Однажды в СССР - Гатин Игорь

Действительность навалилась враз со всех сторон: голова была тяжёлой, настроение – отвратительным, во рту – словно кошки нагадили. События вчерашнего дня вспыхивали в мозгу в хаотичном калейдоскопе, и все были неприятными. Чёрт, этот дурацкий мир ополчился против него, всё достало и раздражало. У него не было страха, как у того мальчика из детства, лишь глухая ненависть ко всему вокруг поднималась со дна души, уставшей от своей телесной оболочки. Он не знал, чего хочет и зачем живёт. Но он знал, что окружающие людишки такое право вообще не заслужили.

Так в чём причина ужасного настроения? Деньги? Нет, денег не жалко. Он бравировал своим презрением к деньгам. Они легко приходили, и ещё легче он с ними расставался. Большинство двуногих тварей любят деньги, любят свои ничтожные тела, цепляются за свою никчёмную жизнь. Нет! Он свободен от всей этой шелухи. Он готов умереть в любое мгновение, а потому не боится забирать чужие жизни. И пока что судьба не требует от него ничего взамен. А значит, он нужен. Значит, он живёт правильно. Значит, он перст и палач судьбы. Повторил это как мантру: «Он – перст и палач! Он – волк, а вокруг овцы. Он берёт своё по праву сильного! Ха-ха-ха!»

Настроение улучшилось. Даже голову отпустило. Голова болела часто и не только с похмелья. В юности он упал с высоты, когда закалял своё тело и дух. От операции отказался, хотя доктора в один голос кудахтали, что это большой риск и она жизненно необходима. И где сейчас эти эскулапы, и где он? Кстати, его повреждённый мозг уже не раз сослужил ему добрую службу. Тянуть бы ему сейчас червончик у хозяина, если бы тупые врачи дружно не постановили, что он невменяем и в момент совершения жестоких преступлений не отдаёт отчёта в своих действиях. Да это они не отдают отчёта, что говорят. А они с Севером скрупулёзно готовят свои налёты, тщательно выбирая жертв, у которых рыльца в пушку, потому и менты не в курсах, и дела выгорают. А он в свои двадцать девять – король уголовного мира, хотя парашу нюхал только мельком – несколько месяцев в Бутырке. Его собирались короновать прямо там, что является вопиющим исключением из правил: вор без солидного тюремного стажа – это нонсенс.

Но он всегда был исключением из правил. Когда родился и не закричал, и врачи говорили, что не жилец, а он выжил. Потом, когда с астмой и жестоким сколиозом пришёл в секцию самбо и тренер и пацаны хохотали, указывая на него пальцами. А через год болячек и след простыл, а он к борьбе добавил бокс, что тоже считалось несовместимым, а он выигрывал и там и там. И бил борцов, и бросал боксёров. А потом бросил это всё, хотя тренеры уговаривали остаться и сулили золотые горы, и с головой погрузился в только что появившееся карате. Изучал приёмы по слепым перепечаткам из переведённых западных книжек, тренировался по ночам, потому что карате было запрещено. А днём учился в этом долбаном ПТУ на медбрата, где по крупицам собирал полезные знания про уязвимые места человеческого организма, а заодно как косить под дурака. И от коронации отказался под благовидным предлогом, что ещё не готов внутренне к такой ответственности, и это только добавило ему авторитета, потому что воров много, а он такой один. А ещё иногда он проверял свою пруху просто и надёжно – вот как сегодня сделает, потому что либо ты перст судьбы, либо незачем коптить небо.

Настроение окончательно улучшилось. Голова прошла. Он испытал дикий голод, а потому, быстро приняв душ, спустился в ресторан, который оказался закрыт. Молча, через служебный вход он направился прямиком на кухню, где, встретив толстого человека в белом фартуке и колпаке, цепко ухватил его стальными пальцами за кадык и, чуть подождав для усиления эффекта, ласково проговорил прямо в ухо:

– Сейчас ты пожаришь мне сковородку картошки с мясом, как я люблю. И если мне не понравится, ты – покойник! Накроешь вон там, под пальмой.

В СССР такие отношения между людьми были не приняты, поэтому главный повар ресторана «Хрустальный» почему-то сразу поверил словам незнакомца с немигающим взглядом питона и вместо того, чтобы бежать заявлять в милицию, побежал прямиком к плите и как никогда в жизни быстро пожарил то, что приказали. Причём использовал вырезку, предназначавшуюся директору гостиницы, – жить очень хотелось, несмотря на мучившую одышку, гулящую жену и сына-остолопа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Артист с большим аппетитом поел, выпил чайник узбекского чёрного чая номер девяносто пять, отказавшись от спиртного, поскольку никогда не ходил на «дело» под градусом. Предстоящий риск приятно будоражил кровь, делая употребление алкоголя бессмысленным. Поев, он рассеянно порылся в карманах и с удивлением обнаружил там две бумажки по двадцать пять рублей. Видимо, «на малине» за что-то сунули сдачу, а он не обратил внимания. Он бросил одну бумажку на стол и поднялся.

На самом деле это Рашид, бывший по молодости щипачём в Ташкенте, обнимая его вчера, незаметно вложил в нагрудный карман пиджака полтинник, поскольку очень не любил загонять в угол таких людей, как Артист. Ему вообще очень не нравилось, что бухого Артиста «обувают» на его катране, но он не мог запретить известным каталам заниматься своим ремеслом, поэтому ограничился тем, что постарался максимально дистанцироваться от происходящего и не позволил затронуть воровскую честь, а именно не допустил проигрыш «пистолета». Он и сегодня чувствовал смутную тревогу и постоянно справлялся, как там его гость. Когда ему сообщили, что тот обедает и отказался от спиртного, он немного успокоился. Всё-таки трезвый, сытый и выспавшийся тигр гораздо безопаснее голодного и злого. Может быть, тигр и безопаснее, но кто сказал, что это утверждение справедливо по отношению к Дмитрию Борисовичу Штерну, более известному как Артист, на которого общепринятые вещи категорически не распространялись.

В номер позвонили, и охранник сообщил, что в «предбаннике» его вчерашний гость собственной персоной. Рашид выразительно похлопал себя по боку, беззвучно интересуясь, забрали ли у него оружие, на что охранник прошептал, что тот на минутку – только попрощаться и поблагодарить. Хозяин с облегчением кивнул. Артист зашёл – свежий, подтянутый, улыбающийся, как будто ничего не случилось, и сходу обнял Рашида, сказав, что благодарен ему за заботу и зла на него не держит. У того отлегло от сердца. После этого гость стремительно пересёк комнату и толкнул дверь в соседнюю, где шла игра. На удивлённый взгляд ответил, что хочет попрощаться.

Там события развивались стремительно. Самвел «катал» с двумя залётными, которых никто не знал, но рекомендовал известный цеховик. Тигран стоя курил в приоткрытое окно. Артист, добродушно улыбаясь, правой рукой подцепил подушку с кровати, в два шага очутился рядом с сидящим Самвелом, левой рукой выхватил из-за пояса пистолет и, приложив подушку к голове каталы, выстрелил через неё прямо в висок. Звук выстрела прозвучал глухо и негромко, однако тело жертвы вместе со стулом отлетело почти на метр и гулко ударилось об пол. Сидящие игроки не успели даже рта раскрыть, как брат покойного с необычайной быстротой и проворством рванулся к двери, но Артист поставил ему подножку, тот покатился кубарем, и ситуация с подушкой повторилась.

По всей комнате летал белый и красный пух, два тела лежали в неестественных позах, обезумевшие от страха игроки застыли за столом. Толстый узбек, стоя в дверях, беззвучно открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба. И только человек в джинсовом костюме, только что застреливший двоих, спокойно засунул пистолет за ремень, прикрыл его сверху майкой, обернулся к сидящим за столом и приложил палец к губам. Те судорожно и беззвучно затрясли головами. После чего убийца вышел в соседнюю комнату, увлекая за собой хозяина номера, но не ситуации. Там прозвучал короткий монолог:

– Рашид, они были неправы и получили что полагается. Тебе за беспокойство через месяц подгоню сто штук. Даю слово. А ты уладь ситуацию и не держи зла. Никто не может безнаказанно кинуть Артиста.

Сказал – и вышел.

* * *