!

– Я люблю тебя.

– И я тебя люблю. Больше жизни!

* * *

– Главное, ничего не говорите. Только подтвердите, что платите мне за охрану уже полгода. С тех пор как у нас случился конфликт в вашем кабинете. И всё! Никаких подробностей – что, как, почему. Просто: плачу каждый месяц вот ему за охрану. С ним и разговаривайте!

Ромка был за рулём своей «семёрки». Зуев сидел рядом. Больше в машине никого не было. Но за ними на некотором удалении следовала зуевская «Волга» с потушенными фарами. Чёрная машина сливалась с темнотой вокруг и была почти незаметна.

Вскоре они подъехали на песчаный карьер за Купавной. Место встречи выбирала та сторона. Оно было дикое и безлюдное. «Волга» остановилась за ними. Из темноты напротив дважды моргнули фары, и Ромка скомандовал выходить. У Зуева реально тряслись поджилки, и он уже бессчётное количество раз пожалел, что согласился приехать в это страшное место. Но теперь деваться было некуда, и он начал тяжело выбираться из машины. Из такси напротив тоже вышли два человека. Других машин или людей вокруг не наблюдалось, впрочем, вокруг хватало кустов или оврагов, где мог спрятаться целый взвод.

Сошлись, и какое-то время стороны изучали друг друга. Ромка видел перед собой довольно точно описанных Зуевым бандитов. Один – высокий, худощавый, с красивым подвижным лицом, которое при других обстоятельствах наверняка располагало к нему. Второй – ещё выше и выглядел как большая сильная обезьяна со скошенным лбом и глубоко посаженными маленькими глазками, которые подозрительно их сверлили. Наконец, первый довольно пренебрежительно поинтересовался, обращаясь к Ромке:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ты кто?

– Рома-Фарт. А ты кто?

Красавчик проигнорировал вопрос.

– Лавэ привезли?

– Нет.

– Почему? Ты знаешь, что тебе за это будет? – на сей раз обращаясь к директору. У того внутри всё сжалось.

– Ничего ему не будет, потому что ты будешь иметь дело со мной, – совершенно спокойно перебил пацан.

– Ты вообще кто? – заводясь. – Я не слыхал такой кликухи. Болт, а ты? – Оп! Прокололся! – верзила отрицательно покачал головой. – Пусть выходят, кого вы там привезли!

– Командовать будешь у себя на кухне.

В ответ неожиданная и мощная подсечка. И Ромка оказывается на попе, а над головой звёздное небо и оскаленное от ярости лицо, больше не выглядящее красивым:

– Убью, салабон!

Дружно хлопают дверцы «Волги» сзади, и с рёвом «Мочи их!» Хрущ первым опоясывает Артиста цепью. Тот валится как подкошенный, не успев достать пистолет. Болт как лев бросается на подмогу, но куда там – нападающих больше, и они, не задумываясь, орудуют железом. Кажется, победа близка, кто-то уже за волосы достаёт из-за руля такси несчастного Фёдора, кто-то пинает поверженных врагов. Джин зачем-то методично вздымает и снова опускает монтировку на голову распластанного Болта. Но тут из ближайшего оврага на помощь поверженным спешит неожиданная подмога.

Не успевают вновь появившиеся ввязаться в процесс, как раздаётся выстрел, и Джин, с поднятой над головой монтировкой, сначала удивлённо замирает, а потом медленно опускается на землю. Стрелял Артист. Голова у него пробита и кровь заливает правый глаз, но промахнуться с трёх метров он и с одним глазом не мог. Ромка ногой выбивает пистолет из ослабевшей руки, мгновенно подхватывает его и приставляет к залитой кровью голове. Он в состоянии аффекта и вот-вот нажмёт на курок, но тут раздаётся прерывистый от бега, но тем не менее властный голос:

– Остынь, пацан! – крупная тёмная фигура, также с пистолетом в руке, выделяется среди подоспевших. – Я – Север! Завязали мочилово!

Ромка опускает оружие. Все окружают Джина.

Он смотрит вверх широко раскрытыми глазами, не видя склонившихся над ним лиц. Во взгляде застыло удивление, он так и не понял, зачем жил и почему уходит.

Под ним тело Болта, вместо черепа – кромешное месиво, пульс можно не считать.

В этот момент взревел мотор «Волги», она круто развернулась и, подпрыгивая на кочках, понеслась прочь.

– Ушёл, гад! – это произнёс Север. Среди оставшихся не оказалось Зуева.

– Два трупа и один тяжёлый, – подвёл итог он же, осмо трев Артиста, который был без сознания. – Этих надо похоронить по-человечески, а этого – спасать. Чтобы не запалиться, понадобятся бабки, и немаленькие. Заплатит за всё эта гнида, – он махнул рукой в сторону скрывшейся машины. – Кто у вас старший?

– Я.

– Ты знаешь, где его искать?

– Да.

– Мы поедем с тобой вдвоём и решим вопрос. А вы, – он махнул рукой остальным, – все поезжайте на хату. Этих – в подвал и обложить льдом. Ему привезёшь лепилу. Отвечаешь за его жизнь головой, – это одному из подручных. Тот лишь кивнул. Чувствовалось, что дисциплина в банде на высоте. – И ещё. Никому не пить, из дома не выходить и у окон не маячить. Хозяйку слушаться. Ждать нашего приезда. Это всех касается.

Все, в том числе пензенские, закивали головами. Севера невозможно было ослушаться.

Когда они уселись в «семёрку» и тронулись, он требовательно протянул руку:

– Верни волыну.

Ромка, сидевший за рулём, отрицательно покачал головой:

– После дела отдам.

– Ну смотри! И откуда вы такие дерзкие? Ромка подумал и нехотя ответил: