Однажды в СССР - Гатин Игорь

– Ну, что молчишь?

– Так говорить себе дороже.

– А вот это правильно. В общем, дальше мы не можем работать как прежде. Теперь ты совершеннолетний и должен подписать соглашение о сотрудничестве. У меня должны быть основания для работы с тобой.

Чёрт бы его побрал! Прав был Ми-Ми, сколько мента ни корми, он всё равно останется собакой!

– Сергей Иванович, мы уже касались этой темы. Я никогда не буду стучать.

– Да ты пойми! И не нужно стучать. Не нужна мне от тебя никакая информация. Я и так знаю больше, чем ты можешь себе представить. Это просто формальность. Мне нужно жопу прикрыть – почему я общаюсь с фарцовщиком Фартовым. Думаешь, мы одни эту «поляну» курируем? Как бы не так! Это в твоих же интересах. Ты будешь в моей обойме – как у Христа за пазухой. Чужую агентуру никто не может контролировать и вербовать вторично. Иначе ты в зоне риска. Обороты у тебя нешуточные, рано или поздно ты попадёшь в поле зрения совсем другой структуры. Понимаешь, о ком я? Они с тобой церемониться не будут, и подходы, и сроки у них другие. А там и я прикрыть не смогу – оснований не будет! А так – это мой агент, извини-подвинься! А я, кстати, скоро подполковника получаю, на повышение, в центральный аппарат пойду. Чуешь, какие у нас перспективы открываются? По всей Москве работать будешь спокойно, на все базы тебя выведу. Вообще больше светиться нужды не будет – только процессы контролируй и бабки стриги. И мне так спокойнее будет. Вникаешь?

Звучало очень заманчиво. Как там Ми-Ми учил? Сначала золотые горы сулят, потом стращают, а потом – пиз…т. Ну что ж, ничего не поделаешь – видно, пришла пора сворачиваться. Ну и хрен с ними, он выходит из игры и всерьёз займётся учёбой наконец.

– Сергей Иванович, я ничего подписывать не буду.

Лицо Табакова начало багроветь, он тяжело задышал. Видно было, что майор не привык проигрывать.

– Видит бог, я хотел как лучше. Не подпишешь – в лучшем случае уйдёшь с рынка голым и босым, в худшем – посажу. И не думай, что тебе помогут наши прежние отношения. Вздумаешь где-нибудь пасть раскрыть – пеняй на себя. Урою!

Сейчас он не играл, а действительно был зол. За прошедшие полгода Ромка так или иначе принёс в клювике не меньше тридцати тысяч, и это было больше, чем майор заработал за всё предыдущее время в должности, и больше, чем он когда-то мог себе даже представить. Но аппетит приходит во время еды, и теперь он хотел ещё больше. Однако это действительно было опасно, а глупый мальчишка не хотел понимать очевидные вещи. На самом деле и новые погоны, и будущее повышение были подмазаны как раз деньгами Фартового, перспективы открывались просто умопомрачительные, но и расходы предстояли серьёзные – чем выше, тем и заносить надо больше.

Ну ничего, сейчас он предъявит ему кое-что потяжелее – недаром столько информаторов поработало, глядишь, и одумается, недоносок. А нет, так сдерёт с него накопленный жирок – на первое время хватит, а там нового найдёт – свято место пусто не бывает. Хотя жаль расставаться, очень способный шустрик оказался. Молчит, в пол уставился, только желваки играют – обосрался, наверное. Нужно дожимать.

– Ты не думай, что я ничего не знаю про твои новые каналы и приобретения. И что «семёрку» экспортную купил и на инвалида оформил, и что на тебя всё лето два ларька нелегальных в Сочи «бомбили», – ага, дёрнулся, не ожидал! Сейчас мы тебя добьём! – Ну и про ордер на трёхкомнатный кооператив в Сабурово мне известно! Не ожидал? То-то. С системой бесполезно бороться, а надо дружить. В общем, даю тебе неделю. Думай, Фартовый. Подпишешь – всё будет как прежде, даже лучше. Нет – отдашь всё, что имеешь, из университета сам уйдёшь или я тебя вышибу одним звонком – и здравия желаю, товарищ сержант, пойдёшь почётный долг Родине отдавать. Глядишь, там и поумнеешь за два года. А теперь иди, и через неделю жду тебя с решением. С правильным решением. Ты меня понял?

Ромка покидал кабинет оглушённым. Только одна мысль крутилась в голове: кто же так стучит в его окружении? Этот непреложный факт расстраивал даже больше, чем скорая и неотвратимая очередная потеря всего заработанного. Выходит, он совсем не разбирается в людях. Неужели совсем никому нельзя верить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})* * *

«Вон оно как. Ах ты паскуда! Сопляк тебе перспективнее показался. Продал наши многолетние отношения за тридцать сребреников, то есть косарей. Однако кто бы мог подумать, что этот малец такой шустрый окажется. Ну подожди, майор. Я тебе устрою небо в алмазах – рано ты Зуева со счетов списал». Пётр Петрович не мог усидеть в кресле и тяжело зашагал по кабинету, ещё раз обдумывая услышанное. А с другой стороны, до того ли ему сейчас? У самого проблема, не имеющая правильного решения, чтобы ещё и с алчным ментом разбираться. Сейчас, наоборот, надо со всеми дружить, мало ли чья помощь понадобится.

Пять минут назад закрылась дверь за неожиданным посетителем. Приходил зам Табакова – капитан Решетников. Решил сдать начальника, чтобы на его место усесться, и разумно рассудил, что руками всесильного Хозяина, который вхож в высокие кабинеты, это сделать и проще, и безопаснее. Клялся в верности и будущей преданности и обещал быть всецело его человеком, когда займёт вожделенное кресло. Рассказал всё, что в их гадюшнике творится, в надежде, что Зуев аккуратно передаст это наверх, а там сделают оргвыводы. Сказал, что Табаков всё жрёт в одну харю, ни с кем не делится. Ну, это, положим, не факт – то, что он с подчинёнными не делится, не значит, что наверх не заносит. Тут надо быть аккуратнее и сначала прощупать почву, прежде чем сливать майора. Кстати, про мальца очень интересные вещи поведал – тот, оказывается, по уши в криминале, с очень авторитетными людьми работает и уже вполне заметными деньгами ворочает. А ещё сказал, что у того чуть ли не своя банда где-то в провинции имеется и он по мере необходимости бойцов в Москву вызывает. Хорошо, что он тогда на рожон не полез – ишь как возраст обманчив, подрезали бы где-нибудь в подворотне, и адью!

«Своя банда, с авторитетными людьми работает…» Неотчётливая мысль постепенно формировалась в сознании. Он вспомнил потемневшие глаза на бледном от ярости лице, несомненную решимость идти до конца, так напугавшую его тогда, но главное – искренность мальчишки, который уже не мальчишка, его веру в правое дело, за которое он готов был платить любую цену. И ведь заплатил немало, и до сих пор ему аукается. Да было бы из-за кого, в итоге эта сучка сама к Зуеву в постель прыгнула неделю назад, как раз перед всеми событиями, – дозрела.

Ябеда-капитан рассказал, что Табаков намерен посадить пацана, если он в последний раз откажется стать информатором, и всё к тому идёт. А пацан откажется – в этом Зуев не сомневался. Он знал жизнь и знал людей, знал их пороки и слабости. Чаще всего это банальные зависть, алчность, трусость. Это всё неудивительно. Но встречаются странные экземпляры с экзотическим отношением к жизни. У мальчишки ахиллесовой пятой была честь – идеалистическое понятие, не имеющее никакой материальной ценности. Но некоторые чудаки готовы за неё на всё. Вот где он не пойдёт на компромисс – ни за свою, ни за чужую. Случаются в жизни такие Дон Кихоты – в броне с головы до ног, а на самом деле к ним надо только правильно ключик подобрать. Ни в коем случае не переть напролом, как это делает дурак Табаков. Но он-то это хорошо умеет.

Картина вырисовывалась на глазах – надо столкнуть две преступные группы, а самому остаться над схваткой и посмотреть, чья возьмёт. В любом случае они поистреплют друг друга. Если победит мальчишка со своими волчатами, то у него окажется карманная банда, легко управляемая через того же Табакова или Решетникова – пацан в любом случае на крючке, и впредь уже не возникнет проблем с наездами. Ну а если верх возьмёт этот супостат с немигающим взглядом – тут Зуева передёрнуло, – то он, во-первых, будет знать, с кем имеет дело, какие у них возможности, а во-вторых, само столкновение наверняка даст возможность подключить ментов, и тем станет не до него.